А дело было так… - Михаил Высоцкий

Михаил Высоцкий

А дело было так…

Вступление

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был мудрый царь. И было у него три сына. Долго правил царь, а когда состарился, созвал сыновей своих и сказал им: «Ой сыновья мои любимые, прошло мое время, настал ваш час царствовать. Все, что имею, завещаю вам, так правьте же мудро, а любые беды черные миром решайте». Но спросил тогда старший брат: «Как же нам царствовать, отец, нас ведь трое, а царство всего одно?» И добавил средний брат: «Ты рассуди, отец, кому из нас старшим над другими быть». И промолчал младший брат, ибо любил он братьев своих и отца своего и не хотел раздор вносить.

Ответил сыновьям своим царь: «Вижу, мудры вы стали, ибо разные вы, как ветер небесный, вода морская и огонь, что горит в глубинах земных. И коли будете втроем править — тревоги великие ждут наше государство, и, дабы не случилось так, дам я вам испытание. Кто пройдет его — тому и быть царем, над другими старшим». И сказал тогда старший брат: «Говори же, отец, что мы сделать должны!» И добавил средний брат: «Ты отец нам, и царь, и на все воля твоя». И промолчал младший брат, ибо любил он братьев, и никогда его власть так, как старшего и среднего, не манила.

Ответил сыновьям своим царь: «Так знайте же вы, три страшные напасти грозят нашей стране. Первая беда — на далеком севере, где стоят ледяные горы, а земля от снега бела, живет в пещере великан лютый, шерстью зарос и спускается он каждый год с горы и забирает десять самых красивых девушек в свою пещеру, и никто из них еще не вернулся. Немало рыцарей пытались сразить великана, но никто не вернулся. Ни мечом, ни копьем не пронзить его, ни стрелой не сразить, и говорит древнее пророчество, что лишь храбрый сердцем сможет одолеть ледяного великана!» И сказал тогда старший сын: «Я найду великана, отец, и сражу его, и не будет он больше зло причинять!»

И продолжил царь: «Вторая беда — на далеком юге, где леса дивные растут да птицы невиданные поют, где небывалой красы цветы распускаются, живет лютый зверь. Роста огромного, клыки копья острее, глаза огнем горят, быстр он и свиреп как выходит из леса, так земля под его страшной поступью трясется. Бегут люди из тех краев, ибо страшен зверь и грозен и пощады не ведает, немало охотников ушли в те леса чудище изловить, да никто не воротился». И сказал тогда средний сын: «Я найду зверя лютого, отец, и сражу его, и не будет он больше зло причинять!»

И закончил царь: «Третья беда — на востоке, за горами высокими, реками глубокими, где живут народы дивные да звери невиданные, поселился тот, кто любого чудовища и великана страшнее. Там, во тьме подземной, живет страшный дракон, и нет страшнее его на всем белом свете!» Молчит старший брат, молчит средний брат, и лишь младший говорит царю: «Не ради трона, отец, но сражу я дракона!»

Глава 1

— Я сражу дракона, отец!

— Я знал, что ты, сын мой любимый, согласишься…

Ну да, попробуй не согласись, когда твой отец — чародей-некромант, величайший из колдунов современности, сто тридцать лет назад во главе армии покорных зомби захвативший власть над страной? Сейчас, конечно, постарел, уже глаза не так горят и мертвецов реже поднимает, но меня, посмей ему хоть словом возразить, в момент скрутит! Не посмотрит, что сын — у него этих сыновей было с десяток, и что? Бенедикт, старший, в дальние края укатил, добровольно-принудительно, евнухом в гареме работать. Артур под ливнем в горы полез, да еще решил над обрывом погулять, похороны были пышные, траур недельный во всем королевстве. Лея, единственная дочь, умом повредилась — на гормональной почве, не иначе. Сигизмунд, самый хитрый, в монастыре на другом конце света грехи замаливает, там его отцу не достать. Робера чудище морское на дно затянуло. Марата ушухунский живоглот загрыз — и откуда только этот зверь невиданный во дворце взялся. Ну а Герхард, умный такой, решил отца открыто тираном, деспотом и убийцей обозвать — так его собственная любовница во сне заколола. В порыве страсти.

Так что нас теперь трое осталось. Дан, отцов любимчик, он уже в три года кошек потрошил, в шесть духов призывать научился, а в десять первого зомби поднял. Додж, этот тип в любую щель пролезет, хитер как лис. Ну и я. Младшой. «Любимый». Вот ведь счастье, такую семью иметь врагу не пожелаешь. Даром что прими, была б моя воля, свалил бы за Сигизмундом, да кто меня теперь выпустит. Отцу одного упущенного сына хватило, с тех пор с нас глаз не сводит, чтоб вдруг не решили восстание поднять.

И понимает ведь, что недолго осталось — смерть не обманешь, она и за некромантом придет, и так на свете белом засиделся. Прекрасно понимает, иначе не устраивал бы этот «совет», да еще при свидетелях, с нотариусами — «кто из вас, сыновья, испытание пройдет, тому и быть новым королем»… Ну конечно! Все честно и справедливо! Комар носа не подточит, даже на смертном одре отец над нами поиздеваться решил. Дану ничего — снежного йети завалить, ему еще наверняка отряд рыцарей дадут в сопровождение. Доджу обычный хищник достался — вроде просто, да там дело нечистое, не удивлюсь, если его, «случайно» конечно, змея ядовитая укусит. Ну а мне прямо и недвусмысленно предложили добровольно покончить жизнь самоубийством. В смысле сразиться с драконом. Хотя это одно и то же. Даже отец в его лучшие годы не рискнул бы против дракона выйти — магия этих тварей не берет, чешую не пробить, а огнем раз плюнет — мигом изжаришься.

Зато как все чинно и благородно! И главное — справедливо: каждому сыну по испытанию. Впрочем, я другого и не ждал: на завтрак меня мышьяком не накормили, и то хорошо. А дракон — так что-нибудь придумаем…

Хоть съезжу проветрюсь. Как меня достал этот замок!.. Темный, пыльный, призраки туда-сюда шастают, не королевский дворец, а логово безумного некроманта. То есть моего отца. Ему-то тут нравится, все в его стиле — черепа, скелеты, вместо колоколов вой замогильный… Все черное, мрачное, угрюмое, недаром уже лет десять ни одного посла в гости заманить не можем — все от отца сбежали. Одни лишь зомби по коридорам шастают, да мы, принцы, как-то ужиться смогли. Хотя нам тут недолго осталось: Дан в короли метит, Доджа не поймешь, а я вещи прихвачу — и только меня и видели…

Так, а вот и моя комната. Кровать, камин, стол, кресло, зеркало во всю стену. Из последнего на меня карими глазами внимательно смотрит молодой человек лет двадцати — двадцати пяти, сальные волосы до плеч, жгучий брюнет с изломанным носом — братья в детстве пошутить любили, среднего роста, веса и комплекции, уши чуть-чуть заострены, одна шестнадцатая эльфийской крови сказывается. Собственно говоря, ничего примечательного — самая заурядная внешность, никогда не скажешь, что принц. Вот, например, Дан — дылда саженная[1], как посмотрит, так мурашки по всему телу бегут, а как рявкнет, так душа в пятки. Весь в отца.

А на кого я похож — даже не знаю, матушку никогда в глаза не видел, она королевой всего ничего побыла, исчезла однажды в неведомом направлении. У нас королевы вообще не приживаются: климат, говорят, не тот — только заходит на престол, а тут самое время следующей место уступать. Предлагали мы отцу гарем завести — не хочет, хлопотно, говорит, «бабы, они только темным экспериментам мешают, а толку никакого». И то верно, вон последняя королева полезла из любопытства в лабораторию отца, что-то там намешала — и пол дворца разнесло. Додж потом месяц хмурый ходил, все переживал, что отца во время взрыва рядом не было…

Ну да ладно, это все дела давно минувших дней, пора в путь-дорогу собираться. Собственно говоря, собирать-то особо нечего — все самое ценное уже давно в мешке под половицей. Шкатулку в него засунуть, на плечо мешок закинуть, ножны пристегнуть — вот и все приготовления. Это в дальних краях принцы по неделе собираются, караван целый с собой на загородную прогулку тащат, у них комнатных собачек по десять штук да платьев сто шкафов, а у меня один чахлый кактус, да и тот лучше не трогать, он и без меня спокойно проживет.

Короче, все приготовления заняли полминуты, и вот уже я в полном боевом облачении спешу на выход. Только по дороге еще к Доджу загляну попрощаюсь — он один из братьев у меня хоть какую-то пародию на симпатию вызывает. По крайней мере, ни разу меня отравить не пытался — уже можно считать великим достижением. Для нашей семьи это почти что равносильно большой любви.

Замок у нас гигантский. Неделями можно блуждать, говорят, даже отец всех закутков не знает, хоть я, конечно, в это не верю. Народу мало, а если мертвецов не считать — так вообще почти никого. Так что места просто завались, каждый сам себе по вкусу мог покои найти. Я выбрал крошечный закуток на чердаке — единственное место, где хоть иногда самым краем солнце заглядывало, если повезет конечно. Дан с отцом жил в левом крыле, правое крыло с лабораториями после взрыва, так до сих пор и не отстроили. Ну а Додж, хитрец такой, у входа в казарме бывшей поселился, чтоб, если что, убраться побыстрее. Отец как власть в королевстве захватил, так всю армию распустил — кто в здравом уме против некроманта воевать пойдет, и дворцу охрана не нужна, а если полезет гость незваный, так отцу вечно для его экспериментов живого добра не хватало. Не заниматься же все время мертвяками, живых тоже иногда надо пытать, без этого некромантии не бывает, так что к нам уже полвека в замок не лезли.