Случайный папа (СИ) - Ручей Наталья

Не та цена, чтобы ее заплатить.

Ничего, справлюсь. Живут же люди и на меньшие деньги. Малыш, к счастью, не требует многого, на удивление не капризный.

Мысли о нем возвращают мое настроение в норму. И я принимаюсь напевать песенку из детского мультика:

Меня не пугают ни волны, ни ветер, –

Плыву я к единственной маме на свете.

Плыву я сквозь волны и ветер

К единственной маме на свете.

Выбор песенки про мамонтенка, который искал свою маму, конечно, случайный. Просто вдруг вспомнилось. Никогда не считала, что пение – это мое. Но получается так душевно, что даже глаза увлажняются.

Кручу головой в поисках салфеток и разочарованно вздыхаю: забыла купить. Ладно, полотенце сойдет.

Ну до чего же трогательно у меня получается, а?

Только думаю пойти на второй заход, как отвлекает мобильный. Снова Степан. Не знаю, что ему надо, но понятно, что просто так не отвяжется.

– Да.

– Наконец-то, – слышу усмешку. – Здравствуй, Наташа.

– Ты по делу или просто не с кем поговорить?

– Поговорить я мог по телефону и в прошлый раз. А я сказал, что нам нужно увидеться. Забыла?

– Да, – соглашаюсь охотно. – Не посчитала это важной для себя информацией.

Повисает пауза в несколько долгих секунд – не может поверить в то, что услышал? Но это действительно правда.

– Это важно, – не очень довольным тоном ставит меня в известность он. – Когда ты будешь дома? После семи? Я заеду.

Только вечером мне его не хватало.

– Приезжай сейчас.

– Ты что, не на работе?

Еще одно руководство на мою голову.

– Через час я ухожу. Приезжай, пока я свободна.

Я прерываю разговор, не желаю понимать, что означает его удивленный «бульк» в конце. Не собираюсь больше отчитываться и не хочу ничего пояснять. Через час я планирую включить какой-нибудь фильм, усесться перед телевизором с огромной тарелкой плова и ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Просто отдыхать, раз уж выдался выходной.

У Степана, видимо, и правда важное дело: звонок в дверь раздается минут через тридцать. Я перед его приходом специально проверила – никаких его вещей не осталось, даже его любимых разнопарых носков.

Войдя в квартиру, он в нерешительности застывает. Окинув меня взглядом, тут же отводит его. Думает, что я обижаюсь? Зря. Я о нем и думать забыла. Смотрю на него – черты знакомые, а совершенно чужой человек. Сейчас даже не верится, что я когда-то к нему прикасалась, что мы были близки. По крайней мере, физически. Душой ведь так и не сблизились, если он так просто ушел, а я так быстро его отпустила.

– Опять что-то готовишь, – говорит он, освоившись.

Я не обольщаюсь, из его уст это никогда не звучало как похвала. И хотя сейчас он жадно ведет носом и сглатывает, не собираюсь его угощать. И приглашать пройти дальше.

Так и стоим в дверях, рассматривая друг друга.

– Степан, – нарушаю затянувшееся молчание, – может, уже скажешь, что ты хотел, и уйдешь?

– Скажу и уйду, – соглашается он. – Как только ты честно поделишь деньги.

– Какие деньги?

– Те, которые мы с тобой собирали.

– Но…

От неверия, что мне не послышалось, у меня перехватывает дыхание. Это ведь я собирала, я откладывала, я отказывала себе в тех вещах, которые не были первой необходимостью. И со своей зарплаты, а не с его!

– Жили-то мы на мои деньги, – поясняет он, явно прочтя в моих глазах удивление. – Я же тебя содержал.

– Неправда. Я добавляла в бюджет свои деньги, – голос начинает дрожать, и я злюсь на себя за слабость, которую он видит. – Ты просто забыл…

– Это ты все забыла. И на море тебя возил за свой счет, и вообще ни в чем тебе не отказывал. А сейчас мне деньги тоже понадобились. Я думал поступить благородно, но ситуация сложилась иначе. Мне деньги очень нужны. Поверь, они мне сейчас куда нужнее, чем тебе.

К глазам подступают слезы, но я запрещаю себе. Просто запрещаю. Нельзя! Не при нем! И все еще не могу осознать, что он правда… что все это правда не сон.

– Благородства хватило всего на полгода? Ты… ты думаешь, что это нормально? Ты даже не просишь занять, ты требуешь...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Занять? – хмыкает он. – Я всего лишь прошу вернуть мне мое. Мне деньги очень нужны, а ты, судя по тому, что поправилась, не последний хлеб доедаешь. Считай, что у тебя эти полгода просто был беспроцентный кредит.

В горле пересыхает, слов нет.

– Наташа, – говорит строго он. – Давай наконец расстанемся. Окончательно. По-хорошему.

Мерзко.

Смотреть на него, слушать все это, видеть в глазах угрозу, от которой внутри меня зарождается страх. Я не знаю, способен ли он на то, чтобы применить силу к женщине. Я не знаю его таким. И мне страшно.

Мне действительно страшно. А что, если да? Я не хочу, не могу подвергать риску ребенка.

И не хочу больше никогда видеть этого человека.

Он упрям, это я помню. И если что-то вобьет себе в голову, не успокоится, пока не добьется. Даже если сейчас просто уйдет… звонки, его приходы сюда…

А я хочу, чтобы даже духа его здесь больше не было! Потому что меня тошнит. Тошнит от его парфюма, лица, его взгляда и оттого, что я с ним жила.

Окончательно…

Хватаюсь за эти слова. Да, я хочу с ним порвать окончательно.

Молча иду в свою комнату, достаю заначку, которую так долго копила. Здесь все просчитано, на меня и ребенка… а теперь…

За спиной раздаются шаги.

Пришел меня проверять.

В обуви – не разулся. Боялся, что не успеет и часть денег я спрячу.

Не оборачиваясь, отсчитываю ему половину, отдвигаюсь в сторону, а ему приглашения и не нужно. Взяв пачку, спокойно кладет ее в свой карман.

– Не пересчитаешь?

– Я считал, пока ты раскладывала.

Я не иду провожать. Не могу. Срываюсь. Теперь-то, когда хлопает дверь, я могу дать волю слезам.

Как же противно… как же тошнит от всего…

Сквозь мои всхлипы прорывается телефонный звонок. Поднимаюсь на автомате, ноги идут по привычке: я настолько морально истощена, что не чувствую ничего. В коридоре натыкаюсь на свое отражение: красный нос и глаза, лицо чуть опухло. Да и все равно, скорей бы вот только слезы закончились. А то вытираться краем футболки не очень удобно.

– Да? – отвечаю я, стараясь не шмыгать носом.

– Ты где?

Меня настолько удивляет голос Луки, что я отвечаю честно и без заминки.

– Дома.

– Я сейчас в магазине, хочу завезти тебе фрукты. Не спорь. Тебе нужно питаться много и хорошо. Пока я здесь, скажи, может, тебе еще что-нибудь взять? Может, хочешь что-то особенное?

Командует. Просто ставит меня перед фактом, и все! Ну куда такое годится? Разве так можно? Чурбан бессердечный!

А с другой стороны…

Делаю глубокий вдох, чтобы не расплакаться пуще прежнего, и тянусь к полотенцу.

– Да, хочу. Привези мне, пожалуйста, бумажных салфеток. Побольше. И еще свой любимый одеколон.

Глава 15

Лука

– Все-таки решил устроить днюху по-настоящему? – спрашивает Егор, увидев, что я закидываю в тележку пачки с салфетками. – Осознал, что праздник зажал?

Дернули же меня черти заехать именно в этот мегамаркет! Ближайший к моей лавке и по стечению обстоятельств – к дому Студента. Вот и столкнулись: я пришел за фруктами, он за шоколадками. Хотя в его версию верится слабо. Моя тележка пополняется, а он так и бродит за мной с пустыми руками.

– Шоколад на том стеллаже, – подсказываю, кивнув в сторону.

– Там с орешками. Я с изюмом ищу.

– Вряд ли его закинули в отдел хозтоваров.

– Согласен, – покладисто кивает и продолжает удивленно рассматривать растущую гору салфеток в тележке. – Но тут тоже много чего интересного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так, десять пачек –  хватит или добавить? Наверное, еще нужно парочку. Поди знай, что значит «побольше». Тем более у беременных. Хищный рассказывал, что у них случаются странные запросы и лучше их не расстраивать.

Возьму еще пять. Больше – не меньше. Кухня у нее просторная, найдет, где организовать небольшой склад.