Печать тернового венца - Антон Леонтьев

Антонио был прав: в сферу моей деятельности помимо заботы о зарубежной пастве и помощи несчастным входило вести негласное расследование опасных для Ватикана дел. Католическая церковь никогда не была образцом святости: мне, священнику, тяжело признавать это, но отрицать очевидное бессмысленно. Но если раньше на причастность Святого престола к разного рода махинациям и скандалам смотрели снисходительно, то теперь, в эпоху глобализации, требуется иной подход. Не проходит и недели, чтобы где-то не всплыла информация, что некий католический священник развращает подростков. И если бы только подобная информация! Мне ведомы кое-какие тайны, которые, стань они известны широкой публике, вызвали бы шквал протестов и череду судебных исков против церкви.

Тот епископ, что снял с моей души камень сомнения, и предложил мне стать своего рода следователем при католической церкви. В мои обязанности входило проводить собственные расследования наиболее вопиющих дел, находить виновных и выгораживать католическую церковь. Занятие для священника не из достойных, прямо скажем, однако сейчас, когда католическая церковь переживает самый глубокий кризис за две тысячи лет, по-другому нельзя. Раньше чем-то подобным занималась священная инквизиция, однако я – не беспощадный фанатик с горящими глазами, а всепрощающий провинциальный monsi– gnore, который как-то пытается сохранить репутацию фирмы, в которой работает...

– Поэтому, мой дорогой брат, ты и должен использовать свою смекалку и полномочия, дабы... дабы обезопасить мою жизнь! – прервал мои размышления неожиданным заявлением Антонио. – Меня пытались отравить!

Я снова закашлялся, но на сей раз Антонио не пришлось прибегать мне на помощь.

– Ты не шутишь? – спросил я осторожно.

Антонио холодно взглянул на меня.

– Конечно же нет, Фелиппе! Я бы никогда не стал шутить подобными вещами. Это случилось позавчера, через день после того, как скончался наш любимейший святой отец. Мой секретарь подал кофе, вкус которого показался мне необычным, очень уж горький. Мне повезло – я сделал только один или два глотка, а мой тогдашний секретарь, увы, опорожнил кофейник полностью. И скончался в страшных мучениях у меня на глазах.

– А как же тот падре, коего я видел в приемной... – произнес я.

Антонио пояснил:

– У меня, главы папской комиссии, имеется два секретаря. Вернее, имелось, ибо один был отравлен. Но на его месте должен был оказаться я, Фелиппе!

Теперь я понял, почему Антонио так и не прикоснулся к кофе: мой брат решил испытать на мне, как на лакмусовой бумажке, подсыпал неизвестный враг в напиток яд или нет. Хм, Антонио остался тем, кем всегда был: эгоистичным и черствым человеком. Однако я не могу изменить того обстоятельства, что он является моим единокровным братом.

– Тебе следует немедленно обратиться в полицию, – предложил я.

Антонио фыркнул.

– Полиция! Как ты представляешь себе это: я звоню в комиссариат и заявляю, что меня хотели отправить на тот свет? Представляешь, что за скандал вызовет подобное заявление? Особенно сейчас, в период междувластия, за несколько дней до выборов нового папы!

– Антонио, – продолжал настаивать я, – иного выхода, боюсь, у тебя нет. Если тебя пытались отравить и один из твоих секретарей стал жертвой преступления...

– И что с того! – отмахнулся Антонио. – Конечно, жаль беднягу, к тому же я лишился толкового работника. Но свидетелем его смерти был только я, поэтому мне поверили, когда я сказал, что мой секретарь жаловался в течение нескольких дней на боли в груди. Один из ватиканских врачей выписал свидетельство о смерти.

Я был потрясен.

– Антонио, ты ведь кардинал Римско-католической церкви, тебе не к лицу лгать! Полиция...

– Что сделает полиция? – прервал меня Антонио. – Не забывай, что Ватикан – суверенное государство и итальянская полиция не имеет права шнырять здесь без разрешения папы. А папа мертв! Сейчас имеются куда более важные дела, чем смерть моего секретаря. Потому-то я и просил тебя прибыть из Коста-Бьянки в Ватикан.

Я пожал плечами в некоторой растерянности. Ну что ж, по всей видимости, мне придется приняться за расследование. Никогда не мог даже помыслить, что займусь подобным в стенах Ватикана!

– И вот еще что, – после короткой паузы добавил Антонио. – Если бы все ограничивалось только попыткой убить меня, я бы не стал так тревожиться...

Слова Антонио не произвели на меня должного впечатления. Я отлично знал, как он пекся о собственном здоровье и благополучии.

– Ходят странные слухи... – сказал мой брат. – А здешнее правило номер три гласит: всегда доверяй ватиканским слухам, потому что они окажутся правдой. Смерть святого отца была уж слишком неожиданной! Вернее, если бы он не пришел незадолго до кончины в сознание, в ней не было бы ничего подозрительного. Но папа открыл глаза, Фелиппе, и разговаривал с кардиналами. Я лично был во время коллективной аудиенции у него и убедился: он был в неплохом состоянии. А следующей же ночью последовала смерть!

– Согласно официальному бюллетеню, его святейшество скончался от остановки сердца, – произнес я.

– Так, по всей видимости, и было, – подтвердил Антонио, – но что вызвало остановку сердца? Мертвого Адриана в первые часы после кончины видели всего несколько человек: статс-секретарь, камерленго, великий пенитенциарий, декан кардинальской коллегии и лейб-медик. Тело папы очень быстро забальзамировали и выставили на всеобщее обозрение в соборе Святого Петра.

– И что же гласят слухи, которые ты называешь странными? – спросил я осторожно, подумав: одно дело – заниматься попыткой покушения на одного из сотни кардиналов и смертью его секретаря, а совсем другое – убийством римского папы!

Антонио прошелся по кабинету, заложив руки за спину.

– Вроде бы врач и бальзаминаторы обнаружили на теле папы Адриана след от инъекции, хотя никаких уколов святому отцу не назначалось. Да и остановка сердца, опять же, если верить слухам, вызвана не естественными причинами, а злым умыслом! Вернее, убойной дозой какого-то медикамента!

Я с испугом перекрестился и взглянул на Антонио. Лицо моего брата выражало решимость и даже жестокость.

– Антонио, я еще раз взываю к твоему рассудку! Только полиция может разобраться в подобном! Если папу... убили, – последнее слово я произнес с большим трудом, – то мы не имеем права скрывать происшедшее от общественности!

– Никто ни о чем не узнает! – резко сказал Антонио. – Слухи, конечно, пресечь нельзя, но ничто не должно помешать погребению Адриана и созыву конклава. Даже если предположить, что святой отец был убит, то это ничего не изменит. Тебе ведь прекрасно известно, что он почти девять месяцев находился в коме. Кое-кто в Ватикане уже задумывался над тем, чтобы отключить приборы, обеспечивающие жизненные функции. Ведь в течение последних месяцев важные решения не принимались, реформы откладывались, все замерло!

– Но папа пришел в себя, так что все могло измениться к лучшему! – возразил я. – Какой смысл кому-то, уставшему ждать, лишать святого отца жизни?

Антонио поколебался, но в конце концов продолжил:

– Я поведаю тебе и другую сплетню, которая гуляет по Ватикану с того момента, как Адриан впал в кому. Было объявлено об инфаркте и остановке сердца, однако на самом деле, Фелиппе, Адриана обнаружили в луже крови и с разбитым черепом! Кто-то пытался убить его уже тогда, но потерпел поражение: папа, вместо того чтобы умереть, впал в кому. А когда он из нее вышел, тот же самый некто сделал ему (или приказал сделать) смертельную инъекцию – и понтифик отдал Богу душу.

Мой брат-кардинал говорил столь кошмарные вещи таким спокойным тоном, что у меня перехватило дыхание. На мгновение мне сделалось очень страшно.

– Антонио, я не могу поверить, что кто-то поднял руку на его святейшество! – вскричал я. – Столь гнусное преступление необходимо предать огласке и...

– Ты сошел с ума! – перебил меня Антонио. – Я же сказал: это все слухи! Ватикан никогда официально не подтвердит подобную версию, если она появится в печати. Даже если принять за аксиому, что папу убили, то, прости Господи, это не единичный случай за длинную историю нашей церкви. Многие из средневековых пап умерли не своей смертью, к примеру Стефан VI, задушенный в тюрьме, ставший жертвой собственного коварства Александр VI Борджиа и сменивший его Пий III, правивший всего три недели и вроде бы отравленный огорченными кардиналами ввиду профнепригодности. Да и в двадцатом веке тоже, по мнению некоторых, не одному папе помогли покинуть бренный мир при помощи козней: Пий XI скончался за день до своего торжественного выступления по поводу десятой годовщины Латеранских соглашений, принесших Ватикану статус отдельного государства, а ведь папа, обеспокоенный кризисной ситуацией в Европе (стоял февраль 1939 года), хотел предать анафеме фашизм и нацизм и опубликовать энциклику, призывая католиков к активному противлению Гитлеру и Муссолини. Потому-то его и отравил личный врач, который являлся отцом любовницы дуче.