Назад в юность - Александр Сапаров

Девчонки, по-видимому, знали о вчерашних событиях, потому что постоянно косились на меня и что-то обсуждали. Парни же хранили гордое молчание. После трапезы я сразу же начал доделывать начатое. Пришлось как-то продумать конструкцию, чтобы сломанный печной настил все-таки выдерживал вес кастрюль. После нескольких пробных попыток у меня все получилось. Конечно, это было достаточно уродливое сооружение, но я твердо знал, что на этот месяц и даже дольше никаких переделок не понадобится.

Вечером ко мне подошла Таня Воробьева и по секрету сообщила, что в паре километров от нас есть пасека. Она приглашает меня в совместный поход по добыче меда.

– Таня, а как ты предполагаешь это делать? Ведь пчелы уже готовятся к зимовке, весь мед в ульях снят, оставлено лишь то количество, которое необходимо пчелам для зимовки. К тому же как ты будешь защищаться от их укусов?

– Да, мы этого не знали… Ну тогда, наверное, туда не пойдем.

И на этом наш разговор закончился.

Утро прошло по накатанному сценарию, но сегодня я должен был работать в комнате девчонок, и там с утра, как я понимаю, царил ажиотаж. Со всех веревок, висевших в комнате, убирались предметы одежды типа трусиков, лифчиков и тому подобного. Поэтому, когда я зашел, там был относительный порядок: похоже, все вещи похоронены под одеялами.

С печкой девочек оказалось проще всего, стоило лишь поставить на место печную дверцу и укрепить в трубе задвижку. Поэтому к обеду я был свободен. Выйдя на улицу, увидел, как наш Андрей Игоревич на повышенных тонах разговаривает с каким-то бородачом. Подойдя ближе, я услышал, как бородач обзывает нас последними ворюгами, которые украли у него с пасеки несколько банок меда. Вспомнив разговор с Таней, я сразу сообразил, в чем дело. Видимо, наши поварихи все-таки решили отведать сладенького. Но наш куратор грудью встал на защиту подопечных и утверждал, что мы такого поступка совершить не могли.

Так что бедный пасечник ушел от нас несолоно хлебавши.

Я подошел к поварихам. Они также слышали этот разговор и сидели тихо, как мышки.

– Ну что, девушки, угостите медом? – спросил я их.

– Тихо ты! – зашипели они. – У нас уже нет никакого меда. Мы как увидели, что к нам идет этот пасечник, выбросили все три банки в ручей.

Вот же две обормотки! Хватило смелости спереть мед, а сохранить не смогли. Я взял длинный шест и решил попытаться выловить хотя бы одну банку меда, но ручей, как назло, в этом месте оказался очень глубоким, и нащупать ничего не удалось.

Когда я пришел обратно, на меня с надеждой в глазах посмотрели обе Тани, но я только отрицательно покачал головой.

Воспрянув духом после бытовых улучшений и уже немного втянувшись в работу, наши девушки захотели танцев, в чем их поддержала мужская половина, точнее, четверть населения. У кого-то из соседей по деревне девчонки выпросили старый заводной патефон. Надо сказать, работал он исправно. Пластинки, конечно, тоже были из пятидесятых годов. Хотя обнаружилась пара долгоиграющих пластинок уже нашего времени, но их на этом патефоне проигрывать было нельзя. В небольшом помещении патефон слышно было достаточно неплохо.

Из-за малочисленности жителей в деревне мы были избавлены от такого развлечения, как драки с местным молодым населением. Деревенские, конечно, в полном составе заявились на наш вечер, но вели себя смирно. Проводилось мероприятие в комнате у девочек, она была немного побольше. Вальсов никто танцевать не хотел, танцевали в основном медленные танцы, твист, про который все знали, танцевать никто так и не решился, по-видимому, из-за полного отсутствия алкоголя, хотя на одной из пластинок подходящая мелодия была.

Сюрприз меня ждал в середине вечера, когда самая красивая девушка нашей группы Ира Михайлова, встав посредине комнаты, объявила:

– А сейчас девушки приглашают кавалеров! – и первая бросилась в мою сторону, а за ней еще несколько девчонок.

Я танцевал с Иркой, которая, не скрываясь, тесно прижималась ко мне, и думал, что происходит, почему они все липнут ко мне, как мухи на мед, который я сегодня так и не нашел.

Позавтракав и посодействовав поварам, я наконец отправился, как и все остальные ребята, на поле. С утра трактор с картофелекопалкой прошел пару полей, и на них копошились наши девчонки, собирая картофель в мешки, которые, наполнив, оставляли за собой. Мы на трех телегах проезжали убранную территорию и вывозили мешки к дороге, где нас уже ждала полуторка, в которую и перегружался весь урожай. Машина эта примечательна тем, что у нее не было обеих дверей, а водителя трезвым мы не видели ни разу. Злые языки говорили, что он убрал двери специально, чтобы при необходимости вовремя вывалиться из машины, и кликуха у него была соответственная – Пиндюша, где буквой «н» заменили другую букву, более тонко соответствующую этому прозвищу.

Когда мы, как следует поработав, пришли на обед, на крыльце сидел наш куратор и держался за правый бок. Кто-то спросил его, в чем дело.

– Да вот, товарищи, вроде немного приболел. Наверное, почечная колика прихватила. Я пару таблеток папаверина выпил, может, станет полегче.

Я посмотрел на него более пристально. Что-то меня в его диагнозе не устраивало: ведь с того времени, как мы пришли, он так и не вставал с крыльца. Сидит спокойно, не бегает, держится за правый бок.

– Андрей Игоревич, знаете, у меня ваш диагноз вызывает сомнения. Вы не разрешите осмотреть ваш живот?

Выражение лица Андрея Игоревича, когда он взглянул на меня, словами описать просто невозможно.

– Вундеркинд, если ты и сляпал кое-как печки, это совсем не значит, что ты еще и доктором стал. Отстань, мне и так дурно.

– Андрей Игоревич, но мы же ничего не потеряем, если я вам посмотрю живот. Я скажу вам, что думаю по этому поводу, вы можете это принять к сведению или нет. Ну пожалуйста!

– А, черт с тобой. Пошли глянешь, я хоть посмеюсь, вдруг легче станет.

Когда я начал осматривать живот нашего анатома, мне стало уже не до смеха.

– Андрей Игоревич, а когда у вас заболели поясница и живот?

– Да еще вчера после обеда. Просто периодически прихватывало.

– Так вот, Андрей Игоревич, у вас, по всей видимости, аппендицит, только с атипичным положением аппендикулярного отростка, причем практически все симптомы раздражения брюшины уже имеются, вы же сами все видите. Так что перитонит на подходе. Короче, вы как хотите, а я иду вызвать вам «скорую». А насчет почечной колики сами подумайте, вспомните больных, которые бегали, прыгали, еще черт знает что вытворяли.

Андрей Игоревич смотрел на меня и ничего не говорил, хотя в глазах застыл вопрос: «Андреев, кто ты такой?»

– Так как, Андрей Игоревич, вы согласны с моими мыслями?

– Вызывай «скорую».

Когда часа через два приехал старый газик с хирургом районной больницы, который ради такого случая приехал самолично и полностью подтвердил мой диагноз, Андрей Игоревич подозвал меня и веско сказал:

– Сергей, остаешься за старшего. Из больницы позвоню в деканат, чтобы вам прислали преподавателя, в моей каморке документы и деньги на еду. Мне почему-то кажется, что ты справишься.

Когда машина с нашим куратором скрылась за поворотом, я повернулся к нашим зевакам:

– Ребята, ничего не меняется, пообедали – и на работу. После работы со всеми вопросами, у кого какие есть, ко мне.

Ну вот, не прошло и четырех месяцев в новой реальности, а я уже снова в начальниках, правда, пока очень мелких, но лиха беда начало.

Не успел народ разойтись на работу, как ко мне подошла Таня Большая:

– Сергей, у нас кончаются продукты. Андрей Игоревич все обещал, что выдаст мне деньги, но так и не успел, а на завтра у нас уже нечего варить. Так что ты теперь старший, давай решай.

Мы вместе с Таней направились в комнату куратора. Надо отметить, что в его каморке порядка было немногим больше, чем в нашей комнате до моего вмешательства. После тщательного обыска я обнаружил тонкую папку с документами, где был наш списочный состав и «рыба» договора с совхозом. И еще расписка в получении пятидесяти рублей в совхозной кассе на питание студентов. Там же лежали три бумажки по пять рублей. Это были все деньги на питание на ближайшие двадцать пять дней.

Я быстренько прикинул. Если выделить по рублю на день на каждого из нас, то на месяц нам надо около девятисот рублей. Я прочитал проект договора совхоза с вузом, так никем и не подписанный. В нем, по крайней мере, четко было указано, что совхоз обеспечивает студентов жильем и питанием.

– Таня, готовь список, сейчас мы запряжем лошадь и поедем в совхоз.

Мы ехали с Таней Большой и мирно беседовали. С чего-то вдруг ее пробило на откровенность. Она, вроде бы взрослая женщина, побывавшая замужем и уже разведенная, рассказывала мне, пятнадцатилетнему сопляку, о своих переживаниях, планах. Я полулежал в телеге рядом с ней и тоже размышлял. Раз со мной так разговаривают, наверное, я за прошедшее время сильно изменил личность того мальчишки, в тело которого попал четыре месяца назад. Конечно, я за лето еще и вырос: когда мама собирала меня в совхоз, ни одна старая вещь на меня не налезла. Еще бы – вырасти почти на десять сантиметров и поправиться на десять килограммов! Так что я сейчас практически не отличался от своих коллег студентов-первокурсников.