В объятиях врага - Алисон Робертс

– Но Пит заметил, что деревья погибли не зря, – закончила она. – Иначе нельзя было и думать о переносе. А Ник сказал, что душа дома в людях, а не в месте, где он стоит, но… Все это слишком глобально, Мэгги. Как понять, что ему можно доверять?

– Слушай свое сердце, солнышко. Оно тебе все скажет. Ты сомневалась в Саймоне с самого начала, помнишь? И не понимала, почему он выбрал тебя. И чувствовала, что тебе нужно измениться, чтобы завоевать его. Но это ему следовало измениться. Он тебя не стоил.

Улыбка озарила лицо Занны впервые за время разговора. Ник не хотел ее менять. Он хотел, чтобы она была в безопасности и оставалась самой собой.

– Ох, Мэгги, ты бы видела место, которое он нашел! Это сразу за городом, там озеро и лес. Там еще конюшни, из них можно было бы сделать магазин и кафе. Тебе понравится!

– Главное, что нравится тебе.

– Но не все же зависит от меня. Дом принадлежал тебе задолго до того, как я стала в нем жить. И это твой бизнес. Ты сама должна решить, и каким бы ни был твой выбор, я тебя поддержу, ты же знаешь.

– Знаю. Но только ты не расстраивайся, когда я скажу о своем решении, ладно?

У Занны по спине побежали мурашки. Она отвергнет проект?

– Я решила остаться здесь, – мягко проговорила Мэгги. – Димитрий попросил моей руки.

– Что?! О боже… – Занне пришлось прислониться к стене и упереться в нее, чтобы не сползти на пол. – Мэгги… Ты же с ним только познакомилась. Как ты можешь решиться на такой серьезный шаг?

– Ну, милая, – засмеялась тетя, – я всю жизнь этого ждала! Думаешь, я в ту же секунду не поняла этого? Единственное, я не была уверена, чувствует ли Димитрий то же самое… Когда время приходит, сразу становится понятно… Но я в любом случае поступлю по-своему. У меня большой опыт чтения людей.

– Вот как…

Сейчас Занна даже сильнее хотела разрыдаться, чем когда она рассказывала о деревьях. Карусель эмоций набрала самую высокую скорость. Она радовалась за Мэгги и ее любовь. Печалилась, что они будут жить вдали друг от друга и это скажется на близости их отношений. И даже ревновала. Но безумные скачки вверх-вниз на этой карусели почему-то давали… надежду.

Значит, Мэгги права? И нет никаких правил, сколько должно пройти времени, чтобы понять, что ты встретил любовь всей своей жизни?

– Я доверилась тебе и оставила дом на время. А теперь оставляю тебе его навсегда. Дом твой. Можешь делать с ним все, что захочешь. Я только прошу тебя позаботиться о котах и сохранить кое-какие вещи, которые мне дороги. Ты знаешь какие. Ну а теперь…

Даже на другом конце провода, за тридевять земель и без помощи гадальных карт, Мэгги читала ее мысли.

– Расскажи об этом Нике.

Занна снова улыбнулась:

– Мэгги, он француз. Его полное имя Доминик Брабант.

– Брабант? – удивленно переспросила Мэгги. – Где же я слышала эту фамилию? О нет… Это невозможно… Или возможно…

– Вот. – Ник вынул из внутреннего кармана куртки сложенный лист бумаги. – Официальная оценка стоимости перемещения дома и его установки. Мы еще прикинули расходы на капитальный ремонт.

Занна задумчиво сидела за кухонным столом, аккуратно держа за ножку хрустальный бокал. У зажженного канделябра стояла открытая бутылка вина и еще один бокал. Ник удивленно поднял брови. Занна, едва заметно улыбнувшись, пригласила его присоединиться к ней. Он наполнил свой бокал и сел рядом, затем развернул лист бумаги.

– Мы распечатали его в бизнес-центре прямо в аэропорту. Я включил туда заявленную цену на землю. Нашла?

– Ничего себе… – Занна даже провела пальцем по бумаге, словно не веря своим глазам. – Почти два миллиона долларов!

Ник накрыл ее руку своей.

– Именно поэтому я хочу предложить за твое поместье три миллиона.

Все шло по плану. Это первый шаг. Следующим шагом будет немного честности.

Повисло тяжелое молчание. Такое же тяжелое, как и взгляд Занны. Ее рука очень осторожно выскользнула из-под его руки. Как будто он совершил что-то непростительное.

– Зачем, Ник?

– В смысле?

– Зачем так много? Последняя назначенная цена за дом была вдвое меньше твоей. «Первоклассная недвижимость» предлагала всего шестьсот тысяч. Так почему же ты выдвигаешь такие суммы?

По ее голосу он понял, что игры закончились. Больше он не сможет быть честным только по своему усмотрению. У него пересохло во рту, и Ник сделал большой глоток вина.

– Я говорила с Мэгги, – сказала Занна.

– Вот как… И она не обрадовалась, да?

Занна покачала головой, словно он сморозил глупость.

– Твою маму звали Элиза?

Глава 8

Если он и был поражен, то очень хорошо это скрыл, хотя его взгляд потеплел.

– Мэгги ее помнит?

Ник, казалось, был счастлив любым сведениям о своей семье, и этим сыпал Занне соль на раны.

Как он мог? Она только что излила ему душу, рассказав, как ее опустошило предательство Саймона и Бри и как теперь ей трудно кому-нибудь довериться.

А ему и в голову не приходило, что она сама не своя. Может, он что-нибудь заметит, если она продолжит говорить. Но неужели натянутость в ее голосе не очевидна?

– Мэгги сказала, она была очень красивая, с длинными темными волосами, но очень стеснялась, потому что думала, что плохо говорит по-английски. Кроме мужа, в жизни ей больше никто не был нужен. Она просто боготворила его.

Точно так же и Занна могла боготворить Ника. А он понятия не имел, что она была готова отдать ему свое сердце. И доверие. Но теперь это невозможно. Хотя ее глупое сердце не хотело соглашаться с категоричными требованиями разума.

Ник ничего не замечал. Он ловил каждое ее слово. Для него это было очень важно. Гораздо важнее, чем обратить внимание на Занну, которая пыталась заглушить чувство, что ее предали, потому что Ник ни о чем не рассказал. Ей стоило огромных усилий не сорваться.

– Мэгги помнит, что она была прекрасным музыкантом и давала уроки фортепиано местным ребятишкам. Еще она прекрасно пела, а твой отец играл на гитаре, и Мэгги по вечерам слушала, как они пели в саду французские песни о любви.

Нетрудно было услышать музыку, ведь она раздавалась из сада напротив. Эти люди жили в одном из маленьких коттеджей, стертых с лица земли ради общественного парка.

В темных глазах Ника зажегся огонек. Обвинения, которое безошибочно угадывалось в ее последних словах, он тоже не заметил.

– У них был ребенок, которого они называли Домми. Мэгги сказала, что не видела более счастливой маленькой семейки.

Ник отвернулся и сжал губы. Ну что, больно это слышать? Вот и ладно. Почему она одна должна страдать?

– Ты говорил, что тебя увезли во Францию, когда тебе было шесть лет.

Ник коротко кивнул, но не произносил ни слова.