Командарм крылатых - Петр Асташенков

Главный удар по врагу на его оборонительном рубеже, пышно названном «Голубой линией», должны были наносить дивизии 56-й армии, которой командовал генерал А. А. Гречко. Сюда для действий в районе станицы Крымской были нацелены основные силы нашей авиации.

28 апреля, пытаясь упредить наступление наших войск, противник с утра начал усиленно бомбардировать их расположение крупными группами «юнкерсов» и «хейнкелей» — за день до 850 вражеских самолето-пролетов. Нашим истребителям удалось сбить несколько десятков фашистских бомбардировщиков.

Так начался второй этап Кубанского воздушного сражения, длительный, напряженный, потребовавший от Вершинина — старшего авиационного начальника Северо-Кавказского фронта — оперативной смелости, твердости в руководстве действиями соединений.

Согласно плану авиационного наступления, утвержденному представителями Ставки Верховного Главнокомандования Г. К. Жуковым и А. А. Новиковым, 4-я воздушная армия и дальние бомбардировщики в ночь на 29 апреля начали атаку «Голубой линии». Основной метод авиационного наступления — непрерывное взаимодействие летчиков с сухопутными войсками.

Свыше двух десятков тонн бомб обрушилось на каждый квадратный километр вражеских позиций в полосе, намеченной для главного удара наших войск. Вершинина радовало, что в этих налетах успешно действовали и экипажи женского полка ночных бомбардировщиков. Ни этот полк, ни другие части потерь не понесли: все 400 самолетов, вылетавших на ночные задания, возвратились на свои аэродромы. Бомбометание было точным, результативным. С командного пункта Константин Андреевич отчетливо видел, как врайоне целей, обозначенных зажигательными бомбами, взметывались огненные всплески разрывов.

С утра — новые сотни вылетов. Над полем боя в течение первых часов наступления 56-й армии побывало около полутысячи наших бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. К концу дня количество вылетов утроилось. Над «Голубой линией» разыгралось до полусотни крупных воздушных боев. Накал борьбы в воздухе нарастал. Схватки истребителей длились часами, в них участвовали многие десятки машин. Успеху немало способствовало и очередное новаторство Вершинина в оперативно-тактическом использовании авиации. Здесь, на Кубани, командующий авиацией фронта, пожалуй, впервые за всю войну широко применил управление воздушными боями с командных пунктов, вынесенных к линии фронта.

Одному из авторов этих строк довелось в дни Кубанского воздушного сражения побывать вместе с Константином Андреевичем на таком командном пункте, оборудованном на гребне крутосклонной сопки, неподалеку от станицы Крымской.

Ранним утром, когда солнце еще только поднималось, отсюда отчетливо просматривалась линия фронта. В зеленой степи возникали вспышки разрывов, клубились дымки, ветер доносил горьковатый запах пороха, звуки орудийных выстрелов. Над головой гудели авиационные моторы, воздух прорезали пушечные и пулеметные очереди. Вершинин в комбинезоне и шлеме, плотно прилегающем к голове, здороваясь, передал отводную пару радионаушников. В них послышался чей-то торопливый голос:

—  «Береза»! «Береза»! Слева шесть «мессеров»... Кто-то, перебивая, взволнованно сообщал:

— Выше — десять «фоккевульфов». Возле облака!.. Хриплые голоса перемежались, слышались обрывки фраз. Кто-то твердо и внятно произнес:

— Спокойно! Я «Береза-один»! Атакуем левых. «Березам — семь и восемь» связать верхних. Пошли!

Начался первый воздушный бой. В бледном утреннем небе метались едва заметные точки. Вершинин время от времени брал микрофон и произносил несколько слов одобрения или, загораясь, громко кричал:

— Не зевай, не зевай! «Мессеры» сзади! На небе ярко вспыхнуло пламя. Чертя дымный след, к эемле закувыркались две машины. Чьи? Но достаточно было взглянуть на генерала — конечно же машины врага.

— Молодцы, «Березы»!

Вершинин, держа микрофон в руках, руководил действиями истребителей, советовал, какой следует принять боевой порядок, нацеливал их на вражеские самолеты.

С утра противник был активен: «мессершмитты» появлялись со всех сторон. «Березы» ушли, израсходовав горючее, на смену им появились «Совы». Неподалеку от командного пункта полыхали костры — горели упавшие самолеты. Из одной машины, падавшей в клубах дыма, выпрыгнул пилот фашистской эскадры. Гитлеровца допросили.

— Никто не ожидал, что русские так сильны, — сказал он, — наверное, сегодня мы потеряли половину эскадры...

А в синем небе, подернутом пухлыми облачками, продолжались воздушные бои. Над сопкой, назвав свой позывной, прошла еще одна группа истребителей. Командир вел ее на значительной высоте и с большой скоростью.

— Ниже вас — «мессеры», — сообщил патрулю авианаводчик.

— Атака!

Истребители, круто пикируя, свалились на «мессершмиттов» со стороны солнца. Соколиный удар сопровождался точным огнем с близкой дистанции: загорелось несколько вражеских машин. Когда наши самолеты бреющим полетом прошли над командным пунктом, на фюзеляже ведущего все увидели крупно выписанное белой краской «100». Цифры заметно выделялись среди опознавательных знаков других машин.

—  «Сотка»... Покрышкин, — произнес Вершинин.

Полтора года назад, осенью сорок первого, он угадал в этом смелом летчике будущего аса, вдумчивого авиационного командира. На Кубани Александр Покрышкин вместе с другими авиаторами выработал своеобразную формулу наступательного воздушного боя: «высота — скорость — маневр — огонь». Эта схема стала основой многих тактических приемов борьбы с истребителями и бомбардировщиками противника. В эскадрилье, которой командовал Покрышкин, родился и эшелонированный по высоте боевой порядок истребителей — «кубанская этажерка».

— Каждая ступенька «этажерки», — вспоминал впоследствии Вершинин, — выполняла свою, строго определенную роль. В том случае, когда неприятельским самолетам и удавалось уйти из-под удара одной ступеньки «этажерки», они тут же подпадали под огонь другой. Такой боевой порядок позволял нашим истребителям успешно вести бои с авиацией противника и надежно прикрывать войска от ее ударов.

За полторы недели советские летчики, действовавшие над Таманским полуостровом и Черноморским побережьем, произвели 12 тысяч самолето-вылетов. Половина из них пришлась на удары по войскам противника на поле боя. В воздухе было уничтожено около 400 вражеских машин. А. А. Гречко, командовавший тогда 56-й армией, прислал К. А. Вершинину такую телеграмму: «Личный состав войск доволен действиями авиации. Военный совет 56-й армии объявляет благодарность всем экипажам за точную и хорошую работу».