Снежная Леди (СИ) - Соколова Надежда Игоревна

— Послушай, — начала я.

Договорить мне не дали: Парис сделал шаг вперед, обнял меня и прижался своими губами к моим.

Очередной поцелуй, на этот раз от трезвого Париса, воспринялся совсем по- другому. Я словно нырнула с головой в глубокий омут, наполненный непонятным восторгом, странным ликованием, пресловутыми «бабочками» внизу живота и желанием, чтобы поцелуй не заканчивался никогда. Не знаю, сколько мы целовались в реальности. По ощущениям, это была вечность.

Наконец, Парис меня отпустил, причем довольно неохотно. Я хватала ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Ноги подкашивались, руки тряслись, в голове стоял густой туман, мешавший мыслить адекватно.

— Прибью, — пообещала я неизвестно кому, с красными от смущения щеками протиснулась мимо Париса и на плохо двигавшихся ногах поплелась в номер люкс. Вслед мне полетел довольный смешок. Зараза!

Глава 28

Стакан вина и честный друг.

Чего ж еще нам, братцы?

Пускай забота и недуг

В грядущей тьме таятся,

Мы ловим радости в пути, —

Пугливо наше счастье.

Оно исчезнет — и найти

Его не в нашей власти.

Роберт Бернс. «Стакан вина и честный друг»

Окончательно пришла в себя я только перед дверью в номер-люкс. Тряхнув головой, прогоняя тем самым ненужные в нынешней ситуации эмоции, я решительно потянула дверь на себя.

Серокожая низенькая толстушка и зеленокожая стройная высокая модель, одетые в нарядные в ярко-фиолетовые платья, сшитые точно по фигурам, сидели в удобных мягких креслах посередине гостиной. Я уже заметила, что серый, коричневый, зеленый, синий или голубой являлись самыми частыми цветами кожи у разных рас в различных мирах. Первые пару дней мне так и хотелось перекреститься при взгляде на тролля или русалку. Теперь же я лишь отметила про себя встречу с новыми расами и представилась:

— Добрый день. Я — хозяйка гостиницы. Мне передали ваше пожелание. У нас не бордель, поэтому или мужчины, или спиртное. И то, и другое я разрешить не могу.

— Да знаете ли вы, — сразу же подорвалась из кресла толстушка, но закончить не успела.

Сзади раздался неуверенный голос Агнессы:

— Шантара, вы меня вызывали?

— Проходи, — не оборачиваясь, пригласила я. — Шантары, это Агнесса, моя помощница. Она организует для вас праздник, но без единой капли спиртного. Не советую поручать ей что-либо готовить. В остальном она в полном вашем распоряжении.

Сказала и вышла, не слушая возражений клиенток. Добираясь до кабинета, я разве что не улыбалась. Вот уж действительно, сделал гадость — на сердце радость. А здесь гадость двойная. И Агнесса будет под присмотром, и эти две красавицы получат помощника, неистощимого на идеи. Очень надеюсь, что они не решат вопреки моему предупреждению есть ее стряпню.

В кабинете я просидела недолго — минут через десять подскочила и вышла. На меня напала жажда деятельности. Хотелось что-то делать, занять голову и руки, чтобы не позволить себе мысленно вернуться к разговору с бабушкой. Я не чувствовала себя готовой снова погружаться в океан негативных эмоций. Не сейчас. Может, потом. Но не сейчас.

 Ноги сами привели в спортзал неподалеку от библиотеки. В платье особо не потренируешься. Да и, собственно, я не очень-то хотела тренироваться. Но если надо занять руки, почему бы, например, не поднять гантели или не покачать пресс?

Оборудование спортзала мало чем отличалось от земного. Многие тренажеры были мне не знакомы, я не рискнула заниматься на них. А вот гантели, практически полностью повторявшие их земной аналог, в руки взяла, попыталась приседать с ними и на шестом или седьмом приседании опустилась без сил на пол.

— Спортсменка, — послышалось насмешливое от двери. Голос был незнаком.

Я с трудом повернулась: дед. Стоит, смотрит на меня, изучающе так смотрит.

— Никогда не любила спорт, — положив гантели, я поднялась, чувствуя небольшую слабость в ногах.

О чем говорить с фактически незнакомым человеком, я не знала. Да и вообще, нужно ли нам сейчас о чем-то говорить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Думаю, нам нужно познакомиться, — одетый в тот же костюм, что и при появлении в гостинице, дед покачал головой. — Твоя бабушка поступила неразумно, скрыв тебя от семьи.

— Семья? — только чтобы поддержать разговор, уточнила я.

Дед сделал два шага вперед, взял меня за руку, и прежде чем я успела вымолвить хоть слово, передо мной появилось в воздухе изображение многочисленных существ. У каждого из них имелся, если так можно выразиться, свой сектор обитания, в котором развивались те или иные события. Вот высокий красавец шатен лепит из глины различную посуду. Рядом с ним, отделенная прозрачной перегородкой, невзрачная пухлая брюнетка готовит несколько блюд на плите. Чуть подальше двое рыжих плотных мальчишек-подростков гоняют ногами квадратный мяч. В небе над ними летает огромный ящер, явно доисторический. Под землей, в катакомбах, ползает толстый змей. На нем — бесстрашные наездники — трое худощавых парней. Я сбилась со счета после первого десятка и просто наблюдала за объемными картинками.

Наконец, дед отпустил мою руку. Я тряхнула головой. Семья, значит. Не уверена, что хочу туда. По-моему, в моем случае лучше оставаться сиротой: толпу я никогда не любила.

— Впечатлена? — иронически поинтересовался дед.

— Не то слово, — пробормотала я ошеломленно. — А мне обязательно знакомиться с ними всеми?

Дед весело расхохотался, и я отметила про себя, что смех у него красивый и в то же время чересчур громкий.

— Прямо сейчас — нет. Но все равно придется.

А жаль…

Глава 29

Скалистые горы, где спят облака,

Где в юности ранней резвится река,

Где в поисках корма сквозь вереск густой

Птенцов перепелка ведет за собой.

 Милее мне склоны и трещины гор,

Чем берег морской и зеленый простор,

Милей оттого, что в горах у ручья

Живет моя радость, забота моя.

Люблю я прозрачный и гулкий ручей,

Бегущий тропинкой зеленой своей.

Под говор воды, не считая часов,

С любимой подругой бродить я готов.

Она не прекрасна, но многих милей.

Я знаю, приданого мало за ней,

Но я полюбил ее с первого дня,

За то, что она полюбила меня!

Роберт Бернс. «Скалистые горы, где спят облака»

Поздно вечером начался праздник для горгульи и дриады. Ну, и для остальных обитателей гостиницы — тоже.

Сначала у меня на полочке в кабинете заплясали статуэтки. Я решила, что пора отдыхать, причем желательно у психиатра, но к статуэткам присоединились шторы, лампа и ковер.

— Или я сошла с ума, — пробормотала я, вставая из кресла и уворачиваясь от плясавших предметов, — или это Агнесса.

До двери я добралась без приключений, дважды уворачивалась от статуэток, пытавшихся стукнуть меня по затылку, и в коридор выскочила, здоровая физически, но отнюдь не психически.

— Милая, ты в порядке? — ко мне уже спешили бабушка и дед.

Я кивнула.

— Что это?

— Стихийная магия, родная. Такие вещи на расстоянии не гасятся. Ты знаешь, где источник?

— Догадываюсь…

«Источник» действительно оказался в номере-люкс вместе со своими подопечными.

По комнате весело порхали полупрозрачные бабочки, миниатюрные кентавры и пузатые детки с крылышками. А запах… Вино, коньяк, лимонад — я навскидку определила эти три напитка, хотя, скорее всего, выпили здесь гораздо больше.

Агнесса вместе с дриадой и горгульей сидели за столом, пригорюнившись. Каждая из них подпирала рукой щеку. Втроем они выли что-то, что при большом желании можно было опознать как песню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Лес густой, лес дремучий, лес холодный, — задавала темп дриада, — да во том лесу чудища живут.

— Ой ты ж небо мое, небо ясное, ой да на кого ж ты меня да покинуло, — вторила ей горгулья.