Ленинградский фронт - Лев Лурье

15–16 сентября город готовился к уличным боям. Рабочим у станков выдали винтовки. Все ждали решающего штурма. На передовой в страшном напряжении солдаты слышали скрежет гусениц немецких танков. Но танки двигались в другую сторону. С 17 сентября 4-й танковый корпус Гепнера начал грузиться для отправки под Москву.

Теперь перед Леебом стояли 3 наступательных задачи: уничтожить Ораниенбаумский пятачок, сузить кольцо окружения города и создать сплошное кольцо блокады — между Волховом и Свирью, соединившись с финскими войсками.

На Тихвин фон Лееб бросил две танковые и две мотопехотные дивизии под командованием героя Шлиссельбурга генерала Шмидта. 16 октября, сквозь густой снегопад, немцы форсировали Волхов у бывшего аракчеевского имения — Грузино. Левый фланг вел наступление на Волховстрой, стремясь отрезать 54-ю армию, правый вдоль железной дороги устремился к станции Малая Вишера. 8 ноября немцы взяли Тихвин и двинулись дальше в сторону Свири. Части 4-й армии генерала Яковлева рассеялись в ближайших лесах и лишились управления. Штабу 4-й армии лишь чудом удалось избежать плена. Армия потеряла 20 тысяч пленными и почти всю технику. Но сходу соединиться с финнами немцам не удалось. У деревни Астрача они были остановлены 7-й армией, которой командовал герой Советско-финской войны генерал армии Мерецков.

ДОСЬЕ:

Мерецков Кирилл Афанасьевич, 44 года. Родился в крестьянской семье. Участник Гражданской войны. В 1921 году окончил Военную академию. Проходил стажировку в Германии. Военный советник в Испании, организатор разгрома Итальянского экспедиционного корпуса. В Финскую войну командарм, прорвал линию Маннергейма. Удостоен звания Героя Советского Союза. В 1941 году — заместитель наркома обороны. На второй день войны арестован, прошел через пытки и избиения в НКВД. В сентябре 1941-го освобожден без каких-либо объяснений, отправлен на фронт.

Сталин приказал Мерецкову принять командование 4-й армией, не оставляя 7-ю армию. Несмотря на ожесточенность боев под Москвой, 4-я армия получила долгожданное подкрепление — кадровую дальневосточную дивизию из Биробиджана. На Волховское направление через Ладогу удалось переправить дивизию морской пехоты. Но и немцы усилили свою группировку. Под Волхов был переправлен мотопехотный полк СС, под Тихвин — взявшая Моонзундские острова 61-я пехотная дивизия, в Тихвин прибыл пехотный полк из Франции.

Однако развить успех немцам не удалось. Первым захлебнулось наступление под Волховом. Вермахту не удалось ни прижать войска Федюнинского к Ладоге, ни разрушить плотину Волховской ГЭС, которая через подводный кабель всю зиму снабжала Ленинград электроэнергией.

Под давлением немцев, Маннергейм согласился форсировать Свирь и двинуться навстречу немецким войскам. Но Англия и США потребовали от Финляндии прекратить наступление на Восточном фронте. В результате, финское руководство, не отказывая немцам, не сделало ничего для начала на Свири боевых действий. Долгожданной исторической встречи финских и немецких войск на Вепсской возвышенности так и не произошло.

ВОСПОМИНАНИЯ:

Хомивко Иван

16 октября немец начал наступление, форсировал Волхов и пошел на Тихвин. Прорыва блокады со стороны Колпина и Пушкина не получилось, потому что остальные дивизии, по плану участвующие в этом прорыве, были брошены навстречу немцам, пытавшимся соединиться с финнами на реке Свирь и замкнуть второе кольцо.

Хомивко Иван

Я обеспечивал разведку переходов в нейтральной полосе, хотя сам я не разведчик. Вот разведка боем — это другое дело. Под деревней Путролово я получил ранение и тяжелую контузию. Это было уже в ноябре 1941 года. После краткого огневого налета (буквально минут 5–10), по сигналу ракетой, мы пошли в атаку. Наша рота (два взвода) стояла ближе всех к немецким окопам. Где-то на полпути буквально в двух или трех метрах от меня разорвалась мина, я потерял сознание. Когда после боя, уже ночью, стали собирать раненых и убитых, то сочли, что я убит (все залито кровью, я без сознания) и меня за руки, за ноги оттащили в кювет (сразу не хоронили). Только через два часа я очнулся, начал стонать, а окопы были рядом и ребята услышали. Говорят: «Иван, мы считали, что ты убит».

Я оказался в медсанбате. Мы тогда не хотели ложиться в госпитали, потому что боялись попасть в другую часть. А у меня было не тяжелое ранение — контузия, но я несколько дней не разговаривал, какая-то невнятная речь была и тошнота. А наш взвод — весь погиб. Он первым вскочил из окопов, а к немцам подошло подкрепление, и остальные наши взводы оказались отрезанными огнем автоматов и минометов. Так что в живых остался я и еще 2–3 человека, которые были ранены, а остальные все погибли.

12 ноября советские войска начали наступление на Малую Вишеру, а 19 ноября на Тихвин. Лыжные части, испытанные в боях с финнами, действовали на флангах немецких группировок. Мерецков пытался окружить Тихвин. 29 ноября 54-я армия отбросила немцев от Волхова. У советских войск под Тихвином, как и под Москвой, появился мощный союзник, которого немцы называли Генерал Мороз.

Из письма немецкого солдата: «Земля промерзла, и потому строить подземные убежища невозможно. Тут и там возникают шалаши из еловых ветвей. Солдаты пытаются отдохнуть, но спать нельзя — сразу отморозишь руки и ноги».

С 11 ноября температура не поднималась выше минус 20 градусов. У подавляющего большинства немцев не было зимней формы. Ни люди, ни техника не были готовы к боям в таких, почти полярных, условиях. Лошади падали от голода и стужи. У пехотинцев не было даже перчаток, их руки примерзали к металлическим стволам карабинов. Смазка в пулеметах замерзала, отражатели стреляных гильз и бойки отламывались. Один из батальонов 30-й моторизованной дивизии потерял половину личного состава в результате обморожения.

8 декабря 1941 года усиленная рота разведчиков проникла в Тихвинский монастырь. Они перерезали немецких часовых и открыли стрельбу по городу. Немцы подтянули сюда войска. Задача наших разведчиков была — продержаться несколько часов.

В это время в Тихвин ворвались советские войска. Фон Лееб, вопреки воле Гитлера, отдал приказ оставить город. Немцы бросали технику и раненых. Силезская моторизованная дивизия из 10 тысяч человек потеряла 9 тысяч. От арьергардных рот прикрытия в живых не осталось никого. Но только благодаря этому приказу часть немецких войск сумела выскользнуть из окружения.

Для командующего группой армий «Север» фон Лееба Тихвин — как Москва для Наполеона. Немцы пробыли здесь месяц и покинули уже сгоревший город. Отсюда началось бесславное отступление немецких войск, похожее на бегство французов из Москвы.

ВОСПОМИНАНИЯ:

Муштаков Порфирий

Нашу дивизию из-под Урицка перебросили под Тихвин. Пешим порядком мы дошли до Осиновца (это на берегу Ладоги), потом через Ладогу на деревянных баржах, под бомбежками. Наши истребители появлялись, но у немецких была больше скорость. В общем, с большими терзаниями мы переправились в Новую Ладогу, а оттуда дошли до Тихвина.

Как только дошли — сразу вступили в бой. Было это 8 или 9 ноября. Наше командование самолетами перебрасывало военные части, потому что сил у нас было мало, не хватало войск.

Я участвовал и в Тихвинской оборонительной, и в наступательной операциях. Сначала мы оборонялись, затем отступили, и фашисты заняли город. Они почти 30 суток господствовали в Тихвине. Потом мы вместе с 65-й сибирской дивизией[21] под командованием полковника Петра Кирилловича Кошевого, который впоследствии стал маршалом, практически окружили город.

Бои были тяжелыми. Я вам расскажу о подвиге ополченцев. Николай Андреевич Моисеенко, который стал потом академиком, а тогда был лейтенантом, командовал ротой разведчиков. Ему командование дивизии поставило задачу — проникнуть в Тихвинский монастырь. И вот в ночь с 8 на 9 декабря он с разведчиками пробрался незаметно и такую панику фашистам устроил, что те открытым текстом передавали по радио: «Русь в городе, русь в монастыре». 60 пленных вместе с автоматами они захватили. Фашисты разбегались кто куда, побросав тяжелые орудия и автомобили. Все это было на моих глазах.

Вообще, Тихвинская оборонительная операция была очень тяжелой, с большой кровью. У немцев много танков было, они давили нас. А потом, в результате действий нашей разведывательной роты в монастыре, мы смогли овладеть Тихвином без особых потерь. Конечно, нам очень помогла 65-я сибирская дивизия. До сих пор помню: они пришли в полушубках, в ушанках, на ногах валенки. А мы тут в шинелях и сапожках. Ой, как мы им завидовали. Мороз-то был минус 32 градуса. Но мы все равно в итоге одержали победу.