Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая - Владимир Броудо

Офицерское общежитие располагалось в лётном ГОС-1 в трехэтажном здании. Это была большая трехкомнатная квартира с большущей кухней и туалетом типа «а ля труба», то есть, без унитаза с полуметровой в диаметре железной трубой от третьего этажа до выгребной ямы в подвальном помещении. В центре квартиры располагалась большая кирпичная печь, топимая торфяными брикетами и углем.

В то время, было начало 1975-го, года, туда разместили 8 человек. Всех уже не вспомню, но самую цивилизованно отделанную занимали, на основании «матерости», холостяк майор Анатолий Колчин – начальник отделения К-1В первого дивизиона и разведенный капитан Игорь Заиграев – начальник автономного комплекса средств радиолокационной разведки, станций П-14 и ПРВ-13. Они, ввиду своей состоятельности, обставили комнату за свой счет. Уверенные, что жить им здесь придется долго, купили нормальные гражданские кровати, тумбочки, журнальный столик, шкаф, телевизор и даже маленький старенький холодильник «Саратов-2М».

В других, умеренно обшарпанных комнатах, поселились натуральные холостяки и временно разлученные с семьями женатики. Из тех, кого помню, были Валера Стрельников, Коля Горшков, Володя Лысенко и Леша Кириллов. Их бытовые условия были абсолютно спартанскими, солдатские кровати и тумбочки, казенное постельное белье, «антикварный» громадный шкаф без дверей с поперечной водосточной трубой для вешалок и несколько табуреток. Украшением одной из комнат был круглый раздвижной стол с выгнутыми ножками. Застилали стол солдатской брезентовой палаткой, а его главным предназначением было местом сбора всей непутевой части офицерского состава группы, независимо от социального и служебного положения. В вечернее и выходное время он использовался как стол игральный. Преферанс пользовался заслуженным уважением в коллективе и не осуждался даже высоким командованием. Неизменным атрибутом во время игры были специально закупленный вскладчину набор рюмок и добротный коньяк. Пиво и водка исключались.

После упомянутого совещания первым, на тихо внедренную комдивом идею, отозвался Коля Горшков. Отпросившись однажды с утра у командира по личному вопросу на несколько часов, к обеду он подкатил на новеньком полуспортивном мощном мотоцикле «Иж—Юпитер». Сияющий, блестящий, ярко-оранжево-хромированный, двухцилиндровый, с двумя фарами, высоким изогнутым рулем и покрышками с грунтовым протектором аппарат произвел неизгладимое впечатление. У большинства сослуживцев загорелись глаза и стали созревать соответствующие грешные мысли.

У Володи Лысенко эта мысль добродила быстрее всех, и через неделю парк личных мотосредств пополнился «Явой-364». Как говорят, процесс пошел.

Замечательными отдушинами в моей холостяцкой жизни были приезды Иришки. Особенно ожидал я её именно в конце ноября, накануне ожидаемого боевого дежурства. Впервые Иришка посетила нашу скромную обитель в последних числах сентября и уехала с противоречивыми впечатлениями, в основном благодаря мне, не уделившего ей необходимого времени и внимания. Второй визит мало что изменил в познавательном плане, но для меня стал особенным, запомнившимся очень надолго. Я ни разу не попал в наряд, и не был назначен ответственным или дежурным по дивизиону. Комдив оказался достаточно рассудительным и дальновидным. Он понимал, что я теперь ему уже обязан.

Надолго запомнился мне один из дней рождения Карьки. Накануне вечером я ездил на почту и по телефону поздравлял Иришку. Вернулся поздно, разделся, как всегда снял часы, кольцо, повесил на спинку стула палатку и, наведя будильник, лег спать. Рано утром второго октября мне позвонил дежурный телефонист и сообщил об объявлении готовности №1. Я быстро собрался, схватил тревожный чемоданчик и, перебросив через руку плащ-палатку, устремился к шоссе Тукумс – Елгава. На остановке автобуса меня должен был подобрать наш дежурный ГАЗ-66 с офицерами из общежития и семейных, проживающих в ГОС-1. Уже на позиции заметил, что на правой руке у меня нет часов, а на левой – нет обручального кольца. Вспомнил, что оставлял их на стуле у кровати и успокоился.

Вернувшись со службы вечером, обнаружил часы на месте, а вот кольца не увидел. Озадаченный, обыскал всю комнату, далее прихожую, лестничную площадку и территорию во дворе, понял, что кольцо потеряно… С горя написал Карьке и два дня ходил как в тумане.

На третий день, хмуро шагая на службу по все той же дороге, не доходя до хутора Вайзе, вдруг в колее увидел полу – притоптанное колечко с памятной внутренней гравировкой «Кари – 11 мая 1974г.». Дальше на работу я уже не брёл, а летел!…

Длительное нахождение в состоянии профессионального безделия, требовало от офицеров поиска занятия для самоутверждения. Наибольшее рвение в в этом проявлял освобожденный секретарь бюро комсомола группы дивизионов капитан Иван Шарий. Его призывы соответствовали духу времени и сводились к организации турниров по шахматам, шашкам и матчей по футболу между дивизионами.

Более прагматично настроенная часть офицерского состава, без весомых аргументов приступила к реализации более глобального плана. Основным вдохновителем и руководителем работ стал Александр Никитич. В течение трех дней была задействована большая часть землеройной техники, результатом деятельности которой стал внушительный котлован. Он же, Старовойтов, договорился с рыболовной артелью колхоза им. Ленина и в образовавшийся пруд было выпущено около 100 кг серебристого и золотистого карася, линя, карпа и по десятку окуньков и щук. С Чёрного озера из под Тукумса привезли различные водорастущие кусты и деревья. Вдоль берега набросали водоросли. Образовавшийся водоем был окрещен «прудом Никитича».

Специально отобранная группа «дембелей» обложила бутом родник, сделала к нему удобный подход и соорудила трапы и навесы для рыбаков. Были установлены запрещающие таблички о ловле рыбы на один год. Исключение составляли офицеры, освободившиеся от дежурства, и то, только до утреннего развода. Была обсуждена и утверждена квота на вылов: – «не более 10 хвостов на одну голову семьи рыболова».

Монотонность будней изредка нарушалась незапланированными происшествиями. Помню случай, когда на объекте появился ранее не заявленный гость. Без объявления готовности вся батарея во главе со мной приняла участие в гонке за здоровым серо-бурым зайцем. Больше часа гонялись мы за ушастым но, к сожалению, без результата – утёк за ограждение позиции (а так хотелось сшить жене шубку на зиму!).

Очередной, неожиданный, но очень желанный приезд Карьки пришелся на начало ноября. Я практически одновременно получил письмо и телеграмму с сообщением о её прибытии. Если с телеграммой было все ясно, то в письме она просила встретить её хотя бы в Тукумсе, при этом не на роллере, ибо, как уточнялось, «перина и она, на зверь—машине не поместятся». Отмечу, что с появлением этой самой перины и множества разных приятных и нужных в хозяйстве мелочей сделали нашу жизнь более мягкой и комфортной.

На одном из построений Дулинов объявил, что с 13 – 15 ноября начнется проверка из армии на предмет готовности дивизиона к несению боевого дежурства. Отметил, что это очень серьёзный экзамен и будущее многих офицеров зависит от его сдачи, исправлять ошибки будет уже поздно. Обратил особое внимание на дисциплину всего личного состава и непрерывный контроль боеготовности аппаратуры на период празднования 58-й годовщины Великой революции.

Вечером я остался на объекте ответственным по своему первому дивизиону и вместе с Володей Михайловым, таким же ответственным, но по второму, мы коротали время у телевизора в офицерской столовой. По случаю праздника шёл очень даже приличный концерт с лучшими исполнителями эстрадных номеров. Солдаты знали нас обоих одинаково хорошо, и редко кто из них вообще делил офицеров по номеру дивизиона, все мы были представителями одной группы. Поэтому проверяли порядок в подразделениях мы по очереди. Во время рейда одного из нас, другой внимательно смотрел на экран и запоминал все номера, а после возвращения выполнившего свою миссию, пересказывал случившееся в Кремлёвском зале Дома Советов. Так быстрее летело время, выполнялись наши обязанности ответственных офицеров, и легче было не уснуть, сидя, прислонившись спиной к тёплой печке.

Часа в 4 утра я вышел размяться и вдруг услышал вой сирен на всех капонирах группы, а через пару минут выбегающих из казармы бойцов. Вернувшись назад и разбудив дремавшего Михайлова, мы бегом отправились по своим позициям.

Уже подбегая к своему старту, увидел переход всех четырёх пусковых с ракетами, включая и со специальными зарядами, в боевое положение. Возле них уже работали стартовые расчёты. Аппаратура кабины была включена и вышла на рабочий режим, все сигнальные индикаторы по всем каналам горели зелёным, мл. с-т Сергеев доложил о полученном сигнале «Планер» и переходу дежурного боевого расчёта в «Готовность №1». Я принял управление и сообщил на К-2В о готовности к открытию огня всеми четырьмя каналами.