Командарм крылатых - Петр Асташенков

Еще несколько дней этот десант героически удерживал захваченные у врага гору Митридат и южную окраину Керчи. И только когда Гладков получил указание выйти на другой плацдарм, занятый частями 56-й армии, все внимание командарма-4 сосредоточилось на поддержке наших войск на северо-восточном берегу Керченского полуострова. Высоко оценил взаимодействие авиаторов с десантами генерал И. Е. Петров в приказе по Отдельной Приморской армии: всему личному составу 4-й воздушной армии за отличную напряженную и мужественную работу объявлялась благодарность.

С чувством большого удовлетворения Вершинин доводил этот приказ до летчиков. Многих из них он представил к наградам, в частности Андрея Кулагина из 229-й Таманской истребительной дивизии, который за короткий срок сбил над Керчью семь «хейнкелей-111». Известие о присвоении Кулагину звания Героя Советского Союза пришло на фронт — уже 2-й Белорусский — в те дни, когда летчик сражался в родных местах, под Могилевом. Туда, в освобождаемую нашими войсками Белоруссию, в штаб 4-й воздушной, на имя награжденного пришла поздравительная телеграмма с авиазавода имени М. В. Фрунзе, где трудились родители летчика. «Благодаря усилиям всего рабочего коллектива, — говорилось в ней, — наш завод более года держит переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны. Каждый месяц мы перевыполняем правительственные задания. Рабочие завода трудятся с большим энтузиазмом, не жалеют сил для того, чтобы обеспечить фронт необходимым вооружением».

— Вот оно, единство фронта и тыла, — заметил Вершинин, узнав о телеграмме, и посоветовал опубликовать ее на страницах армейской газеты «Крылья Советов».

В боях за освобождение Крыма кроме 4-й участвовала и 8-я воздушная армия. Эта операция осуществлялась войсками 4-го Украинского фронта, наносившими удар по врагу с севера, от Перекопа и Сиваша, и частями Отдельной Приморской армии, действовавшими на Керченском полуострове, которой командовал тогда генерал армии А. И. Еременко. Перед началом наступления возвратившиеся из полета истребители сообщили: на дорогах движение не к фронту, а в тыл, видны взрывы и пожары в Керчи, в прилегающих к городу селах. Все это говорило о возможном отходе врага. Вершинин позвонил Еременко:

— По данным воздушной разведки, противник готовится к отходу.

Еременко не поверил, сказал:

— Надо послать разведчиков еще раз. А уже стемнело. Константин Андреевич дал команду, чтобы на разведку вылетели экипажи из женского полка По-2.

— Пусть для верности наблюдения, — сказал он, — повесят над дорогами светящие бомбы.

Так и сделали. Вернувшись, летчицы подтвердили: гитлеровцы начали отход. Вершинин доложил о том и представителю Ставки Верховного Главнокомандования — К. Е. Ворошилову. Тот, очевидно, принял определенные меры, ибо через некоторое время командарм-4 услышал в телефонной трубке недовольный голос Еременко:

— Наших обстреляли из траншей... Но наступление советских войск все же началось. Передовые подразделения, захватив первую позицию противника, обнаружили фашистских пулеметчиков, прикованных к деревянной обшивке траншей. Они-то и вели огонь ночью.

Развернулось стремительное преследование вражеских войск, отходивших к Севастополю.

В боях над Крымом отличились многие авиаторы. Почетные наименования Керченских получили 214-я штурмовая дивизия — командир С. У. Рубанов, и 329-я истребительная дивизия, которой командовал А. А. Осипов, а также два полка — 63-й ночной бомбардировочный под командованием В. В. Тоцкого и 164-й гвардейский разведывательный, руководимый А. П. Бардеевым. Наименование Феодосийского было присвоено 163-му гвардейскому истребительному полку Героя Советского Союза П. К. Козаченко.

Представитель Ставки Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов и командование Отдельной Приморской армии высоко оценили усилия авиаторов. Они сообщили главкому Военно-Воздушных Сил А. А. Новикову, что считают необходимым отметить исключительно успешную работу летчиков 4-й воздушной армии при преследовании противника, умело организованную воздушную разведку и вовремя проведенные концентрированные налеты штурмовой авиации по железнодорожным объектам, живой силе и технике противника, что в значительной степени способствовало успешному и быстрому продвижению наземных войск.

В операции «Багратион»

Ранней весной 1944 года управление 4-й воздушной армии перебазировалось с Керченского полуострова на другой фронт — 2-й Белорусский. Готовилась новая наступательная операция «Багратион» — удар четырех фронтов по группе гитлеровских армий «Центр», удар, целью которого было освобождение Белоруссии. До этого ни Вершинину, ни его соратникам — члену Военного совета Ф. Ф. Верову и начальнику штаба А. 3. Устинову, ни другим офицерам штаба и политотдела армии не доводилось принимать участия в наступлении столь большого масштаба. Но ведь и командарм-4, и командиры многих частей, пройдя школу Кубанского воздушного сражения, других операций на юге, приобрели солидный опыт управления боевыми действиями в сложной, быстро меняющейся обстановке. И уже в самой организации перебазирования из Крыма в Белоруссию проявились их возросшее мастерство, оперативная находчивость.

После освобождения Крыма Константин Андреевич попросил Главное Командование вернуть в 4-ю воздушную ряд соединений, и в том числе 229-ю истребительную дивизию М. Н. Волкова, 230-ю штурмовую С. Г. Гетьмана, 164-й гвардейский разведывательный полк А. П. Бардеева и гвардейский полк ночных бомбардировщиков Е. Д. Бершанской. Просьбу удовлетворили. И вот в Быковке, где разместился штаб армии, стали появляться знакомые командиры. Одним из первых доложил о прибытии Гетьман.

— Когда дивизия сможет включиться в боевые действия? — спросил Вершинин.

— Через день!

— А как же обойдетесь без технического состава?

— Техников привезли на самолетах, — ответил Гетьман.

И он рассказал командарму-4, что, перед тем как отправиться с юга в Белоруссию, в дивизии провели эксперимент: попробовали в бомболюке штурмовика разместить двух специалистов. Самолет поднялся в воздух. После приземления «пассажиры» уверили: часа полтора-два выдержать можно. В эскадрильях отобрали техников и механиков, провели тренировки — лететь-то предстояло около тысячи километров! Словом, 230-я после перебазирования летного эшелона через сутки, как и обещал командир, была готова к боевым заданиям.

На новом месте, в составе 2-го Белорусского фронта, Вершинин прежде всего нацелил офицеров штаба и политотдела армии на изучение обстановки. Многое тут внове — местность лесисто-болотистая, более закрытая, нежели на степном юге, и аэродромная сеть иная, а самое главное — размах предстоящей операции. Для ее успеха следовало осуществлять синхронное, как определил Вершинин, взаимодействие с наземными войсками и с соседними воздушными армиями: 3-й — генерала Н. Ф. Папивина, 1-й — генерала Т. Т. Хрюкина, 16-й — генерала С. И. Руденко, с соединениями дальней авиации.