Чистка. Часть вторая - Эдуард Даувальтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1936 году обстановка становилась все более напряженной, зимой 1936 года возникло дело об очковтирательстве, ложных сообщениях в Северо-Кавказский крайком и ЦК ВКП (б), приукрашивавших итоги работы по озимому севу и подъему зяби. Лжецами были начальник хозотдела обкома партии Н.Колесов и нарком земледелия ДАССР Д.Саидов. Это все вскрылось потому, что заявитель, член бюро обкома партии и председатель СНК К.Мамедбеков доложил об этом напрямую в крайком 6 октября. Мамедбеков, возглавлявший совнарком с 1931 г. сам был членом антисоветской организации, его обращение свидетельствовало о конфликте между ним и Самурским, с которым он не сработался. Пошло разбирательство, в ходе которого Самурский принялся защищать обвиняемых, но тщетно, после трех заседаний Бюро обкома, в марте 1937 г. их сняли с работы, исключили из партии и передали дела в НКВД, их действия расценили как вредительство. Начальник УНВВД Ломоносов вел дело так, что не задевал Самурского. Кроме того, глава сельхозотдела Иванов был снят с работы. Заместитель Нарком земледелия ДАССР М Абакаров получил выговор. Формулировкой: «За скрытие от партии очковтирательства, за потакание антигосударственным действиям, за мелкобуржуазную нерешительность, за несвоевременную сигнализацию об очковтирательских сводках по озимому севу и подъему зяби». Сам Самурский попал под подозрение, ведь он знал о подтасовке статистики, но тогда ему удалось выкрутиться, он заявил, что его ввели в заблуждение.75
Это дело пошатнуло доверие ЦК к Самурскому и было принято решение командировать в обком на вакантный пост второго секретаря работника аппарата ЦК Михаила Сорокина, честного человека, не запятнавшего себя грязными делами. Самурский не присутствовал на февральско-мартовском пленуме, но 2 апреля он посетил кабинет Сталина, где ему высказали серьезные претензии из-за не большевистского поведения Дагобкома, что значило затягивание реализации решений февральско-мартовского пленума. Самурский после этого активизировался, чтобы отвести удар от себя, решил начать жертвовать членами антисоветской организации.
26 мая открылась XIV областная партийная конференция, Самурский открыл ее своим отчетным докладом, он выступал 9 часов, рассказывал об успехах и ошибках социалистического строительства, но главной темой стала борьба с врагами народа. Самурский хорошо подготовился, собрав компрометирующие материалы против своих врагов и своих сообщников, которых он решил убрать. Мишенью Самурского стал его давний недруг Председатель Совнаркома К.Мамедбеков, у него нашлись поступки, которые можно было интерпретировать, как покровительство троцкистам. Мамедбеков не содействовал исключению из партии троцкиста Б.Астемирова и скрыл, что брат его жены троцкист. Брата-троцкиста скрыл председатель ЦИК М. Далгат, который тоже не ладил с Самурским. Затем выступали еще 70 человек, которые вскрывали все новые факты происходивших дел в республике – провалы в работе, должностные преступления, сокрытие врагов.76
После окончания конференции чистка стала набирать обороты, органы партии и НКВД проверяли биографии всех видных и не очень коммунистов и находили много шокирующего, вот один пример, донесение начальника УНКВД Ломонсова 27 июня:
«По нашим сведениям, инструктор Ботлихского райкома ВКП(б) Муртузалиев Касум, член ВКП(б) с 1930 года, аварец из сел. Алак, с 1925 по 1935 год в своем хозяйстве применял наемную силу, имея постоянного батрака Магомашалиева из сел. Алак. В 1919 – 20 – х годах принимал активное участие в банде Гоцинского являясь руководителем одного из его отрядов.
Работая председателем сельсовета сел, Алан с 1928 по 1935 год, Муртузалиев поддерживал связь с мусульманским духовенством. В 1932 году за счет сельсоветских средств построил мечеть, которую сам, будучи членом ВКП(б) в 1930—1931 гг. неоднократно посещал. Вследствие хороших взаимоотношений Муртузалиева с секретарем РК ВКП(б) Мадиевым(ШО) и членом ВКП(б) Сагитовым Абдул—Муслимом и Гусейновым Нурмагома, он до сего времени еще не разоблачен.
Имеем сведения о том, что Муртузалиев в марте месяце 1937 года в присутствии своего двоюродного брата Магомаева Юсупа популяризировал н восхвалял контрреволюционеров Троцкого и Зиновьева. Сообщаем для проверки указанных сведений и соответствующих выводов».77
Чистки между тем расширялись географически, арестовывались бывшие руководители Дагестана, которые работали в других регионах страны. В Москве арестовали А. Тахо-Годи, бывшего видного работника Дагестана, на момент ареста советника наркома просвещения РСФСР, директором НИИ педагогического института национальностей ЦИК СССР. Там же арестовали Д. Коркмасова, первого председателя СНК Дагестанской ССР и на момент ареста работника ЦИК СССР, заместителя Секретаря Совета Национальностей. Тахо-Годи отказывался давать признательные показания, но Коркмасов 15 июля дал признательные показания, как и ожидалось, они с самого начала были националистами в большевистской обертке: «В 1921 г. группой ответственных работников в Дагестане была создана контрреволюционная, антисоветская националистическая организация, которая в течение ряда лет возглавлялась мною, куда входил А. Тахо-Годи.»78
Начало раскручиваться дело о националистической организации партийных и государственных работников Дагестана, спаянной с союзным ей право-троцкизмом. По делу Тахо-Годи позже Прокурор Вышинский сделал следующие выводы::
«1. С 1920 г. по 1930 г. состоял активным членом контрреволюционной, пантюркистской организации, возглавляемой бывшим председателем Совнаркома ДАССР Коркмасовым.
2. В 1932 г. в Москве вошел в состав межрегионального контрреволюционного центра и до момента ареста проводил контрреволюционную работу.
3. Вместе с Коркмасовым, являющимся одним из руководителей Московского пантюркистского центра, обсуждал вопросы по подготовке вооруженного восстания в национальных республиках и совершения террористических актов над руководителями партии и правительства».
В это же время Самурский решил направить удар в сторону правоохранительной системы республики – прокурору Х. Горсту, председателю Главсуда И. Алиеву, их заместителям и помощникам. 5 июля 1937 г. на бюро обкома вынесли повестку дня "О состоянии работы Прокуратуры, НКЮста и судебных органов Дагестанской АССР". Их уличили в сокрытии врагов народа и просто попустительстве преступникам. В тот же день поставили вопрос об их снятии с должности. 6 июля Алиев застрелился. Следом продолжали вытряхивать замаскировавшихся врагов в прокуратуре, по всем городам районам были сняты с работы десятки сотрудников, некоторые из них вскоре арестованы. 13 июля заместитель Уполномоченного комиссии Советского Контроля при СНК СССР Шалита пишет заместителю председателя Комиссии З.М.Беленькому записку с названием «О развале работы в прокуратуре, НаркомЮСТе и судебных органах Дагестанской АССР».
