Грех - Захар Прилепин

Самое дурное время в клубе - после часа ночи. Сейчас начнут делить девушек, случайно задевать друг друга плечами, и прочие глупости выяснять. До четырех утра это будет продолжаться. Последний час, все уже усталые и медленно разъезжаются, не прощаясь с нами, вообще нас не видя, глядя в пол, иные - пошатываясь и еле ворочая мутными глазами. Без пятнадцати пять, в клубе почти никого нет - два, три человека, очень вялые. Обычно, я заметил, у них нет денег на такси, и они медленно и безропотно идут в ночной город, когда мы их выпроваживаем. Посмеиваясь, мы вернулись за свою стойку. Молоток потягивался, хрустя сильными костями. Куртка на его спине натягивалась, когда он вытягивал руки вперед. Мимо нас, на улицу, выбежала девушка, я не успел рассмотреть ее лица. Со спины она показалась знакомой. - Это, что ли, Вадика подруга? - спросил я у Молотка. Молоток кивнул. - А когда она пришла, я не видел? - А ты со Львом Борисычем бродил… - Чего это она? Молоток пожал плечами. Девушка, похоже, была взволнована. Она добежала до такси - таксеры всегда в некотором отдалении паркуются, мы их отгоняем от клуба, чтоб не мешали ставить свои авто посетителям. - Сумочку забыла, - догадался Молоток, когда девушка быстрым шагом опять направилась в клуб. “С Вадиком, верно, поругалась”, - едва успел подумать я, как сам Вадик - лицо в розовых пятнах - выбежал в фойе и остановился, ожидая подругу. - Где моя сумочка? - спросила она сдавленным голосом, зайдя с улицы. - У него, - ответил он. - И что? Вадик смотрел на нее неотрывно, словно пытаясь прочесть ответ на вопрос у своей девушки на лице, предположительно на лбу. Ответ пришел сам, открыв дверь в фойе плечом, - тот самый белесый тип с плохими зубами. В руках у него болталась женская сумочка. - Ты что убежала? - спросил он у девушки, игнорируя всех находящихся в фойе. Она отвернулась в сторону, глядя куда-то сквозь стекло, на машины, ожидая, что Вадик как-то разрешит проблему. Вадик молчал, поводя плавающим, не цепляющимся не за что взглядом: он не видел ни этого типа с сумочкой, ни нас, ни подружки своей. Мне не хотелось ввязываться, но я сказал: - Отдай ей сумочку. - Пойдем в клуб, ты, - белесый тип, пройдя мимо Вадика и не ответив мне, потянул девушку за локоть. - Чего ты ломаешься, бля… - Дружок, я с тобой разговариваю, - окликнул я его. - Отдай ей сумочку. - Я тебе не дружок, - ответил он, не оборачиваясь. Голос его был нехорошо спокоен. Отвечающий таким голосом может развернуться и ударить коротким и злым ударом в лицо тому, кто спросил. - Ты мне вообще никто, - ответил я. - Сумочку отдай, и иди, отдыхай с друзьями. - У нас тут свои отношения, кто тебя зовет? - тип, наконец, обернулся ко мне, вид у него был совсем неприветливый. - Я эту девушку знаю… давно. И я с ней общаюсь, - он медленно, почти мучительно цедил слова, словно они получались у него с трудом. - Ты тут кто? Полиция нравов? Тебе не объяснили твои обязанности? - Мои обязанности тебя не волнуют, - ответил я. - Сумочка не твоя, даже если ты делил с девушкой один горшок в детском садике. Отдай сумочку, и общайтесь дальше. Тип помолчал, улыбаясь. Выдержав паузу, показавшую, что он не меня послушал, а принял самочинное решение, ответил: - Я отдам, а ты не суйся больше. Тип протянул сумочку девушке, и она, схватив ее, вместо того чтобы пойти на улицу, снова забежала в помещение клуба. - А ты вообще иди и заройся у себя за стойкой, - сказал тип Вадику и следом за девушкой вернулся в клуб. - Бля, ну что за дура! - выругался я в сердцах, когда мы остались с Семой вдвоем. - Какого черта она опять туда полезла? Молоток тоже выругался - в том смысле, что белесый тип - наглец. “Нервотрепка на всю ночь…”, - подумал я о подруге Вадика. Хотел закурить, но, не выдержав, я пошел проследить, что там у них будет дальше. Не увидел ни типа, ни подружки Вадика. Сам Вадик готовил кому-то коктейль. - Где подружка твоя? - недовольно спросил я через чье-то плечо: к стойке было не протиснуться. - Она наверх побежала, в гримерку, - ответил Вадик, не глядя мне в глаза. “Зачем в гримерку? - удивился я, - Туда вообще никто из посторонних не ходит”. Я и сам ни разу там не был. Поднялся по лесенке, озираясь. Вроде бы там всего две комнаты: для диджея и для танцовшиц. Заглянул в первую - посреди комнаты стояла стриптизерша с голой грудью и поправляла чулок. Почему-то вид ее меня вовсе не тронул, - грудь и грудь, я не больше бы удивился, когда б увидел ее локоть или колено. - Ты девушку тут не видела? - спросил, глядя на нее. - Светку? Она побежала через другой вход. За ней этот придурок гонится. Сюда пришел, стучался. - Откуда ты знаешь, что она Светка? - Светка? Мы учились вместе. Она сегодня пришла посмотреть, как я танцую. Вы сделайте что-нибудь, вы чего, он больной совсем. Орал там… Не ответив, я закрыл дверь. Спустился другой лестницей, никого не встретил, вернулся в фойе. - Не видел их? - спросил у Семы. Он не видел. Но они снова сами явились: девушка, Светка эта, уже вся на истерике, с растрепавшимися волосами, и тип за ней, дрожит злобно тугими щеками, наглый, тупой, упрямый. - Со мной поедешь, и я тебя сегодня выебу… - он потянул ее за плечо, поймав у двери на улицу. - Достал ты уже, - сказал я. - Кто тебя достал? - тип смотрел на меня, щеря зубы. - Ты меня достал. Я спрыгнул с табуретки, и тут вышел Дизель - сразу шумный во всяком своем движении, немного подвыпивший, улыбающийся - может, он что-то уже разузнал, может, по нашему виду понял, что сейчас будет драка, но среагировал мгновенно. - Ты чего творишь тут? - без злобы, но громко, с отцовским таким гонором набросился он на своего белесого братка. Развернул его и сильным ударом двух ладоней в плечи выбил из фойе на улицу. - Извините, пацаны, дурит… Работайте, не переживайте… - улыбаясь, сказал нам Дизель. Они сразу же уехали. Светка вновь вернулась в клуб, немного, с минуту, побыла там, и потом Вадик с трогательным видом вышел ее проводить. Я покачал головой, думая и о Вадике, и о Светке, и об этом… мерзком… - В следующий раз надо его сразу вырубать, - сказал я Семе. Сема кивнул. Он согласен. Я разнервничался немного, что скрывать. А Сема - нет. Или уже успокоился. - Захар, я не понимаю, откуда у них такие машины? - спрашивал он меня в который раз. Подъехала иномарка, в салоне - двое почти подростков, но преисполненных собственного недешевого достоинства. Они конечно же раскрыли двери, включили магнитолу настолько громко, чтобы перешуметь музыкальный гам в клубе. Позвали каких-то знакомых девушек, случившихся неподалеку, - и девушки тихо подошли, замирая от самого вида авто. Подростки курили, хохотали, закидывая головы, открывая тонкие белые шеи, которые Сема сломал бы двумя пальцами, и снова курили, и снова хохотали - при этом сами не выходили из авто, сидели на роскошных креслах, развалившись, то вытягивая тонкие ноги на улицу, то закидывая их чуть ли не на руль. - Пойдем поближе посмотрим? - позвал меня Сема. - Отличная тачка. Мы вышли на улицу. Молоток сразу спустился к авто и стоял возле него с таким видом, словно думал: отобрать сейчас или не стоит пока. Сема вообще трепетно относится к машинам. У него красивая, тонкая, с большой грудью жена, которую он иногда несильно бьет, потому что она не хочет готовить. Жена обижается, уходит к маме, потом возвращается, потому что он, в сущности, добрый малый и очень ее любит. Но мечтает, говорю, только о машине. Я стоял не приступочках клуба, вдыхая хороший ночной воздух и успокаиваясь, успокаиваясь. “Плевать мне на них на всех, плевать, - думал я, уже с ясным сердцем, бьющимся ровно, - Мне отработать сегодняшний день, и все. А завтра будет новый день, но это только завтра… Плевать, да. Как же мне плевать на них…” Дома у меня - маленький сын и ласковая жена. Они сейчас спят. Жена хранит пустое, мое, место на нашей кровати и порой гладит ладонью там, где должен лежать я. Сын просыпается два или три раза за ночь и просит кефира. Ему еще нет двух лет. Жена дает ему бутылочку, и он засыпает, причмокивая. Сын мой всегда такой вид имеет, словно сидит на бережку, ногой качая, и смотрит на быструю водичку. У него льняная голова, издающая мягкий свет. Я отчего-то называю его “Березовая брунька”. Ему это имя очень подходит. Улыбаясь своим мыслям, я спустился к Семе. Авто определенно ему нравилось. А молодые люди в этом авто - нет. Он будто жевал иногда свою кривую улыбку, обходя машину. Девушки уже косились на Сему, а молодые люди стали много плевать длинной слюной. - Чушки, да? - наконец сказал громко Сема, он стоял с другой стороны машины, возле багажника. Я поднял удивленные глаза. - Чушки - взяли денег у папы с мамой - и понтуются, - пояснил Сема. Я поперхнулся от смеха. Молоток прошел мимо курившего, нога на ногу, водителя и враз притихших девушек, испуганно сдавших назад при виде хмурого охранника. Внезапно Молоток остановился и вернулся к раскрытой двери авто. - Да? - громко, как к глухому обращаясь, спросил он сидящего за рулем. Молоток даже наклонил свою здоровую башку, будто всерьез желая услышать ответ. - Чего? - переспросил пацан, инстинктивно отстраняя голову. - Ничего, - ответил Молоток тем тоном, каким посылают к черту, и толкнул дверь машины. Она ударила, не сильно, по ногам пацана.