Воспоминание о камне - Александр Ферсман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С юга новые волны молодых альпийских движений поднимаются из глубин моря Тетиса, вздымаются снежные вершины Альп, опрокидываются и как бы скользят на север их горные массивы, и снова горячее дыхание земли приносит из глубин атомы мышьяка и ртути, серебра и сурьмы, серебра и золота…
Вдоль этих еще более могучих хребтов я вижу другие значки, другой ковер цветов. Вот они — широкие реки, бурные и пенящиеся в своих верховьях, безбрежные, как море, в разлившихся нижних течениях. Вот они-моря, опоясывающие великие хребты: их воды бьются о каменные гряды, о застывшие камепные полны Земли. Здесь, на пустынных берегах разрушающихся и умирающих хребтов, мы видим белые пятна солей, осадков озер и морей. Мы видим, как в глубинах, из Зарослей растений медленно и постепенно рождается жидкое золото — нефть, как вдоль берегов, подчиняясь все тем же великим законам физики и химии, в определенном порядке выпадают из морских растворов черные руды марганца, красные руды алюминия, буро-зеленые шарики железных руд. Я вижу, как колеблются большие Щиты под напором набегающих на них каменных волн, как мягко сгибаются и подгибаются они, как Заливают их моря и океаны, как болотистые низины с отмершими массами папоротников, хвощей, хвойных растений — будущий уголь — сменяются сухими песками пустынь с их белыми солями и гипсами и красными глинами такыров!
Я вижу, как солнце и ветер разрушают великий рисунок геологической истории, как на севере ложатся на него сплошным покровом вечные снега и льды, как погребают они под собой все серые болотистые тундры и тайгу, как тысячами зеркал сверкает пояс соляных озер, как яркими красками загораются цвета в песках н горах пустынь и субтропиков… Так сменяется великий рисунок истории новым рисунком, создаваемым солнцем, ветром и водой. Нет, не в беспорядке и хаосе разбросаны краски на нашей карте, а покорные великим законам физики и химии, управляющим миром и нами.
И я вижу, как мечутся, перемещаются, рассеиваются и слова собираются вместе отдельные атомы металлов Земли! Покорные законам своей природы, это они рассеяли пестрый ковер цветов, чтобы потом укрыться под покровом лесов, полей и степей от глаз человека и в длинной многомиллионной истории Зомли превратиться в те богатства недр, за которые борется человек.
Я понял, наконец, тебя, карта великой страны, и мне сделалось даже непонятным, что так долго ты казалась лишь беспорядочной сменой красок, которые надо было вызубрить к экзамену на многих и скучных страницах старых учебников геологии и минералогии.
А вы, как вы понимаете эту карту? Что читаете вы в пестром ковре ее затейливого рисунка и красок.
Видите ли вы только сухую историю осадков, морей, последовательно покрывавших друг друга в длинной двухмиллиардной истории земной коры? Научились ли вы языку тех великих законов, которые управляли путями атомов, когда из мирового хаоса рождалась Земля, когда в сложных путях электрических сил одни атомы накапливались в глубинах, а Другие окружали их ореоламп так, как гирлянды каменных волн окружают наши щнты, как роятся электронные облака вокруг маленьких электрических ядер наших атомов.
Поняли ли вы, что не случайно, а покорно великим Законам физики и химии рождались паши значки металлов, руд и солей, что не в беспорядке мирового хаоса, а в величайшей гармонии разбросаны эти пестрые точки согласно законам новой науки — геохимии[44]: ей принадлежит будущее! И из законов этой науки родятся новая география, новые пути экономики новые узлы промышленности, новые источники и богатства техники и культуры.
РОЖДЕНИЕ СЛОВА
Дружно гребли мы навстречу свежей имандровской волне, борясь с набегавшими валами. Медленно подвигался тяжелый карбас, с сетями и неводом, и только поздно вечером мы подошли к западным берегам озера и под покровом варак стали втягиваться в Мопчегубу.
— Как зовут этот скалистый наволок[45], что вдается в губу? — спросили мы саами Архипова.
— Да как зовут, просто зовут — наволок.
— А вот следующий?
— Это еще наволок.
— А там дальше, вон со скалой у входа в губу?
— Еще, еще наволок. Ну, чего спрашиваешь, нету имени у этих губ, да наволоков, — говорил старый седой саами, которому даже обидно было, что какие-то пришлые люди смеют спрашивать о рыбных губах, а может, и хотят распоряжаться ими…
А наш географ что-то аккуратно записывал в книжечку.
Прошло два года. Из печати вышла большая прекрасная карта полярного озера Имандра со всеми островами, губами и речушками. На месте западных изрезанных берегов красовались тонко выгравированные названия: «Просто-на волок», от него «Еше-наволок», а дальше — «Еще-еще-наволок».
Так родилось слово, и тщетно будут разбирать через сто лет великие знатоки финских языков, фольклористы и историки, где искать корни этих загадочных названий.
В тесной столовой старого дома хибинской горной станции на озере Вудъявре большое оживление. Вдоль длинных столов сидят за кружками чаю герои многолетних хибинских экспедиций. Среди них саами Василий Кобелев, несколько исподлобья смотрящий на нас, и молодой саами Николай.
Николай горд своим званием и своим чином. Он один-единственпый саами среди нескольких тысяч рабочих и служащих треста. У него в руках новый желтенький портфель — он назначен начальником оленьего транспорта Полярного апатитового горнохимического объединения.
Сегодня крестины.
Сначала надо назвать горы и долины Хибин, те, для которых до сих пор не было названия, а потом, и это главное, надо окрестить новые минералы.
И новые слона разойдутся по всему миру, новые пазвания войдут на сотнях языков во все учебники минералогии, геохимии и химические справочники, они переживут всех пас, даже самое молодое поколение, их будут коверкать на всех языках мира, они будут фигурировать с ошибками в надписях во всех музеях всех стран, — словом, рождение слова не шутка, не забава для хибинцев. это, так сказать, священнодействие.
Легче и скорее справляемся мы с названиями долин, гор, речушек.
— Вот эту речушку, около самого дома, — говорит Николай, — надо назвать Сентисуай, по-русски — Таловка, она ведь никогда не замерзает, бежит даже зимой.
— Хорошо, хорошо! — соглашается хибинское племя, уплетая вкусный пирог с чаем.
Больше споров вызывают названия гор. Одни хотят называть их так: отроги первый, второй, третий — по военному ранжиру, другие — воспитанные в географическом духе — Северная долина. Меридиональный хребет, Юго-восточный отрог, третьи, помоложе, еще живут воспоминаниями Майн Рида и Купера: Вождь большой реки, Озеро косматых медведей, Племя длинного дня…