Влюбиться в молодого - Виктория Романова

- Конечно, спасу,  я тебя ни за что не брошу.

Принесла парацетамол из аптечки, нашла таблетки для рассасывания от горла, налила в стакан тёплой водички. Пока я поила его таблетками, этот наглец гладил мои ножки. Блин, Гоша, я так и стакан упущу! Улыбается, доволен котяра, заманил хитростью женщину к себе в квартиру, и рад. Да и я как бы не против.

Вспомнила про его телефон. Достала из сумочки, отдала. Он включил, посмотрел пропущенные, но звонить никому не стал. Сидим, смотрим друг на друга. Я глажу его по голове, он просто держит меня за руку. Гошин телефон сломал идиллию входящим вызовом. Аппарат лежит экраном вверх, и я прекрасно вижу входящий. Мне становится интересней, на экране лицо Геннадия, с которым я по пьянке провела ночь. Интересно, откуда он его знает?

- А вот и папа - с радостной улыбкой говорит Гоша. Он с работы сейчас едет, должен в аптеку заскочить лекарства купить.

Мир перед моими глазами сужается до размеров экрана телефона. По голове словно бьют кувалдой.

“Папа! привет, сейчас рецепт возьму. Да, телефон нашёлся, потом расскажу”.

- Гоша, это твой папа - спрашиваю я не в силах поверить в происходящее.

- Ну да, я же Георгий Геннадьевич! Посиди, мне рецепт надо взять.

Он встаёт и уходит на кухню. Я тоже встаю. Я не могла понять с самого начала, что смущает меня в этой квартире. Теперь я понимаю, что. Она сразу показалась мне неуловимо знакомой. Я захожу в другую комнату, подхожу к большой двуспальной кровати, и засовываю руку под матрас ровно посередине. Засовываю далеко, почти по локоть. Цепляю то, что там лежит и вытаскиваю. Я ещё не вижу, что там, но уже знаю что. Это мои трусы, которые я не нашла после ночи с Геннадием. Сейчас я вспомнила, что сама их туда спрятала “на память” Тогда, мне эта затея показалась  хорошей и  смешной. Я вспомнила, как хихикала, когда их туда засовывала. Да, получилось смешно, очень.

Звуки размазываются, голос Гоши с кухни доносится так, словно у меня вата в ушах. Я сижу на кровати со своими трусами в руках, и чувствую себя раздавленной лягушкой. Пальцы на руках мелко подрагивают, по спине стекает капелька пота, меня словно лишили сил, я даже не в силах спрятать трусы, да и некуда, сумочка в другой комнате. Остаётся только один выход, я засовываю их назад. Не думаю, что Геннадий найдёт их в ближайшее время. Пытаюсь успокоиться, делаю несколько глубоких вздохов, представляю огромный букет чайных роз с упоительным запахом, вдыхаю волшебный аромат. Вроде успокоилась, надо из комнаты выйти. Если Гоша меня здесь увидит, получится не очень красиво, первый раз в гостях, а уже по квартире хожу, словно у себя дома.

Он всё ещё на кухне, пытается прочитать каракули врача, чтобы заказать отцу лекарства. Забираю у него рецепт и тихонько на ухо подсказываю названия таблеток и микстур. Близость его тела волнует, я забываю о своих страданиях, хочу прижаться покрепче, обнять, почувствовать силу его рук. Он начинает кашлять, и я понимаю, что думаю совсем не о том. Надо лечить любимого человека, а не витать в облаках.

- Гоша, срочно в постель!

- Один? Спрашивает он меня, и так смотрит, что у меня мурашки по всему телу.

- Один, что? - шепчут мои губы, хотя я прекрасно понимаю, что он имеет ввиду. Чувствую, как начинает гореть лицо от его вопроса.

- Я один заболел? - уточняет он. Стоит, улыбается. Вогнал женщину в краску, и доволен, жеребец.

- Один - отвечаю ему вкладывая в ответ капельку сарказма.

Вижу, что он приуныл, победно улыбаюсь. Он видит моё настроение, тоже улыбается.

Поставила чайник, чуть похозяйничала в поисках заварки и сахара, нашла мёд.

Сижу на краешке его кровати, он пьёт чай с мёдом, я смотрю.

- Сейчас папа лекарства привезёт - говорит он.

Моё хорошее настроение резко стремится к нулю. Я так была счастлива с Гошей последние полчаса, что совсем забыла о том, что вообще происходит. Надо уйти, пока Геннадий не приехал, иначе будет полный звездец.

- Гоша, мне бежать надо. Извини, но сегодня я не смогу у тебя остаться даже на пять минут.

Вскакиваю, хватаю сумочку, бросаю её на пол, поправляю ему одеяло, снова хватаю сумочку, бегу в коридор. Он с удивлённым лицом встаёт, идёт за мной. Подхожу к двери, наклоняюсь, чтобы надеть обувь. Я даже не думаю о том, что сейчас он смотрит на мою упругую "пятую точку", в облипку обтянутую тонкой  тканью юбки. Это я не думаю, а он даже очень. Слышу, как с его плеч падает на пол одеяло в которое он укутался когда пошёл за мной. В воздухе что - то неуловимо изменяется. Этот негодник кладёт руки на мою попку, чуть сжимает булочки.

“Я тебе помогу, придержу, чтобы тебе было удобнее” - говорит он хриплым голосом.

От его горячего прикосновения, от его сильных пальцев по телу растекается горячая волна желания вперемешку со сладостной истомой буйствующей в животе.  Желание обладать этим мужчиной становится невыносимым. О боже, дай мне сил не упасть к его ногам. Сейчас разогнусь, разорву на нём одежду и вдоволь наслажусь этим телом. Резким движением скидываю с ноги единственную надетую туфлю. Она летит на кухню, но мне всё равно.  Поворачиваюсь к нему лицом. Мы оба знаем, что сейчас произойдёт. Между нами проскакивают искры, мир вокруг нас перестаёт существовать, остаёмся только мы вдвоём, он и я. Глаза в глаза, сердца в унисон, единение мыслей и желаний. Мы тянемся друг к другу и... звонок в дверь возвращает нас в реальность. Мерзкий, дребезжащий, разрушающий то прекрасное, что могло случиться через несколько минут.

- Это папа - говорит он.

На глазах изумлённого мужчины я хватаю туфлю, сумочку  и закрываюсь в ванной. Его очень - очень удивлённое лицо было последним, что я видела перед тем как закрыла дверь.

Клацнул дверной замок, вошёл Геннадий, спросил у Георгия как здоровье. А я стою в ванной, прижавшись ухом к двери, чтобы не пропустить не одного слова из их диалога.