Мой папа самый лучший (СИ) - Ройс Саша

Меня жутко располагает то, что он говорит со мной спокойно, искренне и откровенно.

Я даже чувствую эту открытую энергетику, несмотря на то, что сижу на приличном от мужчины расстоянии.

И вдруг у меня закрадывается мысль, что «вспыльчивый бунтарь» это всего лишь маска?

Мурашки по коже побежали от этой мысли. Неужели это так.

— Мирон, скажи как есть.

Он цокнул и, мотнув головой, выдал:

— Короче, она хочет, чтобы я остепенился, женился и перестал лезть к медведю в берлогу.

А вот про берлогу было, скорее всего, от «вспыльчивого бунтаря».

Я машинально улыбнулась, явно не осознавая всей информации. Но когда Мирон добавил:

— Жениться на тебе, — и выразительно посмотрел на меня, я так и опешила, а лицо мое вытянулось.

— Но… — растерянно вожу взглядом перед собой, будто мне это поможет, — а почему ты не можешь ей отказать?

— Потому что до этого Дарья Филипповна никогда не лезла в мою личную жизнь. НИКОГДА. А если сейчас решилась на такое, то значит, дело серьезное.

— То есть?

— У нее есть какая-то веская причина, — уклончиво ответил он.

— Аврора?

Мирон сразу скептически морщится.

— Нет, десять лет дочку одни воспитываем, и никого она к ней не подпускала. Кроме тебя.

Глаза лазурного оттенка немигающе глядят на меня.

— Я польщена.

— Что «польщена»?! — снисходительно усмехается. — Замуж пойдешь?

Что?

Дождалась-таки появления бунтаря.

— Это такое предложение что ли? — хлопая глазами, подношу стакан и машинально выпиваю половину чая.

— Еще раз делаю выжимку, для не особо понятливых, — поеживаюсь от пронзительного взгляда. — Короче, или у нас конфетно-букетный период, только недолго, а потом свадьба. Или все заканчивается уже завтра!

— А, — впадаю в ступор.

— Лиза!

Тут же поднимаю на него глаза.

— Только не думай сейчас об Авроре и о моей матери. Прошу.

— Я сейчас думаю не о них. Я сейчас думаю о том, что ты несколько минут назад звонил… — заставляю себя произнести другое слово, а не то, которое хотела, — «женщине», а теперь зовешь меня замуж?

В глазах начинает пощипывать.

— Ты сказала, что я тебе не нравлюсь. Я был уверен, что ты откажешься от… такой перспективы.

— А я говорю: «да», — сдерживая слезы, глухим голосом выдаю. — Я согласна.

Мирон удивленно пялится на меня. Он точно не ожидал, что я соглашусь.

— Ты уверена? — доверительным тоном уточняет Потемкин.

— Уверена, — спускаю ноги на ковер и, поставив локти на колени, обхватываю лицо ладонями. Чувствую, как щеки вспыхивают.

— Лиза…

— Значит, ты звонил ей, будучи убежденным, что я откажусь?

— Да, но…

— Теперь же твой визит к «женщине» отменяется?

— К-конечно!

Улыбается, гад!

— Тогда можно мне тебе сделать предупреждение? — громко шмыгаю носом.

— Я слушаю, Лиза, — с готовностью объявляет он.

— За звонок «женщине» — сковородка! За поход к женщине — памятник, — натягиваю улыбку, забыв про слезы. — Справедливо?

Мирон неоднозначно качает головой.

— И… — улыбаюсь с интригой, — интимная жизнь после свадьбы. Кому-то надо попоститься, — недвусмысленно добавляю я.

— Сама-то выдержишь? — усмехнувшись, интересуется он.

Закусываю губу, размышляя.

— Только я могу отменить это табу, — прерывающимся голосом поясняю я.

— Ладно.

Рада, что он согласился. Уголки губ тянутся вверх.

— А теперь иди сюда.

Поднимаю глаза на Мирона. Он отодвинулся от стола, скрипнув креслом, и похлопал ладонью по своему бедру.

— Ты хочешь, чтобы я села к тебе на колени? — пребывая в легком шоке, спрашиваю я.

Он кивает, в знак того, что я его поняла верно.

— Ты же теперь моя невеста, чего ты стесняешься.

Сглатываю. Медленно поднимаюсь с дивана и делаю шаг. А вот как я шла к нему, я не помню. Помню, как взглядом уперлась в крепкие мужские бедра и села на них.

Мягко и тепло.

Крепкая рука повалила меня на мужскую грудь, и я затаилась, как бедный маленький кролик.

— Обними меня, — тихо попросил он.

И я обняла. За шею. Лбом я уткнулась в подбородок Мирона, и больше не поднимала глаза. Дышала через раз. И с чего вдруг такой трепет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Одну руку он положил мне на бедро, второй успокаивающе гладил по спине.

Через какое-то время глаза мои слипаются. Мозг тормозит. А язык больше не хочет шевелиться…

Что происходит?

Почему мне так сильно хочется спать?

И я засыпаю…

Глава 11. Завтрак

Лиза

Открывать глаза совсем не хотелось.

В пенном ворохе одеял и покрывал было так уютно и так хорошо, что мне желалось спать еще и еще!

Но импульс воспоминания о том, что я нахожусь не дома, пробивает током.

Я молниеносно распахиваю глаза и вскакиваю на колени. От резкого движения пробивает затылок сводящей болью.

Вот куда я спешу?

Эх, Елистратова.

Комната прилично залита солнечным ясным светом. Значит на небе ни облачка.

Оглядываюсь.

Никого.

Вторая часть постели нетронута.

Испытываю двоякое чувство, но все же со значительным перевесом благодарность мужчине, который предоставил возможность спокойно выспаться, побеждает.

Слабая улыбка трогает мои губы.

Поправляю волосы и замечаю, что я так и уснула в красном халате. Ничуть не почувствовала дискомфорта от того, что спала в одежде.

Надо выбираться из комнаты.

Умываюсь, переодеваюсь и застилаю постель.

Перед тем как выйти из комнаты, смотрю на себя в зеркало. Я в стильном спортивном костюме. Редко распускаю волосы, но сегодня такой день. Прямой пробор. Распределяю пшеничного цвета локоны. Образ спортивной блондинки завершен.

Улыбаюсь себе в зеркало и выхожу в коридор.

В доме на удивление тихо. Не вериться, что Аврора еще спит.

Пройдя в гостиную, вижу, что главная дверь приветливо открыта на улицу. Выхожу и захлопываю ее.

— Мирон, — интуитивно зову я.

— Я здесь, — отвечает знакомый голос, и я улыбаюсь.

Прохожу чуть дальше и вижу слева крытую компактную площадку квадратной формы, выложенную камнем. На ней стоит столик, два стула со спинками. Несильный ветер волнует белую длинную скатерть. Едва шевелятся цветы в милой вазочке. Почему-то мне кажется, что это дело рук Авроры.

На столе накрыт завтрак на двоих и Мирон уже сидит на своем месте.

— Доброе утро! — беззаботно кидает он.

— Доброе, — хватаю за подлокотник стул из ротанга и, пододвинув к столу ближе, присаживаюсь.

Окидываю глазами участок.

— Такое ощущение, что ты уже позавтракал и просто ждал меня, — ветер теребит мои волосы и мне приходится их перекинуть на одно плечо.

— Так и есть. До этого у нас не было то желания, то возможности нормально поговорить.

— Я так понимаю, Дарьи Филипповны и Авроры нет дома?

— Они с водителем уехали на фермерскую ярмарку закупать продукты.

Качаю головой.

— Ты не будешь возражать, если я буду одновременно завтракать и беседовать?

— Конечно.

Делаю глоток кофе и берусь за омлет.

— Помнишь, что было вчера?

Прожевав кусок, вспоминаю.

— Ты мне сделал предложение, и я согласилась.

Я смотрю на кофе, на приборы и даже на милую лужайку с газоном, только не на мужчину, сидящего со мной за одним столом.

— Может нам пришла пора раскрыть карты перед друг другом. Хотя бы часть.

Уговаривает. Подбирает слова. Прощупывает почву.

Что ж. Можно где-то и уступить.

Возвращаю чашку на блюдце. Быстро прохожусь салфеткой по губам и наконец-то поднимаю глаза.

— Хорошо. Это логично и приятно, что ты настаиваешь на этом. Только и ты будь откровенен, Мирон.

— Буду, Лиза, — зеркально отозвался он.

— Есть такая пословица: «Брак по расчету может быть счастливым, если расчет верен».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Откидываюсь на спинку стула, заглядываю в глубины светлых глаз Потемкина.

— Я карьеристка, 90 % моего времени занимает работа. На личную жизнь, как уже понятно, времени не остается. У меня были долгие отношения. Да ты, наверное, знаешь, но я разорвала связь по причине того, что в один прекрасный момент поняла — мы разные. Не хочу говорить о своем предыдущем романе. Ведь вы мужчины это терпеть не можете.