Пятый арлекин - Владимир Тодоров

— Чувство порядочности, мне его привили в моем доме. И брез­гливость. Я никого не любила.

— А если бы полюбили?

— Не знаю, вы меня окончательно запутали.

— У меня такая манера разговора с малознакомыми людьми. Так о чем мы говорили немного раньше?— я спросил и едва не рассмеялся вслух, потому что в этот момент очень походил на мисте­ра Тернера, тот тоже постоянно просил напомнить, о чем он только что говорил с вами.— Вы сказали, что вышли замуж за миллионера. Что ж, в этой жизни каждый выбирает сам свой путь: одни удачно выскакивают замуж, другие играют в прятки со смертью. Не смею судить, что лучше.

— Но ведь вам приходилось убивать?

— Я убивал не в камере пыток, а в бою. Убивали меня, уби­вал я.

— Но это ужасно и негуманно...

— А гуманно, когда обществу наплевать, что молодой человек не может закончить университет, потому что у него нет средств?

— С какого курса вы ушли?

— С четвертого.

— Жаль, что сложилось так, этот легион наложил на вас ка­кой-то особый отпечаток, я сразу почувствовала в вас что-то зве­риное, неведомое мне раньше. От этого и возникло чувство опас­ности. Но теперь вы другой, нежели тогда. Вы добрый, хотя и не очень доверяете людям. Извините, Дик, но ведь вы никогда не убивали женщин и детей?

— Конечно, нет. Про это пишут левые газеты. Мы воевали с хорошо обученными солдатами, которые убивали нас тоже очень профессионально, да еще и с патриотическим восторгом, ведь они воевали на своей земле... Давайте не будем больше о войне, меня мутит от этих воспоминаний.

— Хорошо, не будем. Вы правы, неизвестно, что лучше: продать себя в иностранный легион или в постель к нелюбимому человеку. Я, наверное, зря с вами так откровенничаю, накатило что-то, хо­чется выговориться. Одно оправдание: мы с вами навряд ли когда-нибудь еще увидимся.

— Наверное...

— Вы тоже так считаете? -Да.

— А я была уверена, что вы обязательно попросите у меня телефон.

— Вы ошиблись, я не сделаю этого.

— Нет, Дик, я не ошиблась, вы как раз такой, каким я хотела видеть...— Она умолкла и я решил помочь ей.

— Кого бы вы хотели видеть таким?

— Я боюсь, что вы не правильно истолкуете мои слова. Дайте мне еще сигарету.— Элиза закурила и, слегка прищурив глаза, смотрела в сторону.— Когда женщина одинока...

— Но ведь вы замужем.

— Дик, не перебивайте, а то я вообще не разговорюсь. На меня и вправду сегодня что-то накатило, хотя я никогда ни с кем не делюсь твоими чувствами. У меня даже нет приятельниц, которым я могла бы доверить какую-нибудь тайну, хотя у меня и тайн никаких нет. Так вот, когда женщина одинока, а это бывает и с разведенной женщиной, и с замужней, то она начинает грезить во сне и наяву о каком-то идеальном мужчине: мужчине-любовнике, мужчине-муже, мужчине-друге или вообще о мужчине, в котором сочетались бы все эти качества. Понятие «идеальный мужчина», конечно же условно, потому я и расчленила все мужские досто­инства на несколько вариантов. Это теория, а на практике, в жизни, одинокая женщина мечтает о мужчине, который был бы ей близок, дорог, берег ее, любил и, конечно, был настоящим полноценным мужчиной. Любая женщина, пока остается женщиной, всегда думает и надеется, что еще встретит такого мужчину. Приятельницы, хотя это и не точно, знакомые, как правило, говорят, что в их жизни есть такие мужчины, но они врут друг перед другом, врут для того, чтобы как-то оправдать собственную нечистоплотность в своих ми­молетных связях. У меня их не было, я не могу допустить близость, не чувствуя к тому человеку нечто такое, что близко к помешатель­ству. Наверное, это и есть любовь.

— Простите, и вы сейчас не близки с вашим мужем?

Элиза испытующе посмотрела на меня, не решаясь ответить правду, потом произнесла:

— Да, уже два года.

— И он не пытается вернуть прежние отношения?

— Пытается постоянно. Я устала и всегда с ужасом жду ночи.

— Элиза, а вы не пробовали развестись с ним?

— Он не даст мне развод. Я это знаю наверняка. А еще, мне совсем не хочется остаться беззащитной и без средств. Я по спе­циальности искусствовед, но не работала и дня, это скорее всего для меня не профессия, а любительство: я неплохо разбираюсь в жи­вописи.

— Теперь мне понятно, почему у вас душевный разлад и жела­ние выговориться: с одной стороны жажда вырваться из золотой клетки, а с другой — остаться на свободе без привычного корма. Корм — это применительно к птице. В детстве я держал в клетке щегла» После двух лет заточения я решил выпустить птицу на свободу. Я вышел в сад и открыл дверцу клетки. Щегол с удивле­нием смотрел на открытую дверцу клетки — все никак не мог по­нять, почему она открыта, потом вылетел из нее. Он сидел на ветке яблони и смотрел по сторонам на такую долгожданную свободу. Он просидел на ветке три часа, проголодался и снова залетел в клетку в поисках репейных семечек. Он предпочел свободе сытую жизнь.

— Поучительная история, но своей пасторской темой вы от­влекли меня. Я ведь не сказала самого главного...

— Отчего вы умолкли?

— Опять опасаюсь, что вы меня все-таки неверно поймете.

— Я клянусь вас понять правильно.

— В общем, вы уже знаете, что я тоже из разряда одиноких женщин и тоже грезила о том самом идеальном мифическом муж­чине, сама не признаваясь себе в этом. Но ведь нельзя думать о бесплотном человеке, и вот мысленно я его представляла чем-то похожим на вас.

— Я польщен, Элиза, только прекрасно понимаю, что для вас, образно говоря, важна не только форма сосуда, но и содержимое. И несоответствие немедленно вас отвергнет от человека, который не отвечает той идеальной пропорции, которую вы представляли. Если бы я сейчас попытался за вами приволокнуться, вы тотчас бы ушли. Не так ли?

— Вы правильно меня поняли. Я и не предполагала, что вы такой психолог и можете так понять женщину. А вам действительно хочется завязать со мной любовную интрижку?— Элиза выжида­тельно смотрела на меня и очень бы огорчилась, если бы увидела на моем лице чувства, подтверждающие ее вопрос, но я смотрел на нее доброжелательно, без намека на похоть или желание. Взгляд Элизы оттаял.

— Спасибо, Дик, я вам благодарна. Сознаюсь, вначале я думала, что вы, как и все, решили помочь только лишь из желания провести со мной время в интимной обстановке. Я искренне рада, что это не так.— Элиза смотрела на меня, но вряд ли видела мое лицо, она вся ушла в свои воспоминания, мысли или же, возможно, жалела о своей откровенности. Ведь часто бывает так, что женщине необ­ходимо выговориться, но уже через минуту она жалеет о своей слабости. Значит, мне необходимо разрушить мысль об этом. Я решил действовать напролом безо всякой дипломатии.

—Элиза, вы жалеете о нашем разговоре и вашей откровенности?

Она опятьвнимательно вгляделась в мое лицо, желая как бы проникнуть в мои тайные мысли, потом ответила, сопроводив ответ слабой улыбкой:

— Нет, Дик, не жалею.

— Отчего же вы задумались?

— Мне пора домой. Надеюсь, вы меня не оставите здесь в лесу?

— Ни в коем случае, женщин, которым я оказал помощь на дороге, я, как правило, обязательно доставляю домой. Это тоже вхддит в мои служебные обязанности.

— Спасибо,— серьезно ответила Элиза, вкладывая в слова осо­бый смысл,— как быстро пролетели два часа...

— Я тоже не замечал времени.

— А вы, Дик, не жалеете, что встретили меня сегодня и по­теряли полдня?

— Я жалею лишь об одном, что обещал не просить номер вашего телефона. Когда мы через полчаса расстанемся с вами навсегда и я вас больше не увижу, это будет равносильно вашей смерти. Какая разница, почему я вас больше не увижу...

— Я тоже жалею, что случилось именно так...

Момент наших отношений дошел в решающую фазу, если пред­положить дальнейшие отношения.

— Элиза, я обещаю вам позвонить только в одном случае: если мне станет вдруг очень и очень плохо. Если этого не произойдет, я вам обещаю не звонить...