Однажды разбитое сердце - Стефани Гарбер

недель, и никто не знал, куда он направился, но после своего возвращения избегает большинства мероприятий.

– Что… – По шее Эванджелины пробежал холодок, заставив ее напрочь позабыть о том, что она собиралась сказать дальше, вместо этого в голове крутилось лишь одно имя. «Джекс».

Она не знала, откуда ей знакома причина внезапно возникшего холода, но она готова была поставить собственную жизнь на то, что Принц Сердец только что явился на вечер.

13

«Не оборачивайся».

«Не оборачивайся».

«Не…»

Эванджелина собиралась взглянуть лишь одним глазком. Просто чтобы убедиться, что он действительно здесь, что покалывающий кожу незримый холод не был вызван каким-нибудь невидимым призраком или дуновением ветра.

Первым делом ее взгляд устремился к арке. Джекс едва пересек ее, и туман, окутывающий лес снаружи, по-прежнему цеплялся за пряжки его сапог, пока он пересекал поляну.

Холод, ударивший в затылок Эванджелины, растекался вниз по шее и декольте. «Что он здесь забыл?»

С тех пор как она видела его в последний раз, Джекс сменил цвет волос на поразительный темно-синий оттенок. Если бы острые черты лица не были столь выделяющимися, Эванджелина, возможно, не узнала бы его настолько быстро. Но даже лицо его выглядело холоднее, чем раньше. Губы бога Судьбы превратились в две зловещие складки, глаза стали ледяными, а идеальная кожа – еще более мраморной, чем ей запомнилась, – бледной, гладкой и непроницаемой.

В церкви еще присутствовал намек на извращенную игривость, которая смягчала некоторые его безжалостные черты. Но все исчезло. Он чего-то лишился с тех пор, как она видела его в последний раз: будто раньше в нем была частица человечности, а теперь не осталось и ее. Теперь он был Мойрой целиком и полностью, и Эванджелине нужно было позаботиться о том, чтобы бог не обнаружил ее.

– А-а, ты заметила лорда Джекса.

Эванджелина резко повернулась к своей новой подруге.

– Он доверенное лицо Аполлона, – поведала девушка. – Но он не поможет завоевать принца.

– Я… он просто показался мне знакомым, – пролепетала Эванджелина. И она старалась, действительно старалась не смотреть на него снова.

Их предыдущая с Джексом встреча завершилась тем, что он ушел, когда она обернулась в камень. Эванджелина не хотела знать, на что еще он может обречь ее, если заметит. Но сейчас она была подобна приливу, притягиваемому необъятной силой луны. Неудивительно, что волны постоянно разбивались; они, должно быть, ненавидели это притяжение так же сильно, как и она.

Когда она обернулась, Джекс все еще пробирался сквозь толпу, всем видом показывая хладнокровность, грациозность и безразличие. Вместо традиционного камзола на нем была свободная рубашка из серого льна, брюки цвета воронова крыла и грубые кожаные сапоги такого же темного оттенка, что и подбитая мехом накидка, небрежно наброшенная на одно из его расправленных плеч. Он не выглядел так, словно явился на празднество, – даже пуговицы на его рубашке были не все застегнуты, – но завладел вниманием не только Эванджелины. Люди отворачивались от Аполлона, развалившегося на перилах балкона, чтобы просто понаблюдать за тем, как Джекс бесцеремонно игнорирует всех, кто пытается с ним заговорить.

Никто, казалось, не боялся его так, как следовало бы. Никто не вздрагивал, не бледнел и не спасался бегством. Эванджелина так и не узнала, в какие именно неприятности угодил Джекс во время Недели Террора, но с тех пор, по всей видимости, решил скрывать свою истинную суть. Здесь он был просто молодым наглым аристократом с безжалостным лицом и правой рукой принца.

Джекс направился прямиком к дереву-феникс, и стражники незамедлительно позволили ему взойти по лестнице, извивающейся вверх по спирали. Ни разу его взгляд не сбился с пути и не задержался на ней. И оно было к лучшему. Эванджелина не хотела, чтобы Джекс заметил ее.

– Лорд Джекс ни с кем не разговаривает, – сказала новая подруга Эванджелины. – Ходят слухи, что он оправляется от большого сердечного горя.

Эванджелина подавила в себе невеселый смешок. Джекс не показался ей убитым горем. Если уж на то пошло, он выглядел даже более бесчувственным, чем во время их последней встречи.

Самым безопасным для нее решением стал бы побег с этого вечера. Улизнуть обратно через арку, пока Джекс не видит. Но если она уйдет сейчас, то разочарует императрицу и упустит свой выигрышный шанс встретиться с принцем Аполлоном.

Эванджелина оглянулась на балкон, где по-прежнему находился принц, развалившийся на перилах. Его поза была причудливой, но в то же время интересной и слегка напоминающей то, как мог бы повести себя Люк, будь он принцем. Не потому, что Люк был тщеславен. Он просто наслаждался вниманием. Он всегда любил подшучивать и отличался гостеприимством, и Эванджелина задумалась, не обладал ли Аполлон теми же качествами. Что, если принц Аполлон действительно был ее шансом на счастливую жизнь, а она сбежит из-за другого «что, если» по имени Джекс?

От одной только мысли о нем шрамы на ее запястье начали пульсировать. Но Джекс даже не заметил ее.

– Что еще ты слышала о лорде Джексе? – поинтересовалась Эванджелина. – Ты знаешь, почему он здесь? Он тоже какой-то посол?

– Ох, нет. – Незнакомка рассмеялась. – Я абсолютно уверена в том, что Джекс был бы отвратительным послом. До меня доходили слухи, что его сослали сюда после того, как он ввязался в какую-то неприятную историю с южной принцессой.

Это было сказано так, как большинство людей делятся обычными сплетнями, легко и сухо, как игристое вино. Но эти слова вызвали у Эванджелины чувства, далекие от игристости. Она вспомнила, как сестра императрицы, Донателла, упомянула о том, что может развязать войну, если столкнется с кем-то на Севере. Могла ли она иметь в виду Джекса? И не в том ли причина, по которой Джекс покинул юг, что совершил нечто ужасное с принцессой Донателлой?

– А ты знаешь, что произошло на самом деле?

– Трудно сказать наверняка, учитывая, как здесь перевирают истории, но я думаю, южная принцесса – та, что разбила его сердце.

Эванджелина постаралась скрыть свой скептицизм. Принцесса Донателла была милой и жизнерадостной – она очень понравилась Эванджелине. Но сложно было представить, чтобы человеческая девушка разбила что-то у Джекса.

– ЛаЛа! Эванджелина! – Раздавшийся позади них голос прервал разговор. – Я хотел поговорить с вами!

Эванджелина бросила взгляд через плечо.

Мужчина, выглядевший в точности как Кутлас Найтлингер и одетый в те же черные кожаные штаны и рубашку с кружевным воротничком, направлялся к ним.

– Кристоф Найтлингер, – представила его незнакомка, которая, по всей видимости, и была той самой ЛаЛой, о которой писали в «Ежедневной Сплетне». И, похоже, все близилось