Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Керенский, улыбнувшись, добродушно представился:
— Здравствуйте, Николай Александрович, я новый министр юстиции.
Ники приветливо шагнул ему навстречу и крепко пожал его руку.
— Здравствуйте, Александр Федорович!
Романов окинул фигуру Керенского веселыми глазами. Дети, не скрывая интереса, разглядывали Керенского. Его лицо выражало полное удовольствие. Он предстал внешне сдержанным и собранным. Александру Федоровичу очень хотелось блеснуть перед Романовыми политической принципиальностью и хладнокровием.
Между недавними противниками завязалась беседа.
— Моя семья: жена, сын и две старшие дочери, — представил свою семью бывший царь и в его тихом голосе не было ни злости, ни раздражения. — Другие две дочери сейчас больны, но если вы захотите, то тоже сможете увидеть их.
— Нет, нет, не стоит беспокоить больных детей. Я с ними в другой раз повидаюсь.
Министр юстиции беспрестанно теребил рукой пуговицу явно не зная, как ему вести себя в присутствии бывших царских особ.
— Как ваше здоровье? Как чувствуют себя дети? — участливо спросил Керенский, глядя на бывшего царя с чувством большого уважения.
— Не беспокойтесь, у нас все хорошо, — словно не замечая его неловкости, ответил Ники.
Керенский с невольной симпатией смущенно продолжил расспросы:
— Имеются ли у вас ко мне жалобы, претензии, пожелания. Может быть, у вас есть нужда в чем-нибудь?
— Мы ни в чем не нуждаемся, — сдержано отозвался Ники, и его губы растянулись в вынужденной, слабой улыбке.
Керенский повернулся лицом к Аликс.
— Английская королева передает вам привет и очень интересуется вашим здоровьем.
— Спасибо, я чувствую себя сносно, — ответила Романова, хотя к этому времени она была глубоко больной женщиной, и в этой связи все досужие сплетни о возможной связи с Распутиным выглядели откровенной ложью.
Керенский, развернувшись к Ники, из вежливости широко улыбнулся:
— Николай Александрович, не беспокойтесь ни о чем, я обеспечу вашей семье хорошее отношение.
— Спасибо, Александр Федорович!
В эту минуту было хорошо заметно, что министр юстиции всеми силами старается сопротивляться первому поспешному чувству, но бывший царь ему определенно нравился. Ники, отметив про себя, что улыбка и глаза Керенского стали липкими как грязь, непринужденно сменил тему разговора:
— Как дела на фронте, Александр Федорович?
— Русской армии сейчас очень трудно на фронте, — досадуя, поморщился Керенский.
— Будем надеяться, что скоро все направится, — тяжело вздохнул Ники, и вдруг попросил: — Дайте мне полк, я буду биться за Россию.
Керенский оставил просьбу Романова без удовлетворения.
— Мне нужно время, чтобы обдумать вашу просьбу.
“На нет и суда нет. Придется искать иные пути“, — сказал про себя Ники.
Государыня, оглядев непрошенного гостя строгим пытливым взглядом, хотела что-то сказать ему, но не произнесла ни слова. Ей не по душе пришелся новый министр юстиции.
Керенский, поклонившись, покинул Романовых, отметив про себя, что бывший царь очень добрый, простой и может легко очаровывать людей. Еще его поразил чистый свет синих глаз Романова. Впрочем, многие отмечали в Романове удивительные черты характера. Он обвораживал всех, с кем его сталкивала судьба. Ники от рождения унаследовал от отца сдержанность и спокойствие, а от матери исключительное обаяние. Он имел открытый и жизнелюбивый характер.
Скоро, Романовых, не смотря на обещание Керенского, резко ограничили в свободе и в связи с внешним миром. Вся корреспонденция, приходившая в адрес царской семьи, стала проходить через руки дворцового коменданта. После ареста каждый шаг, каждое движение перестали принадлежать Романовым, ими стали распоряжаться другие люди. Царской семье разрешалось только гулять в парке с утра до вечера, работать на огороде или кататься на лодке.
В свободное время Ники читал английские, французские журналы или русские газеты, где было написано много лжи и неправды про него и жену. Иногда солдаты или офицеры даже специально подкидывали Романовым газеты с отвратительными статьями и тайно наблюдали за ними, какое впечатление это произведет.
Романов, читая грязные статьи, прекрасно понимал, что это же читает весь русский народ, и что ложь на многие годы вперед станет правдой. Но, испытывая сильные мучения он, все же надеялся, что со временем шелуха лжи отвалится и останется только сущая правда. Вместе с этим государь переживал и о будущем России. Его волновала судьба русского народа и русской армии. Он часто делился своими впечатлениями о событиях в стране со своими приближенными, и они разделяли с ним эту боль.
В конце марта Александр Федорович снова навестил Царское Село и после приветствия и дежурных слов сразу же перешел к делу.
— Николай Александрович, люди требуют, чтобы мы посадили вас вместе с семьей в Петропавловскую крепость.
Ники вскинул на Керенского удивительно синие глаза, по его лицу промелькнула черная тень.
— Кто требует? Зачем? Какая глупость! Мне кажется, что Романовы делают все, чтобы успокоить ситуацию в стране.
Заметив в глазах Романова удивление, и растерянность и испытывая от этого полное удовольствие, Керенский торжествующим тоном продолжил:
— Николай Александрович, не переживайте по этому поводу, потому что Временное правительство делает все, чтобы не допустить этого, но вы в свою очередь должны жить с женой раздельно. Вы можете встречаться с супругой только во время богослужений, совместных обедов, чаепития и под пристальным наблюдением караульного офицера.
Романов горько усмехнулся:
— Мы сделаем все, о чем вы нас попросите.
Отсвет улыбки ненадолго задержался на лице Керенского:
— Я думаю, что моя просьба не создаст вам больших трудностей.
Романов, немного поколебавшись, качнул головой.
— Разве дело только в нас, Александр Федорович? Подумайте лучше о том, чтобы страна не оказалась на краю пропасти, и чтобы в стране не дай бог, не разразилась гражданская война. И вы всегда можете рассчитывать на Романовых для достижения мира и спокойствия в России.
— Я постараюсь запомнить это.
— Даже не сомневайтесь в этом, — обезоруживающе улыбнулся Ники. — Я в полном вашем распоряжении.
— Иного я себе и представить не могу
После того как Керенский покинул Александровский дворец, Ники поведал Аликс о просьбе министра юстиции.
— И это после того, как ты отказался от престола? Как они смеют так поступать с тобой! — резко возмутилась Аликс, почувствовав в душе необоримый гнев.
Романовой захотелось сказать в адрес Керенского какие-нибудь оскорбительные слова, но хорошие манеры в воспитании взяли верх над ее эмоциями. И она, крепясь, смолчала и до хруста сжала кулачки.
В следующий приезд Керенский захотел встретиться с государыней, но она в это время была занята своим туалетом, и пока он ожидал приема, доктор Евгений Сергеевич Боткин, пользуясь удобным моментом, спросил Керенского:
— Дети Романовых очень больны, для восстановления здоровья требуется теплый климат, поэтому разрешите
