Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус - Анатолий Бородин

В связи с введением на флоте строевого звания «гардемарин флота»[221], в МКК название «гардемарин» было упразднено, а роты переименованы. Гардемаринская стала 1-й кадетской, ее старшее отделение было в 1860 г. выпускным. Высочайшим повелением от 29 февраля 1860 г. воспитанников Корпуса стали выпускать не в офицеры, а в гардемарины флота. Они должны были прослужить (непременно плавая) 2 года до мичманского чина.

3 марта приказом Генерал-адмирала была сформирована экзаменационная комиссия под председательством адмирала Ф. П. Литке. К выпуску подлежало 59 воспитанников, однако 37 из них находились в заграничном плавании (в их числе и П. Дурново)[222]. Сообщая об этом в Инспекторский департамент Морского министерства, и. д. директора МКК ответил положительно на заданный ему вопрос о возможности произвести в гардемарины флота находящихся в плавании теперь же, без особого экзамена, «на основании имеющихся в Корпусе данных». Мотивировал он это тем, что «они по наукам были большею частью лучше оставшихся здесь и, как из рапортов начальствующих на заграничных эскадрах лиц видно, что все они отлично старательны и с успехом занимаются науками». При этом предложил определить старшинство «всех составляющих старший курс» по «общему экзаменационному их списку, составленному в прошедшем 1859 году перед отправлением находящихся за границею в кампанию». Список этот приложил, предложив лишь две поправки: 6-го по списку Льва Елагина «понизить при производстве 20-ю человеками» за «строптивость характера» и 50-го Ивана Пеллегрини «поставить последним» «по нестрого удовлетворительному поведению».

П. Дурново в этом списке стоял первым, «со средним выводом экзаменационных баллов 1859 года» – 11,2. Однако в приказе Генерал-адмирала о производстве кадетов старшего курса 1-й роты в гардемарины флота от 3 апреля 1860 г. 1-е место отдано В. Верещагину, набравшему на выпускных экзаменах 210 баллов (в списке 1859 г. он был 4-м), а П. Дурново – 4-е место (153 балла). Очевидно: к определению старшинства подошли формально, не усматривая различия между суммой баллов 1859 г. и суммой баллов на выпускных экзаменах. Есть все основания предполагать, что П. Дурново не уступил бы 1-го места, имей он возможность сдавать выпускные экзамены.

Так П. Дурново окончил МКК 4-м из 59-ти.

«Хотя производство в гардемарины, вместо прежнего производства в мичманы, – писал И. И. Чайковский, выпущенный в 1862 г., – несколько и умаляло наше настроение, но сознание, что мы перестали быть кадетами и становились наряду с офицерами, получали офицерскую форму без эполет, но зато с аксельбантами, все-таки это новое самостоятельное положение нас занимало»[223]. Так, наверное, было и с П. Дурново, хотя несправедливое распределение мест в выпуске не могло не огорчать самолюбивого юношу.

22 апреля 1860 г. он был назначен в 19-й флотский экипаж; жалование – 300 рублей в год[224].

По-разному сложились судьбы воспитанников МКК 107-го выпуска. Не повезло Илиодору Белаго: гардемарином умер от туберкулеза и похоронен на английском кладбище 5 января 1863 г. Сошел с ума, выбросился за борт и утонул в 1886 г. Карл Миллер, будучи капитаном II ранга и командиром клипера «Джигит». Умер от чахотки Александр Юнг, успев стать кавалером ордена св. Георгия IV ст. и капитаном II ранга. Многие дослужились до высоких чинов. Четверо стали широко известными: Василий Верещагин, Фердинанд Врангель, Яков Гильтебандт и Петр Дурново.

Морская служба Петра Дурново

Почти 16 с половиной лет (22,5 %) жизни П. Н. Дурново было связано с военно-морским флотом: неполных 13-ти лет он был помещен в МКК и на 30-м году определен был «к статским делам». Собственно военно-морская служба П. Дурново – от окончания МКК и производства в гардемарины флота 3 апреля 1860 г. и до причисления 6 октября 1870 г. к Главному военно-морскому судному управлению – длилась 10,5 лет, из них в плаваниях прошло около 8-ми (около 75 %); при этом более 4-х лет – с 17 октября 1860 г. по 31 октября 1864 г. – П. Дурново плавал без перерыва, переходя с одного судна на другое.

Суровая служба закаляла не только физически – формировался характер решительный, твердый, властный; крепла воля; вырабатывалась способность быстро принимать решения; приходило умение руководить людьми и разбираться в них.

Было море, которое влюбляло в себя. «Когда я служил во флоте, – признавался М. А. Пещуров, – то вполне наслаждался жизнью моряка, любил и восхищался и стихиею, и той борьбой, которую частенько приходилось вести с рассвирепевшим морем и ветром»[225]. Было то, что вспоминалось и манило молодого С. О. Макарова во время его первого деревенского отпуска: «Забываются все дурные стороны <…>. Представляется только одна светлая сторона: туго натянутые паруса, марсели в один риф, брамсели, фок, грот, кливера и бизань, педантичная чистота, ловкая, веселая команда, великолепные шлюпки с роскошными парусами, вымытыми лучше дамских манишек, и звонкая гармоническая команда вахтенного лейтенанта»[226].

На склоне лет, выступая в общем собрании Государственного Совета, П. Н. Дурново скажет: «Лучшие годы моей жизни прошли на палубе военного корабля в дальних плаваниях почти по всем морям земного шара. <…> Тесная жизнь на корабле среди постоянной опасности, среди беспрерывной борьбы с грозными и капризными морями развивает в плаваниях между командиром, и офицерами, и матросами почти семейное общение и духовную связь. Эта духовная связь, основанная на взаимном доверии, воспитывая военную доблесть, и есть фундамент всей морской службы. Без этой духовной связи, без взаимного доверия военный корабль жить не может. <…> Мы, мичмана и лейтенанты старого времени, сознавали, что капитан наш носит в своей часто суровой голове что-то верное и важное, тот опыт, до которого нам еще далеко. Мои дорогие товарищи вместе со мною сознавали и верили в опытность наших дорогих командиров. Конечно, в кают-кампании не обходилось иногда без скромной критики, но старший офицер добродушно и живо приводил критика в порядок»[227].

Образовательный и культурный уровень морских офицеров был весьма высок. Здесь всегда много читали. Значительные книжные собрания были у знаменитых адмиралов (Д. Н. Сенявина, М. П. Лазарева, В. А. Корнилова и др.), у многих командиров кораблей. Много богатых библиотек было в учреждениях Морского министерства (Русская морская библиотека в Петербурге, Севастопольская офицерская и Севастопольская морская библиотеки, Читальня кондукторов флота в Петербурге, библиотека Гельсингфорсского морского клуба и др.; библиотека Кронштадтского морского собрания по числу книг была 9-й в империи; были библиотеки и в других военно-морских базах). Не плохими были многие судовые библиотеки. Атмосфера напряженной духовной жизни благотворно сказывалась на развитии от природы способного молодого офицера.

Каждое судно имело свою историю, П. Дурново плавал на 14-ти – это целая страница военно-морской истории России. Каждый корабль – это коллектив людей энергичных, волевых, мужественных, нередко – высокообразованных. Что ни командир – то личность, нередко – выдающаяся. Их у П. Дурново было 11.

Военно-морская служба П. Дурново проходила на фоне исторических перемен в Отечестве: готовилась и была осуществлена отмена крепостного права, разрабатывались и осуществлялись реформы практически во всех областях общественной и государственной жизни – начиналась новая страница в истории России.

Ряд конкретных проблем пришлось решать и морякам.

Крымская война со всей очевидностью показала, как опасно отстала Россия в военном судостроении. Была осознана необходимость замены деревянного парусного флота паровым броненосным, и, хотя Россия продолжала (до начала 60-х годов) строить деревянные паровые винтовые суда, начинается расширение металлургической и металлообрабатывающей отраслей промышленности; утверждается новый штатный состав флота; преобразуются адмиралтейства, верфи, магазины, портовые сооружения; резко активизируются морские агенты, информируя о новинках в судостроении и вооружении; инженеры, механики, офицеры командируются за границу стажироваться для осмотра заводов, портов, судов. В начале 60-х начинается строительство полностью железных броненосных кораблей.

В 1850–1860-е годы продолжалось освоение Дальнего Востока. Большую роль в этом сыграли военные моряки. В 1858–1859 гг. морская экспедиция Н. Н. Муравьева-Амурского вдоль побережья Уссурийского края открыла и назвала многие заливы и острова. В 1859 г. началось изучение побережья Японского моря кораблями Тихоокеанской эскадры капитана I ранга А. А. Попова. В 1860 г. гидрографическая экспедиция В. М. Бабкина составила навигационно-гидрографическое описание бухт и островов залива Петра Великого. Исследовались реки и озера, был основан Владивосток, разрабатывался уголь для судов, началось судостроение, основывались селения, строились порты. Экипажи военных кораблей рубили просеки – будущие улицы, производили съемку побережья, делали промеры глубин, перевозили различные грузы, составляли карты, называя улицы, острова, бухты, полуострова, мысы именами кораблей и офицеров.