Гунны. Грозные воины степей - Эдвард Томпсон

В остальном в эти годы гунны вели мирный образ жизни. Один из римских военнопленных смог рассказать Приску о беззаботной жизни гуннов в мирное время: «Каждый наслаждался спокойной жизнью, никто не причинял беспокойства, никто не устраивал скандалов». Их жизнь отличается от жизни римлян в мирное время, сделал вывод Приск.

Один из сохранившихся фрагментов сочинения Приска содержит информацию об одном из римских посольств, прибывших в эти годы к Аттиле. Феодосий II послал к Аттиле консуляра (то есть бывшего консула) Сенатора, одного из ближайших советников. О цели его посольства не говорится ни слова, но Приск с презрением замечает, что Сенатор не решился прибыть к гуннам сухим путем, а поплыл по Черному морю в Одесс (древнегреческая колония на месте современной Варны в Болгарии), где находился Феодул, который оказывал помощь в проведении переговоров Анатолию в 443 году и который был, по всей видимости, военачальником во Фракии. На этом месте фрагмент обрывается, поэтому больше нам ничего не известно о поездке Сенатора, но тот факт, что он поплыл в северном направлении, предполагает, что ставка правителя гуннов находилась к северу или северо-западу от Черного моря (историк Олимпиодор такого же мнения). В это время Аттила, похоже, переместился в глубь своей территории.

6

В 447 году гунны второй раз вторглись в Восточную Римскую империю. В наших источниках нет ни слова о том, почему они это сделали и под каким предлогом. Похоже, что непрерывные грабежи стали для них ежедневной потребностью. В одном мы можем быть уверены: римское правительство не допускало никаких ошибок, которые бы привели к нарушению мира. Если бы это случилось, то Приск обязательно обратил наше внимание на ошибку, допущенную правительством, и выдвинул обвинение в адрес Феодосия. У Восточной Римской империи и без вторжения кочевников было много проблем. Зима после ратификации мира Анатолия выдалась исключительно суровой. Снег покрывал землю почти шесть месяцев. Тысячи людей умерли от холода. Сильно уменьшилось поголовье скота. На следующий год ливни с ураганами опустошили многие местности; реки вышли из берегов и затопили города и поместья. В 445 году беспорядки в цирке Константинополя привели к кровопролитию, а большое количество граждан в империи умерли от чумы. Бедствия продолжались и в течение 446 года. В столице истощились запасы продовольствия, что немедленно привело к очередным беспорядкам. Министры Феодосия были не в том положении, чтобы рисковать на северной границе.

Одним словом, весной 447 года Аттила без предварительных переговоров начал второе вторжение в Восточную Римскую империю. Планировалось более масштабное наступление, чем в 441 году, – «гигантское наступление, многочисленнее, чем предыдущее», говорится в летописи. В нападении принимали участие не только гунны, но и покоренные ими народы. Гепиды во главе с королем Ардарихом и готы под началом Валамера (Баламира); были и другие, чьи названия и имена не упоминаются в источниках. Основной удар пришелся на придунайские провинции, в том числе Мезию, причем гунны двигались восточнее, чем в 441 году, чтобы обойти новые укрепления, возведенные под руководством Нома. Похоже, это был первый и единственный случай, когда гунны атаковали все имеющиеся в распоряжении Восточной Римской империи силы. Во всяком случае, у нас нет свидетельств, указывающих на то, что Феодосий держал часть сил на каком-то другом участке фронта.

Пока гуннские конные отряды готовились к наступлению, на римлян обрушилась страшная беда. Серия землетрясений, начавшаяся 26 января 447 года и разрушившая Восточную Римскую империю, если верить Эвагрию, была самой сильной в истории. Империю постигло такое разрушительное землетрясение, продолжавшееся несколько месяцев, что рушились города, исчезали с лица земли реки, в безводных прежде местах возникали губительные наводнения. Особенно пострадали Фракия, Геллеспонт (древнегреческое название Дарданелл) и Киклады (архипелаг в южной части Эгейского моря). После первого землетрясения с неба обрушились мощные потоки дождя, и так продолжалось три или четыре дня. Обрушилось несчетное количество зданий и в Константинополе, но, что хуже всего, отрезок мощных стен, на котором находилось по меньшей мере пятьдесят башен[60].

Казалось, уже ничто не сможет спасти великий город. Много жителей погибло под обломками зданий. К прочим несчастьям добавилась эпидемия чумы, унесшая тысячи жизней. Однако после недолгой паники жители Константинополя показали, что в состоянии справиться с критической ситуацией. Под руководством префектов Кира и Константина за шестьдесят дней удалось полностью восстановить стены. А в это время армии Аттилы уже перешли в наступление. Но Константину показалось мало только восстановить разрушения, нанесенные землетрясением, и он соорудил перед старой стеной еще одну стену, также со многими башнями, перед которой вырыли глубокий и широкий, наполненный водой ров. Таким образом, с суши получился тройной ряд укреплений. На стенах были сделаны надписи на двух языках, греческом и латыни, в ознаменование подвига Константина: «Блистательный Константин построил эту прочную стену»; «За шестьдесят дней Константин, назначенный префектом, облеченным верховной властью императором, построил эту стену»; «Даже Афина Паллада вряд ли могла бы воздвигнуть столь несокрушимую твердыню».

Защиту столицы поручили вождю исавров Зенону[61], который привел в Константинополь сильный отряд своих соотечественников.

Неизвестно, по какой причине исаврам поручили столь важную миссию, если учесть, что до этого времени они были среди злейших врагов империи. Защита Зенона не внушала полного доверия населению Константинополя. Согласно одному источнику, «большинство» населения сбежало, узнав о приближающихся гуннах; несомненно, многие именно так и поступили. По сведениям другого источника, Феодосий II подготовился к бегству из столицы, а вот этот источник можно заподозрить в некоторой предвзятости, поскольку император должен был подготовиться к нападению гуннов. На берегу реки Утус в Дакии Аттила вступил в бой с имперской армией, пришедшей из Маркианополя (позже Преслав, ныне Провадия. – Ред.). Римлянами командовал Арнегискл. Он отличился тем, что в 441 году убил военачальника вандала Иоанна и занял его место, которое занимал и по сей день. Он был среди военачальников, потерпевших полное поражение в кампании 443 года, но теперь он, похоже, оказал гуннам более упорное сопротивление, чем они ждали от римлян. Арнегискл поставил все на это генеральное сражение и проиграл. Под ним убили лошадь, и все имеющиеся у нас источники в один голос утверждают, что, упав на землю, Арнегискл продолжал храбро сражаться с гуннами. Хотя победа досталась Аттиле, гунны понесли тяжелые потери. Как бы то ни было, но сражение на реке Утус стало последней победой Аттилы над римлянами.

Прямым следствием сражения стало падение Маркианополя, столицы Нижней Мезии и самой большого города Фракии. Как и другие города, о которых мы говорили раньше, Маркианополь был восстановлен сто лет спустя при Юстиниане I. После этого гунны не стали нападать на столицу: стены вокруг Константинополя были восстановлены, и даже появились новые, а против них стрелы кочевников были бессильны. Гунны с особой жестокостью занялись разграблением балканских провинций, и Иордан внес в перечень сильно пострадавших территорий Иллирию, Фракию, Дакию, Мезию. Затем захватчики двинулись на разграбление новых земель: как спустя сто лет (в 558 – 559 годах) хан Заберган, они двинулись на юг в Грецию, но были остановлены при Фермопилах. О дальнейшем ходе кампании гуннов ничего не известно, так что об этом вторжении мы знаем еще меньше, чем о кампании 441 – 443 годов.

Однако об ужасах войны в какой-то мере упоминает Каллинник в своей «Жизни святого Ипатия», который в то время жил во Фракии[62]:

«Варварская нация гуннов во Фракии была настолько огромной, что захватила больше сотни городов, угрожала Константинополю, и большинство людей сбежало из него... Было так много убийств и кровопролитий, что мертвых не могли сосчитать. Они [гунны] захватывали церкви и монастыри и убивали монахов и монашек».

Возможно, Ипатий несколько преувеличил, говоря о сотне захваченных городов, во всяком случае, автор Галльской хроники 452 года говорит, что городов было «не менее чем семьдесят». Одна фраза из сочинения Каллинника настолько привлекла внимание, что захотелось ее полностью процитировать: «Новая катастрофа обрушилась на Восток, нападения гуннов опустошили не менее семидесяти городов, но с Запада не поступило помощи». Что означают последние слова? Нам ничего не остается, как сделать вывод, что на Западе были люди, которые считали, что Аэций не должен стоять в стороне, когда гибнет Восток. Восточная Римская империя не раз приходила на помощь Западной Римской империи – пусть и не из альтруистических соображений, – даже в тех случаях, когда это было выше ее возможностей. В этой фразе нам видится намек на то, что кое-кто считал, что надо платить долги, а значит, старый Рим должен оказать помощь новому.