Пришельцы в Гусляре - Кир Булычев

Мясо полетело в аквариум.

– Вымыл мясо? – спросил Ложкин.

– Под холодной водой.

Кусок отвратительной плоти, сочащейся кровью, упал на меня сверху. Что это? Провокация? Или попытка меня накормить? А есть хочется. Но не есть же мясо мне, убежденному вегетарианцу. Я взял кусок мяса и выбросил его из моей тюрьмы.

– …Кривляется, – определил Ложкин. – Значит, не голодный. В Бреме ясно сказано – хищник. Ракушки любит, рыб и так далее.

– Да, мяса он не желает. Прямо даже выкинул его из аквариума.

Кот подобрал кусок мяса и рвал его, обкусывая, на полу. Осьминог уставился на него своими бессмысленными глазами.

– За рыбой придется тебе сбегать, – сказал Ложкин Грубину.

– Сбегаем. Только сначала еще какие-нибудь опыты произведем.

Я отстукивал последовательные числа по поверхности моего дома. Они не реагировали на это. Тогда я стал показывать им мои конечности по очереди. Сначала одну. Потом две, потом три, потом четыре сразу. Это тоже не произвело впечатления. Я подобрал камешек с пола и начал выстукивать им по стенке. Наконец, надеясь на то, что начала геометрии должны быть понятны любому разумному существу, я попытался нацарапать на твердой прозрачной стенке равнобедренный треугольник.

– Суетится, – сказал Ложкин. – Несладко ему в неволе. Как и любому существу.

– Смотри-ка, ему камешек в щупальце попал. Как бы он не повредил себе чего-нибудь.

– Не повредит. Все-таки я полагаю, что живьем его довезти будет трудно. Тем более что он от пищи отказывается. Придется усыпить.

– Жалко, – повторил свой единственный аргумент Грубин. – Все-таки живое существо.

– Живое, но безмозглое, – произнес категорически Ложкин. – Очень низко организованное, в первом томе Брема помещен. Там, где простейшие. Даже беспозвоночные.

– Саша, ты здесь? – спросил Удалов, заходя в комнату. – А я не один. Я с Мишей Стендалем, из газеты.

– Говорят, вы осьминога поймали в нашем озере. Так ли это? – спросил Миша. – Живого?

– Живого, – ответил Грубин. – А ты, Корнелий, что же на рыбалке не остался?

– Плохая рыбалка. Поздно уже. Не клюет. Твой осьминог всех рыб, наверно, пожрал в нашем озере. Если такие разведутся – прощай рыбная ловля. Не сдох он еще у тебя?

– Нет, – ответил Ложкин. – Мы его изучаем.

– Очаровательное существо, – сказал Миша Стендаль, поправляя очки и становясь очень похожим на молодого Грибоедова. – Сколько у него щупалец! Это же сенсация. Первый в области осьминог! Пустим в разделе «Субботняя смесь». Кто поймал?

– Вместе поймали, – ответил Удалов.

– Значит, так и запишем: «Рыболовы-любители нашего города…»

Стендаль записывал, Удалов объяснял, а Грубин вернулся к аквариуму. Осьминог, видно проголодавшись, суетился, складывал и разводил щупальца, поднимал округлую голову и поводил круглыми бессмысленными глазами.

Весь арсенал моих средств убеждения был исчерпан. Они не понимали. Почему-то мне никогда не приходило раньше в голову, что контакт может оказаться столь сложным процессом. Вот я, разумное существо, известный ученый, нахожусь перед глазами представителей другой разумной расы. Да, среда обитания у нас разная, да, мы отличаемся размерами, да, облик наш различен. Но почему же я понимаю, что они разумны, и стараюсь войти с ними в контакт? Они же упорствуют, не реагируют на мои знаки, кидают в меня кусками мяса, морят голодом.

Заглянула жена Удалова Ксения, подивилась на уродца в банке:

– Я такого видала. В книге «Дары моря». Там показано, как их готовить.

Стендаль убежал в редакцию. Грубин собрался в магазин за рыбой, подкормить пленника. Ксения Удалова, движимая злорадством, поднесла картинку из «Даров моря» к аквариуму и сказал:

– Видал, как вашего брата? А?

– Убери, – велел Грубин.

Мне удалось выцарапать на стенке равнобедренный треугольник. Они должны были его заметить. Я указал на треугольник конечностью. В ответ один из присутствующих открыл громадную книгу и показал мне картинку в ней. На картинке было изображено существо, схожее со мной анатомически. Над этим существом был занесен нож. Мне все стало ясно.

Я оказался не первым космическим путешественником, потерпевшим аварию над безжизненными плоскогорьями. Да и чего еще можно ожидать от существ, живущих в столь не приспособленных для жизни условиях, в безвоздушной среде. Нет, я не мог их укорять.

– Ладно, Корнюша, – сказала Ксения. – Бери книгу, пойдем завтракать. Обойдемся без осьминога.

Ложкин остался один. Он читал Брема, зачитался, перешел к медузам и другим обитателям моря. Грубин как убежал за рыбой, так и не возвращался. Ложкин задремал.

Одно из этих чудовищ осталось меня сторожить. Остальные разошлись. Видно, готовились к пиру. Но я не мог без сопротивления сдаться на милость победителя. Нет, тем более что милости ждать не приходилось.

Неужели, если провалилась попытка контактов, я не найду выхода? Это позорно для разумного существа. Бороться до последнего вздоха, до последнего заряда в бластере! Именно так.

Я задумался. Последний заряд в бластере я приберегу для себя. Их убить я не могу – выстрел мой в одного из них лишь причинил ему боль. И все. Но бластер может мне пригодиться. Причем надо спешить.

Я ощупал стенки и пол. Стенки были сделаны из хрупкого материала. Другое дело пол. Пол был металлическим, и металл был мягким. Это внушало некоторые надежды.

Я включил бластер на полную мощность и направил его в пол. Воздух вскипел, обжигая меня. В полу образовалось отверстие. Я не обращал внимания на боль от ожога, заткнул отверстие одной из моих десяти конечностей. Потом бросил взгляд на сторожа. Он спал. Очень хорошо. Я пробуравил еще одно отверстие в полу. И также заткнул его конечностью. Я успел пробуравить шесть отверстий – этого было достаточно. Но тут в помещение вошел мой главный тюремщик. Он нес нечто завернутое в белый материал. Он положил нечто рядом с моим домом, развернул его с шуршанием. Там обнаружилась часть существа, подобного тому, что напало на меня столь недавно в злосчастной котловине. Тюремщик отодрал кусок и бросил ко мне.

– …Не жрет, ну что ты будешь делать! – огорчился Грубин.

Ложкин проснулся, сказал, что пойдет писать письмо в Академию наук, потом вернется.

– А мне надо сходить на работу, – сообщил Грубин. – Постараюсь вернуться поскорее. Может, у реки ракушку найду.

– Бесполезно, – сказал Ложкин. – Мы отвезем его в спирте.

Я еле дождался того момента, когда все, кроме покрытого шерстью существа с острыми зубами, сожравшего мясо, ушли. Существо вроде бы не обращало на меня внимания. Я просунул в отверстия шесть конечностей. Четырьмя оставшимися я придерживал верхние края открытого сверху прозрачного дома. Я был готов к нелегкому и, всего вернее, трагическому пути.

Конечности коснулись возвышения, на котором стояла моя тюрьма. Я поднатужился, просунул их подальше, приподнял себя вместе с тюрьмой и вновь обрел подвижность. Превратив свою тюрьму в своеобразный неуклюжий скафандр, я подошел к краю возвышения. Далеко внизу находился пол комнаты. Придется прыгать – другого выхода нет.

Покрытое шерстью существо с острыми зубами приподнялось, заметив мои движения, и выгнуло спину. Я переложил бластер в одно из свободных щупалец. С ним я постараюсь справиться.

Самый решительный момент! Я оттолкнулся шестью конечностями и прыгнул вниз, стараясь не нарушать равновесия. Конечности мои вошли в соприкосновение с твердым полом помещения. Меня пронзила жуткая боль. С трудом я удержался на ногах. Но, стиснув зубы, я поборол дурноту и поспешил к выходу.

Применять бластер не пришлось. Увидев, как я вместе с прозрачным домом спрыгнул с возвышения и направился в его сторону, страж, покрытый шерстью и вооруженный острыми зубами, поднял кверху пушистый хвост и в панике, издавая громкие звуки, бросился вон из помещения. Я внутренне ухмыльнулся. Жестокие твари всегда самые трусливые.

Весь мой расчет был на неожиданность и на мою хорошую память. Направление к котловине, к моему кораблю было известно. Только успеть, пока не кончится воздух. Только успеть!

Я прошел по длинному коридору и по ступеням, превышавшим меня ростом, спустился на равнину, окруженную со всех сторон жилищами чудовищ. В одном месте в жилищах был разрыв – туда и направил я свои шаги.

Но не прошел я и половины пути через пыльную равнину, как громкий крик донесся до меня. Я обернулся. В одном из окон появилась голова того существа, которое показывало мне жестокую картинку в книге. Существо кричало, показывая на меня. Задыхаясь от напряжения, на подгибающихся от неимоверной тяжести конечностях я припустился дальше.

– …Ой, батюшки мои светы! – закричала Ксения не своим голосом. – Что же это творится!