Однажды разбитое сердце - Стефани Гарбер

чаще с тех пор, как решила отправиться на Север. Обычно она игнорировала жгучую боль и мысли о Джексе, что сопровождали ее. Но именно в этот момент в голове Эванджелины крутилась навязчивая тревожная мысль о том, что сегодня вечером ей нужно беспокоиться не о других девушках, а о голубоглазом боге Судьбы, оставившем след на ее запястье.

Официальное начало Нескончаемой Ночи запланировано на завтрашний день, но уже сегодня вечером должен был состояться приватный ужин в честь всех иностранных послов. В отличие от официального бала, где принцу предстоит танец всего с пятью девушками, этим вечером он мог пообщаться наедине со всеми гостьями, включая Эванджелину.

– Дамы! – Франжелика хлопнула в ладоши. – Все это потеряет смысл, если мисс Фокс не явится на ужин. – Женщина жестом пригласила сесть в ожидающий их экипаж.

Жжение в запястье Эванджелины немного ослабло, но не исчезло полностью, пока они с грохотом проезжали по ухабистой серой улочке, вдоль которой тянулись трактиры и таверны, нареченные в честь различных северных сказок и исторических личностей. Они миновали гадальное пристанище «Звездный Шепот» и лязгающую кузницу под названием «Оружие Вульфрика». «Бессмертный Принц» оказался довольно прославленным пабом, хотя Эванджелину больше привлекла змеевидная вереница людей, ведущая к «Фантастическим душистым водам Фортуны». Она так и не смогла вспомнить, встречалось ли это название в рассказах матери, но ей стало любопытно, связано ли это заведение с той самой Фортуной, что упоминалась в местных сплетнях как потенциальная фаворитка.

Их экипаж наконец остановился в конце этой оживленной улочки у заведения под названием «Русалка и Жемчужины: Обитель для искателей приключений». Построенный, если верить слухам, из обломков затонувшего корабля, трактир внутри был полон скрипящих под ногами половиц кусачего тепла, которое тут же растопило озябшую кожу Эванджелины.

Стены этого местечка были оклеены серо-коричневыми страницами, на которых красовались рисунки моряков-отморозков и злобных морских девиц. Та же тематика продолжилась и в убранстве номеров Эванджелины и Марисоль. Каркас их кроватей имитировал открытые деревянные сундуки с сокровищами, украшенные столбиками из самых огромных белых жемчужин, которые она когда-либо видела.

По воспоминаниям матери, «Русалка и Жемчужины» – это история о русалке, обманом обратившей моряков в гигантские жемчужины. Этот миф был из числа тех, что походили больше на сказки, нежели на реальные истории. Но на случай, если байка все же была скорее правдой, чем вымыслом, Эванджелина избегала прикасаться к этим жемчужным столбикам кровати, пока одевалась к вечернему торжеству. Она пыталась заполучить приглашение и для Марисоль, но сегодняшний ужин был исключительно для избранных.

Все гости должны были прийти в нарядах, которые олицетворяли их самих или королевство, из которого они происходили, и подготовленное императрицей платье, по всей видимости, отражало Эванджелину. Вместо рукавов были лишь тоненькие серебристые линии, обвивавшиеся вокруг ее рук и декольте, а затем спускавшиеся вниз, струясь по белоснежному корсету и приталенной белой юбке, словно прожилки мраморного камня.

Она выглядела как ожившая статуя.

Марисоль побледнела.

– Полагаю, даже к лучшему, что меня не пригласили на этот ужин. Если бы я получила в подарок платье, символизирующее всю мою жизнь, то на груди, скорее всего, были бы вышиты череп и скрещенные кости. – Марисоль произнесла это как шутку, но голос ее при этом был слегка высоковат и резок.

И вот он, знакомый укол вины, вонзившийся в грудь.

– Здесь все будет по-другому. – Эванджелина взяла руку своей сводной сестры и сжала. И снова ее охватило искушение во всем сознаться и поведать Марисоль, что мнимое проклятие – это вина Эванджелины.

– Мисс Фокс! – позвала Франжелика за дверью. – Пора выходить, моя дорогая.

Эванджелина закрыла рот, в очередной раз проглотив свои секреты. Признание могло бы облегчить вину, но оно разрушило бы множество других вещей, и не только в ее жизни. Если она скажет Марисоль правду, то сестра, возможно, перестанет считать себя проклятой, но зато будет чувствовать себя преданной.

И сейчас Эванджелине оставалось лишь надеяться, что все здесь действительно будет по-другому… и что на Севере хватит магии, чтобы наколдовать счастливый финал для них обеих.

12

Эванджелина не знала, был ли то свет луны или необычайная магия Севера, но туман приобрел радужное сияние, освещая улицы и верхушки колючих деревьев, которые мерцали золотисто-голубыми и сказочно-зелеными оттенками за окном ее кареты, с грохотом несущейся вперед, преодолевая ухабы, ямы и неровности дороги, отчего в животе у нее все скручивалось и переворачивалось. Или тому виной были просто нервы.

Она твердила себе, что нет причин для беспокойства. Раньше, когда шрамы на ее запястье пылали, она страшилась встретить Джекса на сегодняшнем вечере. Но, учитывая исключительность ужина, шансы на то, что бог Судьбы тоже окажется в числе приглашенных, казались ничтожно малы. Даже если предположить, что Джекс основался в этой же части Севера, у Эванджелины были смутные сомнения по поводу того, что ему захочется присутствовать на таком важном мероприятии. Большинство дам прибудут туда ради возможности встретиться с принцем Аполлоном, а если бог Судьбы действительно так ревнив, как повествуют легенды, она с трудом представляла, что это мероприятие понравится Джексу.

Нет, успокаивала она себя. Джекса там не будет. Единственным принцем, которого она увидит сегодня вечером, будет принц Аполлон.

Ее желудок снова сжался, когда карета наконец-то остановилась. Франжелика оставалась на месте, не собираясь выходить, и лишь весело сказала:

– Удачи! И не срывай листья!

– Я и не мечтала об этом, – сказала Эванджелина главным образом потому, что это казалось правильным ответом, а затем шагнула в морозную ночь.

Она ожидала увидеть заснеженный замок или сказочный шато, но перед ней был лишь лес из веретенообразных деревьев с обледенелыми стволами и арка из того же гранита с голубыми мраморными вкраплениями, что и Арка Врат, ведущая на Север.

Здешняя арка была и близко не такой большой, как на въезде, но факелы, стоявшие по обе стороны от нее, освещали резьбу, столь же искусную и куда более завораживающую. Эванджелина узнала среди рисунков символы из бесчисленных северных сказок и баллад: ключи в форме звезды и разорванные книги, рыцарей в доспехах, коронованную волчью голову, крылатых коней, руины замков, стрелы и лисиц, а также вьющиеся стебли арлекиновых лилий.

Это чем-то напомнило ей вышивки матери. Она всегда нашивала на платья диковинные узоры вроде лисиц и замочных скважин. Эванджелине хотелось, чтобы мама сейчас оказалась рядом и независимо от того, как будут развиваться события далее, гордилась бы своей дочерью.

– Собираешься стоять здесь, пока не замерзнешь, или все-таки войдешь? – сказал хриплый прокуренный голос.

Сначала Эванджелине показалось, что голос исходит из