В бою антракта не бывает - Михаил Нестеров

– Кто там?

Женский и, как показалось Ирине, со сна голос.

«Сова, открывай. Медведь пришел», – возник в голове девушки ворчливый голосок Винни-Пуха.

– Здравствуйте, – еще не видя хозяйку, поздоровалась Ирина и еще глубже затолкала пистолет за пояс, прикрыв его выпущенной поверх джинсов блузкой. – Извините за беспокойство.

Женщина оказалась маленького роста, худой и желтолицей, с такими же раскосыми, как и у мальчика глазами. Китаянка поздоровалась кивком головы, близоруко всматриваясь в лицо незнакомки, затем взгляд ее скользнул по одежде:

Между тем Ирина всматривалась за спину хозяйки, в заставленный сумками тамбур. Это были стандартные, клетчато-полосатые сумки челноков. Они подсказали Ирине, что эти вагоны служат китайским семьям не только жильем, но перевалочной базой.

– Здравствуйте. – Она еще раз приветствовала хозяйку, принимая единственное в сложившейся ситуации решение. – Не продадите что-нибудь из вещей?

Вагон прежде был плацкартным, кое-где между купе для удобства были сломаны перегородки. По ходу девушка определяла: тут кухня, тут кладовая; за приоткрытой, кое-как сколоченной дверью – жалкое подобие детской. И везде, как правильно угадала Ирина, баулы с одеждой.

Следующий отсек оказался обитаемым. Ирина скривилась: спальня. Вставший с кровати неопрятный китаец вызвал в девушке волну неприязни. Как и его жена, он был худ, но крепок. И еще один вывод, который сделала девушка: китаянка намеренно провела ее почти в середину вагона, дабы не оставаться с клиенткой один на один. Но и не оставила стоять на улице.

Жена и муж перебросились короткими фразами. Затем китаец указал гостье на стул, а женщина, смерив Ирину взглядом, прошла дальше по проходу.

За окном открывался вид, который Ирина наблюдала из-за укрытия: пара деревьев, запыленная серо-зеленого цвета трава, грузовые платформы, а за ними – движение локомотива, выдававшего себя черными выбросами из трубы.

Хозяйка вернулась с пачкой упакованной в целлофан одежды и разложила на кровати.

– Твой размер, – по-русски она говорила плохо, но слова не подбирала. – Лифчики есть, трусы, босоножки, очки. Джинсы надо?

Женщина осеклась на полуслове, поскольку увидела идущего по проходу парня. Ирина откинулась на спинку стула, проследив за взглядом китаянки, и напряглась. Михаил Кисин приближался непринужденной походкой, держа пистолет на уровне груди. Напряжение молниеносно переросло в страх: Кисин уже оказал всем медвежью услугу, с испуга застрелив одного из «цеховиков». Сейчас на его лице робости не было видно, оттого и весь облик его стал зловещим.

– Мутант, ты, видно, совсем обалдел, убери оружие.

Кисин поймал себя на мысли, что сейчас даже рад кличке, которую ему прилепила Ира. Мутант – звучит непонятно, во всяком случае, для этой косоглазой пары.

Он стоял в проходе и демонстративно медленно двигал челюстями, на лице умело наброшенная ленца, пистолет покоится в расслабленной руке.

– Ну что, будем кончать их? – Михаил обвел взглядом жилище и продолжил «давить». Но не только на прижавшихся друг к другу китайцев, на Ирину тоже. – Как вы называете эти душегубки? Купе, комнаты? А может быть, номера?

Продолжая держать жену за руку, китаец быстро кивнул. Украдкой посмотрел в окно, за которым, без устали, разъезжал сынишка.

– Номера? – Кисин притворно рассмеялся. Его лицо прибрело иное выражение, когда Ирина сделала попытку встать. – А ну-ка не двигайся! Замочу на месте!

«Вот кретин!» – Ирина втянула живот, чуть ослабляя давление ремня на пистолет и прикидывая, сумеет ли быстро воспользоваться оружием. Похоже, нет. «Макаров» буквально прилип к телу.

– Мишель, – девушка в очередной раз продемонстрировала завидную храбрость, – чего ты добиваешься? Ну убьешь меня, этих людей, а дальше-то что?

– Ты надоела мне, сволочь! – вскипел Кисин. – Всю жизнь кто-то командует мной. Даже такая сука, как ты. Рано или поздно я бы все равно тебя застрелил.

– На выстрелы тотчас сбегутся соседи. Вот тогда тебе точно крышка.

– Кто тебе сказал, что соседи услышат выстрелы?

Кисин задал этот вопрос, поглядывая в окно, где на расстоянии шестидесяти метров периодически грохотали сцепки. И на спусковой крючок нажал не в момент соприкосновения двух вагонов, а мгновением позже, когда грохот сцепок долетел до жилища железнодорожников. Оба звука слились в один.

И только маленький велосипедист, проезжавший в это время под окном, поднял голову. Он подъехал к крыльцу и, привычно переступая босыми ногами по высоким ступенькам, поднялся в тамбур.

4

Начальник караула Кузьменков долго не мог понять, о чем толкует Страхов, акцентируя: вас, ваше, вами. Лишь когда майор задрал рубашку и показал повязку со следами крови, смысл сказанного не пришел, а ледяной глыбой обрушился на молодого офицера.

– Если я дам ход рапорту, который уже написал на имя начальника управления, вас, товарищ старший лейтенант, отдадут под суд. Поскольку именно в ваше дежурство на территорию режимного предприятия проникла вооруженная банда под началом особо опасного преступника. Теперь зададимся вопросом: куда еще при такой охране они могли попасть? А если они побывали в инженерном корпусе? И хорошо, что я оказался в это время на заводе, что меня взяли в качестве заложника и провезли мимо вас, как быка на бойню. Неужели вы не видели, что в машине я не один?

– Я думал, с вами те люди, которым вы выписали пропуска.

Страхов с минуту смотрел на офицера.

– Теперь о главном. Один из троих рабочих был застрелен бандитами.

– Нет. – Кузьменков медленно покачал головой. Его блуждающий взгляд остановился на собственных подрагивающих руках. – Этого не может быть.

– Доказательства найдете в цеху. Но увидите два трупа. Преступники убили Суркова и разделались со своим товарищем – расстреляли из автомата и отсекли голову.

– Что сделали?

– Отсекли голову. Что-то острое вошло точно между челюстями и вышло под основанием черепа. – Майор рискованно показал на себе руками. – Представили? Так вот, старший лейтенант, теперь я хочу спросить у вас: что будем делать?

Страхов дал ему взглянуть на оперативные сводки.

– Теперь понимаете, кто именно проник на завод в ваше дежурство? Кто убил рабочего, взял в заложники вашего начальника и ранил его? Все эти сводки, говорящие лишь об одном рецидивисте и куче заложников, – липа, так как все пятеро беглецов действовали сообща. В чем, собственно, я убедился на своей шкуре.

Майор присел рядом.

– Надо исправлять положение, – твердо сказал Страхов, неотрывно глядя на Кузьменкова.

– Что я должен сделать? – спросил старший лейтенант, понимая, что, соглашаясь на сделку, он отрезает себе пути назад.

– Молчать. Только запомните одно: вы выручаете меня, а я спасаю вас. И это две большие разницы. И никому ни слова, иначе нам обоим уготована обеспеченная старость. И еще одно заявление: я действую на свой страх и риск. Кому не позавидуешь, так это мне, правда, старший лейтенант?

После этого разговора у майора появился человек, способный выполнить едва ли не любой его приказ. Молодой старлей совершил очередную ошибку, будучи в подавленном состоянии, собственноручно написал в упомянутом Страхове рапорте, как в протоколе допроса, что он согласен со всем, что изложено выше, и расписался, проставив число. А в рапорте в основном фигурировала его фамилия, реже – майора Страхова, получившего ранение из пистолета, фамилия Суркова, застреленного из «калашникова»:

– А как же быть с Сурковым? – напомнил Кузьменков.

– Это мое дело. А ваше – изъять его пропуск и вместе с выписанным мною разрешением принести мне. Вы должны понять, какую ответственность я беру на себя. Поехали дальше. Кроме этого документа, – Страхов едва ли не в точности повторил действия Ирины, демонстрируя рапорт и убирая его в карман, – есть два караульных, которые подтвердят часть написанного в рапорте. Не позже чем через час я лично выпишу им отпуска на родину. Если посчитать еще и дорогу, увидим мы их ровно через две недели. А сейчас идите и где-нибудь в районе четвертого поста выстрелите из табельного пистолета, поднимайте тревогу, мол, возвращаясь, вы заметили...

– Несколько минут назад в районе четвертого поста неизвестными злоумышленниками была совершена попытка проникнуть на охраняемый объект. – Перед строем подчиненных майор Страхов, как всегда, был собран.

Он не хотел подключать к этому делу патрульно-постовых сотрудников, но в местный отдел транспортной милиции сообщить придется. Но только после того, как его бойцы ступят на территорию сортировочного парка – дабы не напрягать заранее коллег-транспортников. Их мало, но они могут некстати активизироваться, чем спугнут беглецов.

К этому времени Алексей сделал перевязку и сменил гражданскую одежду на полевую форму.