А дело было так… - Михаил Высоцкий

— А другого выхода нет? Совсем-совсем нет? — вытирая слезы, но уже смирившись, переспросил гном.

— Нет, — коротко, но ясно заявил богатырь, и все возражения сами собой исчезли.

Правда, Лютик с Тронгвальдом к башне так и не рискнули подойти — дальше мы с Тиналисом вдвоем отправились, причем пешком, и могучий Цезарь, конь богатырский, и моя Малиновка, как только башню увидели, заявили синхронный бойкот и ни шагу ступать дальше не соглашались. К счастью, идти оставалось недалеко, туман вывел нас почти к самой башне, две версты — считай, рукой подать. Так что скоро мы стояли у подножия, где уже была гостеприимно распахнута входная дверь.

Собственно говоря, она у монрийцев всегда распахнута — им ведь на землю ступать нельзя, а каждый раз магией дверь открывать несподручно. Вот и приглашают к себе всех гостей, разве что на зиму двери прикрывают, аскетизм аскетизмом, а мерзнуть даже постигающие истину небес не любят. Сразу за дверью винтовая лестница, на вид старая, хоть самой башне и полувека не будет, свечи чадят, ступеньки под ногами в любой миг развалиться могут, интимный полумрак — мечта влюбленных и кошмар клаустрофоба. Как будто домой попал. Идем, молчим. Каждый о своем думает. О чем думы богатырские мне не ведомо, а лично я Доджа вспоминаю. Интересно же, как он там, сколько еще напастей отцовских смог пережить, давно новостей не слышал. Да и откуда их взять в диком лесу, разве что сойка на хвосте принесет…

Наверху нас уже ждали — сам хозяин башни гостеприимно встречал. Типичный монриец. Возраста неопределенного, глаза серые, волосы редкие, на лице вечное выражение гостеприимного равнодушия: мол, я гостям всегда рад, но что с вами будет — мне абсолютно безразлично. Даже улыбка неестественная — зомби так улыбаются, когда им прикажешь. И «живут» они вечно, и не стареют… А может, действительно монрийцы самые настоящие живые мертвецы, только не такие, каких отец поднимать умеет, а особенные? Интересная, кстати, теория, мне раньше в голову как-то не приходила. Надо будет обдумать на досуге, что станется, если из живого мага попробовать зомби сотворить…

— Бью челом тебе, мудрый человек, мир в твой дом! — поклонился волшебнику Тиналис.

— Что привело тебя в мою скромную обитель, добрый молодец? — поклоном на поклон ответил монриец.

— В поисках истины завела к тебе судьбина, мудрый человек, ибо гложет меня вопрос, на который лишь подобный тебе мудрец ответ может знать… — возвышенно поведал богатырь, так что волшебник аж скривился, — между прочим, первая живая эмоция!

— Опять ты за свое, Тиналис! Сто раз тебе говорил — для крестьян оставь свое словоблудие! Что опять надобно? Зачем этого с собой притащил? — «Этот» — это я. — Ты хоть знаешь, кому он сыном приходится? Опять хочешь меня в свои аферы втянуть? Нет, нет и нет — одного раза мне было достаточно! Все, довольно! Я тебя встретил, поздоровался, формальности соблюдены, теперь вали отсюда! А ты, малец, чтоб молчал. Это пока нам с твоим отцом связываться несподручно…

Вот так новости… И кто после этого скажет, что монрийцы — отошедшие от дел мирских отшельники и аскеты, пусть бросит в меня камень!

— Дракону? — тут же встрепенулся монриец. — Король-некромант отправляет сына убить дракона-изгнанника? Какие интересные новости! И вам нужна помощь? Это, пожалуй, надо обговорить один на один…

— Надо! — кивнул Тиналис, отходя за волшебником в соседнюю комнату. — Подожди тут, принц, мы скоро управимся…

Да пожалуйста! О том, что любопытство наказуемо, я впервые узнал еще в раннем детстве, до сих пор спина болит, а кости так и не срослись правильно. Следовательно, не лезть в чужие дела я научился едва ли не раньше, чем говорить. Секретничаете? Да сколько угодно — посижу в кресле, посмотрю, как монрийцы живут… Хотя смотреть особо не на что: стол, стул, кровать, два кресла у камина, сундук, шкаф. Все скромно, но со вкусом, никаких излишеств. Я бы и сам, пожалуй, не отказался тут пожить, по крайней мере, это стократ лучше, чем каморка в замке короля-некроманта. Правда, не совсем понятно, чем тут развлекаться длинными зимними (а также не такими длинными весенними, летними и осенними) вечерами — ни книжки, ни магического шара, чтоб на земли дальние смотреть, зато мыслительный процесс, должно быть, в такой обстановке идеально протекает, совершенно нечему отвлекать… И время идет незаметно — окна зашторены, «вечные свечи» могут сотнями лет гореть, ни песочных часов, ни клепсидры[4]… Только Тиналис с волшебником безымянным отошли, как уже возвращаются, первый доволен, второй чернее тучи.

— Ну богатырь… Чтоб я тебе еще хоть раз помог… Только на пороге покажешься, в вешалку превращу, будешь у меня сто лет служить… — бормотал монриец.

— Да ладно тебе! — успокаивал его Тиналис. — Ну с кем не бывает! Сам виноват — ты ведь у меня про камни ничего не спрашивал, а золото я тебе абсолютно честно все отдал, как договаривались! Вот спросил бы: «Тиналис, а что у тебя такое у шкатулке лежит?» Я бы тебе честно ответил! Ну что, спасибо за помощь, мудрый человек! Пошли, принц!

— И чтоб глаза мои тебя больше не видели! Тьфу, мелочный торгаш базарный, а не богатырь… — доносилось сверху, пока мы спускались по лестнице.

— Ну что, узнал, что хотел? — поинтересовался я, когда мы уже покинули башню.

— Узнал… и не только узнал, — радостно потирая руки, ухмылялся Тиналис. — А старый пройдоха сам себя перехитрил! Ты понял, что произошло? Он у меня за услуги золото запросил, да не просто золото, а сколько у меня да всех спутников моих при себе будет! Думал, обогатится, какой богатырь без денег подвиг совершать пускается. А как камушки увидел, сразу понял, почему я ему так спокойно все золото отдать согласился! Не наглел бы, я бы и сам не пожалел. Помог нам старый пройдоха, немало помог, а так — запомнит, как у богатырей вымогать! Мы хоть читать-писать не умеем, но с нами вековая мудрость народная!

А ведь прав был маг — мелочный Тиналис, всего лишь камень сэкономил, а счастлив так, будто главный подвиг в жизни совершил. Ничего я в этих богатырях не понимаю…

Эльф с гномом, когда нас заметили, живых да здоровых, обрадовались, а уж Малиновка как мне рада была, ни словом сказать, ни пером описать! Похоронила, видать, меня животина, а я тут как тут!

— Узнал ли ты, отважный воин, куда нам путь теперь держать? Помогли маг тебе, проклятый, дорогу верную узнать? — спросил Тронгвальд.

— Помог, попробовал бы только не помочь! — отмахнулся богатырь. — Дракон в пещере обитает, пещера в горе, гора на востоке. Чтоб найти ее, мы должны доехать до вольного града Аму-Тамира, перебраться через Кервранский перевал на ту сторону Тамирского хребта, перейти Ушухунскую топь — и третья гора направо как раз та самая.

— Ой, как далеко, милый Тиналис… — запричитал гном. — Не дойдем! Сгинем в пути! На Кервранском перевале такие чудища водятся… Противные! Фу! А в Ушухунской топи воняет! И грязно! Может, другой дорогой пойдем, милый Тиналис? Ну пожалуйста! Ну умоляю! Целую твои коленки…

— Оставь потуги, милый друг, не изменить его решений! И хоть грозит нам тяжкий путь, не убоимся мы лишений! Пройдем сквозь перевал и топь, проклятую отыщем гору, дракона страшного сразим мы, страха не познав укору! — похлопал Лютика по плечу Тронгвальд.

— Вот и прекрасно, — кивнул богатырь. — А теперь по коням! До вольного града еще ехать и ехать, нечего тут рассиживаться!

Интересные дела получаются… Дракон-то на востоке нашего королевства буянит, а Аму-Тамир, вольный град, если память меня не подводит, уже заграница. Причем не такая уж и ближняя, а значит, придется порядочный крюк делать. Сначала на юго-восток, через степь, до самого океана, а потом уже на север, через хребет и топь… Самое обидное, если дракон действительно там поселился, другой дороги-то и нет. Тамирский хребет неспроста ведь в народе Безумными Горами зовется, только полный безумец и может рискнуть через него перебраться, рай для самоубийц. Чтоб на ту сторону попасть, надо или через полмира плыть, весь материк обогнув, или действительно через Кервранский перевал перебираться — место хоть и рисковое, да проходимое, в летнее время караваны так и шастают, да, боюсь, пока мы туда доберемся, сезон торговли к концу подойдет. Это у нас осень — самое милое время, по листве скачешь золотой, малину последнюю собираешь, а там уже сейчас первые снега выпадают, а когда доберемся, боюсь, и вовсе перевал заметет. Да это не беда, вот снежные волки — это действительно проблема. Читал я в книжках, как они с голодухи лютуют, но и против них Тиналис наверняка что-то в запасе имеет. Не зря же так спокоен, едет, веселую мелодию под нос насвистывает, вспоминает небось, как старого мага «провел»…

А дракон, даром что безумец, не дурак. Хорошо спрятался. Я бы в жизни его там не нашел. Я бы его в лесах Латакии искал или в крайнем случае на Марборийских холмах, там он пуще всего лютует. Но дракон хитрее оказался — от Ушухунской топи до Марборийских холмов верст сто пятьдесят будет, да через горы непроходимые только по воздуху и перелететь. Видать, буянит, да боится нашкодит, и домой к себе, в пещеру — прятаться. Ну и хорошо. С дураками тяжело дело иметь, никогда не знаешь, что они выкинуть могут, а чем умнее враг, тем с ним проще. По крайней мере, того же отца я почти не боюсь. Страшен он, в своем деле гениален, никогда глупость не сделает, а значит, всегда любой его ход при желании предугадать можно. Те же напасти, что на Доджа наслал, — я ведь сразу мог сказать, что так и будет, да и братец наверняка предвидел, недаром ведь первые несколько ударов выдюжил…