Кутан Торгоев - Лев Канторович

- Зачем черт знает, - по-русски ответил Кутан. - Кара-Мурун, убить, мой враг убить, а не черт знает.

- Верно, - продолжал Винтов, все также по-киргизски. - Верно, Кара-Муруна убить надо. Но ты - командир. Ты должен прежде всего думать об отряде, а не о своих личных врагах. Понял? Надо было поймать Кара-Муруна. Не спорю. Но надо было послать за ним джигитов, а не бросать отряд и самому скакать за ним. Это басмачи так дерутся, а нам надо...

- Смотри, Винтов! - крикнул Кутан, показывая на равнину.

Какой-то всадник на маленькой, загнанной лошаденке скакал к заставе. Еще издали он начал что-то кричать и махать руками. У въезда в заставу он соскочил с лошади, ковыляя вбежал во двор и повалился на колени перед Винтовым. Это был старик пастух из аула Зындан. Заплатанный халат его был изодран в клочья, и слезы текли по его пыльному лицу. Плача и охая, он рассказал, что басмачи налетели на стадо, которое гнали зыниданские дехкане*. Басмачи захватили всех людей и скот. Очевидно, это именно была та банда, которую видел Каче. Побоявшись выйти на равнину, басмачи отказались от налета на заставу, повернули обратно и по дороге захватили дехкан.

_______________

* Д е х к а н е - крестьяне.

Винтов приказал половине пограничников оставаться на заставе, а остальным выступать в погоню. Кутан собрал своих джигитов. Старику дали хорошую лошадь, и он взялся показывать дорогу.

Кутан ехал рядом с Винтовым впереди отряда.

- Теперь я ошибся, - сказал Винтов. - Ждать нельзя было.

Кутан ничего не ответил.

2

Пуля Каче попала Кара-Муруну в ногу.

Не слыша за собой погони, он остановился у ручья, чтобы обмыть рану. Касым и Джаксалык выехали из-за скал. За ними ехали джигиты. Кара-Мурун, хромая, бросился к ним навстречу и ухватился за стремя Касыма.

- Скорей на помощь! - прохрипел он.

- Чем ты так взволнован, уважаемый Кара-Мурун? - невозмутимо сказал Касым.

- Мои джигиты убиты или взяты в плен. Аллах отвернул свое лицо от меня! Помоги, Касым!

Касым тронул коня и толкнул Кара-Муруна.

- Я никак не могу понять, чего ты просишь, уважаемый Кара-Мурун, издевался он. - Ты ведь не ждал меня, когда нападал на Зындан. Ты ведь сам нарушил наш уговор. При чем же тут я?

- Что ты говоришь? - зарычал Кара-Мурун, снова хватая стремя Касыма. - Что ты сказал, сын блудницы?

- Не горячись, почтенный Кара-Мурун, - скалил зубы Касым, - ты болен, и волнение вредно тебе.

Кара-Мурун задохнулся от ярости. Он шагнул назад и выхватил кинжал. Касым побледнел и взялся за рукоятку маузера, торчавшего за его поясом.

- Берегись, - тихо сказал он.

- Паршивый пес, - крикнул Кара-Мурун и поднял кинжал.

- Я предупредил тебя, Кара-Мурун, - сказал Касым и выстрелил.

Кара-Мурун сделал два шага и упал без звука, лицом вниз.

- Ты собака, Касым! - равнодушно сказал Джаксалык.

- Молчи, жирный баран.

Касым, бледный от злости, рванул повод. Горячий конь заплясал, приседая на задние ноги, и шарахнулся в сторону. Случайно он толкнул коня Джаксалыка, и тучный Джаксалык зашатался в седле. Джигиты громко засмеялись. В бешенстве, Джаксалык со всей силы ударил Касыма по лицу камчой. Темный рубец сразу вспух на бледной щеке.

Касым взвыл и почти в упор выстрелил в жирный затылок Джаксалыка, раньше чем тот успел повернуться.

Джигиты сняли оружие с обоих убитых курбаши и поделили между собой.

Касым приказал повернуть обратно и уходить в горы. Через два часа басмачи наткнулись на зынданских дехкан. Басмачи окружили их и повели с собой. Один молодой дехканин бросился на басмача, который схватил девушку. Его пристрелили. Больше никто не пытался сопротивляться.

Банда торопилась, но пленные, среди которых было много женщин, шли пешком и задерживали басмачей. Уставших, отстающих и слабых подгоняли камчами.

3

Пограничники и доброотрядцы наехали на тела Джаксалыка и Кара-Муруна.

- Собакам собачья смерть, - сказал Кутан.

Потом на вытоптанной овцами тропе нашли труп дехканина. Отсюда разделились. Винтов с пограничниками продолжали преследование по следам банды, а Кутан со своими джигитами поднялся вверх по склону ущелья и по гребню горного хребта обогнал басмачей и отрезал им путь. Банда шла медленно, безжалостно подгоняя пленных. Кутан бросил гранату - сигнал пограничников - и сверху лавиной обрушился на басмачей. Пограничники ударили сзади.

Басмачи сдались почти без сопротивления.

Касым хотел застрелиться, он уже поднял револьвер, но маленький Каче прыгнул ему на седло, вырвал револьвер у него из рук и со всей силы ударил гордого курбаши по лицу. Кровь пошла у Касыма из носу.

Басмачей отогнали на одну сторону ущелья, отделив их от дехкан. Басмачи были богато одеты, и в курджумах у них были спрятаны дорогие халаты и шапки. Дехкане, и так одетые небогато, совершенно изодрались о колючки и камни, пока басмачи гнали их с собой.

- Пусть оденутся бедняки в хорошие халаты, - тихо сказал Винтову Кутан.

- Нет, Кутан, - сказал Винтов. - Если мы сейчас отберем у басмачей их добро, люди скажут, что доброотрядцы и кзыл-аскеры грабят пленных.

Винтов приказал басмачам надеть лучшие свои одежды, и басмачи развязали курджумы и нарядились в праздничные халаты и меховые шапки.

К вечеру все вернулись в Зындан и нарочно проехали через аул. Люди видели, как пограничники и доброотрядцы вели пленных басмачей. Роскошные халаты, ковры на седлах и курджумах, сурковые шапки, цветные шелковые кушаки сверкали в лучах заходящего солнца. Дехкане казались нищими рядом с басмачами.

- Награбили, байское племя! - говорили люди.

И еще десять человек пришли к Кутану со своими лошадьми и оружием и вступили в отряд.

4

"От Джантая Оманова почтенному Исахуну-баю привет. Пусть аллах благословит тебя. Горе постигло нас. Как тебе уже, вероятно, известно, погиб брат наш Джаксалык Оманов. С ним вместе погибли многие храбрые джигиты, и Кара-Мурун тоже погиб с ним. Урусы все дальше и дальше продвигаются к сыртам. Нам худо будет, если займут сырты они, и тебе, уважаемый Исахун, худо будет. Урусы отберут твои стада, твои деньги и имущество. Аллах велит нам помогать друг другу, и я хочу помочь тебе, Исахун. Урусы не знают дорог в горах, урусам нужны проводники, а, как ты знаешь, меня боялись киргизы и не шли в проводники к урусам. Но есть один джигит, который изменил мне и перешел к урусам. Он не боится нас, и его надо убрать с дороги. Это Кутан Торгуев, пусть будет проклято его имя. Мой посланный передаст тебе, уважаемый Исахун, мешочек с ядом. Это стрихнин, и ты знаешь, какой силы этот яд. Ты должен перейти со своими юртами на тропу к аулу Зындан в расстоянии дня пути от аула. К Зындану поедут пограничники, и Кутан выедет к ним навстречу. Сделай так, чтобы пограничники остались ночевать у тебя и не пошли дальше. Аллах поможет тебе. Тогда Кутан тоже придет к тебе в юрту, и пусть он тоже останется там. Ты, почтенный Исахун, не жалей баранов для жирного беш-бармака и не жалей белого порошка из мешочка. Все зависит от бога".

5

Николаенко и Закс не спеша ехали по тропе к Зындану. Они везли почту и газеты и уже третьи сутки были в пути. Лошади шли шагом.

Солнце спускалось к вершинам гор, красный диск его был подернут легким туманом.

Переезжая реку, пограничники напоили лошадей.

- Хорошо бы встретить юрту, - мечтательно сказал Закс. Две прошлые ночи пришлось провести в лесу под открытым небом.

Еще с полчаса ехали молча.

- Не плохо бы свежего барашка поесть, - сказал Николаенко.

Мерно покачиваясь в седлах и неторопливо переговариваясь, друзья поднялись на небольшую пологую горку.

Река поблескивала раскаленным серебром по коричневато-зеленой равнине. Мрачные горы громоздились вокруг. Снег низко спускался к подножиям. Шла зима, и каждую ночь снег выпадал на равнинах.

- Яшка! - воскликнул Николаенко. - Яшка, или мы видим мираж, или юрты стоят у реки!

- Мираж бывает только в пустынях и морях, - сурово сказал Закс. - Мы видим именно юрты, и я уже чую запах беш-бармака. Вперед!

И Закс запел песню.

Вперед, чекисты молодые,

Станка и плуга сыновья,

Вас ждут сырты. Бойцы родные,

В поход сбирайтеся, друзья...

Песню сочинил Николаенко, и вся комендатура гордилась своим поэтом.

Чекист в горах всегда учился,

С кем в бой вступать, куда идти,

Морозом, ветром закалился,

Преграды нет ему в пути.

Пограничники рысью подъехали к становищу.

Старик киргиз вышел из большой юрты и поклонился в пояс. На нем были войлочная шапка и хороший теплый халат. Поклонившись, он подбежал, чтоб поддержать стремя Николаенко. Николаенко соскочил сам.

Закс пристально вгляделся в лицо старика. Старик осклабился в подобострастной улыбке и протянул руку.

- Здравствуй, здравствуй, почтенный Исахун! - весело сказал Закс. Так вот где ты пасешь своих баранов. А мы думали, что ты вовсе удрал после того, как хотели тебя раскулачить. Помнишь?