Генерал-адмирал. Война - Роман Злотников

А с медициной у нас вообще, можно сказать, начались чудеса. Боткин с еще одним настырным врачом Сергеем Зимницким с началом войны развернулся вовсю — принялся энергично выстраивать систему во-енно-полевых госпиталей и медико-санитарных рот в действующей армии. В результате безвозвратные потери по ранению и последующей инвалидности у нас сокращались всю войну и по ее итогам составили самую малую величину среди всех воевавших армий. Ну да Евгений Сергеевич готовился к этому еще со времен Русско-японской — считал, планировал, теребил меня, требовал увеличить количество мест для обучения врачей в высших учебных заведениях и прибавления в программе обучения часов практики по травматической хирургии, а также расширения штатов и оснащения полковых медицинских пунктов и дивизионных медико-санитарных рот.

В общем, наши надежды оправдались и «стояние на границе» продолжалось до конца года. Первая линия обороны, по довоенной границе, была развернута войсками второочередных корпусов, только с севера подкрепленных Второй армией генерала Самсонова, которая сумела удержать позиции, обороняясь против немецкой Восьмой армии, во главе которой робкого и слабоинициативного фон Притвица уже к ноябрю сменил энергичный Пауль фон Гинденбург, почти сразу начавший активные наступательные действия. Однако сдерживающие действия Четвертого кавалерийского корпуса дали Самсонову достаточно времени для оборудования позиций, да и по уровню подготовки его армия считалась одной из лучших в войсках. Так что три попытки немцев прорвать его оборону закончились практически ничем. После этого фон Гин-денбург разразился пространной телеграммой в немецкий Генеральный штаб, требуя обеспечить его подкреплениями и восстановить транспортную связь Восточной Пруссии с остальной Германией, ибо в противном случае он не может гарантировать успешных действий своей армии.

А в декабре в сотне верст от уже подготовленной линии обороны началось оборудование еще одной оборонительной позиции, на которой разворачивались части и соединения третьеочередных корпусов. Наш Генеральный штаб не сомневался, что, не добившись кардинальных успехов на западе, немцы попытаются в следующем году выбить из войны Россию. Так что следовало готовиться к затяжным оборонительным боям. По нашим прикидкам, первый мощный удар немцев надо было ждать не раньше февраля, а то и марта. Ну да с таким-то хаосом в тылах… Поэтому время на оборудование второй полосы обороны у нас было. Тем более что все третьеочередные корпуса мы полностью укомплектовали, хотя по уровню подготовки, естественно, они сильно уступали регулярной армии и даже второочередным корпусам. Но получать боевой опыт и опыт управления войсками в обороне всяко лучше, чем в наступлении, потому-то эти корпуса туда и выдвинули. Проблемы были только с тяжелым вооружением, но их удалось решить, передав в тяжелые артиллерийские полки хоть и устаревшие, но весьма крупнокалиберные орудия, снятые с вооружения батарей береговой обороны. Современной крупнокалиберной артиллерии хватило только на первоочередные и большую часть второочередных корпусов. Ну да Генеральный штаб посчитал это вполне допустимой заменой. На первые боестолкновения этих орудий хватит, а потом перевооружим уже обстрелянные полки современной артиллерией. Военное производство в империи нарастает с каждым днем…

На юге же все складывалось заметно удачнее. Как я уже упоминал, Первую мировую войну на занятиях по военной истории нам преподавали пусть и не как Великую Отечественную, но уж куда лучше, чем, скажем, Австро-прусскую. Я про последнюю до попадания сюда, в это время, вообще мало что помнил… А вот про Первую мировую, да еще на Восточном фронте кое-что в памяти засело. В том числе что, несмотря на серьезный успех, Галицийская наступательная операция не добилась главной цели — поймать в ловушку большую часть австрийской армии. Австрийцы просто не успели перебросить в Галицию достаточно сил — русские «клещи» щелкнули если и не впустую, то как минимум не ухватив существенную долю того, на что были рассчитаны. Поэтому я постарался затянуть с началом Галицийской операции, жестко потребовав переходить к наступательным действиям только после того, как войска первого эшелона полностью закончат сосредоточение и развертывание. Тем более что изрядная часть кавалерии у меня оказалась задействована в операции, которую здесь обозвали Висло-Одерской. В итоге инициатива в Галиции на нервом этапе перешла к австрийцам, чем они и попытались воспользоваться, развернув наступление в общем направлении на север. Но уже 11 августа их левый фланг наткнулся на жесткую оборону русской Четвертой армии под командованием барона Зальца, оборудовавшей довольно сильные позиции в пятнад-цаги-двадцати верстах к югу от Люблина. А 12 августа правый фланг наступавших австрияков наткнулся на не менее жесткую оборону Пятой русской армии генерала Плеве у Замостья, где австрийцы основательно завязли. Ну да мы были детально осведомлены обо всех передвижениях противника, поскольку наши самолеты постоянно висели в воздухе, отслеживая передвижения даже отдельных рот и эскадронов. Попытки немногочисленных австрийских пилотов хоть как-то отгонять русских, стреляя в них из револьверов, привели к тому, что наши летнабы стали брать с собой в кабину сначала карабины, а затем и «носимые» пулеметы Мосина-Федорова. А когда 20 августа у нас появились самолеты, уже штатно оснащенные пулеметами, небо в течение недели совершенно очистилось от австрийских аэропланов.

До 27 августа австрийцы, понеся довольно большие потери, сумели лишь слегка потеснить русские войска на левом фланге и создать угрозу охвата. Но 27-го наши войска перешли в мощное наступление на юге и в центре, в первую же неделю разгромив прикрывающие границу части, продвинувшись вперед на юге до Надворны и Станиславова, а в центре — до Тарнопо-ля и Красне и создав серьезную угрозу Лембергу. Австрийскому командованию пришлось не только срочно развернуть на Лемберг все прибывающие в Галицию свежие войска, но и начать переброску туда же двух армейских корпусов из состава Первой армии генерала Данкля и Третьей армии генерала Брудермана. Позволить себе потерять Лемберг они не могли.

Более того, австрийцы прекратили все операции на Сербском фронте и начали спешно перебрасывать на восток все войска, которые только смогли наскрести. Однако в то время, когда все эти войска еще находились в пути, Первая армия российского генерала

Ранненкампфа, сосредоточенная южнее Кельцов, при поддержке выведенных из восточных районов Германии и немецкого Поморья бронепоездов, чье оперирование там было уже изрядно ограничено из-за работы наших трофейных команд и заметного снижения протяженности рельсового полотна, нанесла мощный удар на правом фланге. В течение трех дней были захвачены Краков и Торнау, после чего Павел Карлович Ранненкампф преодолел Карпаты и, походя громя разрозненные части, которые австрийское командование бросало в бой сразу с колес, пытаясь остановить накатывающий вал русских войск, к середине октября захватил Кашау. После чего развернул почти все свои силы фронтом на восток, оставив на западе небольшие заслоны, и к началу ноября, снова преодолев Карпаты, завершил окружение основных сил австрийской армии в районе Лемберга и Перемышля. С юга кольцо окружения замкнули наши Восьмая и только что образованная Девятая армии, захватившие Буковину и продвинувшиеся на запад почти до Дебрецена. Ну да к тому времени у австрийцев просто нечем было остановить русские войска. В котел попало не менее семисот тысяч человек, а все боеспособные части были разгромлены Ранненкампфом поодиночке. У немцев же пока и своих проблем было выше крыши. Так что помочь своим союзникам они ничем не могли. В результате к началу октября наш Австрийский фронт стабилизировался по линии Дебрецен—Миш-кольц, при том что казачьи разъезды шастали даже по окрестностям Будапешта. Восточный фронт Австро-Венгрии просто перестал существовать.

В принципе у нас был шанс вообще вывести Авст-ро-Венгрию из войны, но это могло сильно отразиться на желании немцев продолжать боевые действия, а мне здесь так быстро завершившаяся война была совсем не нужна. Мы пока еще ни одной серьезной задачи, стоящей перед Россией, не решили. Да и страх перед тем, что если Первая мировая закончится так быстро и без особых потерь у сторон, то во время следующей, причем весьма скорой, мы столкнемся уже с англо-германским союзом, мучил меня по-прежнему. Поэтому рвавшиеся развивать наступление в направлении Будапешта и в дальнейшем Вены генералы были аккуратно придержаны за штаны, а войскам приказано готовиться к обороне.

Согласно уточненным планам нашего Генерального штаба основная линия обороны должна была проходить по Карпатским перевалам, где началось вдумчивое, неторопливое, с привлечением техники и массы строительных работников из соседней Румынии оборудование серьезных позиций. Но отдавать немцам и австриякам уже захваченные земли так же просто, как это было сделано в восточных районах Германии и немецком поморье, никто не собирался. На линию Дебрецен—Мишкольц мы перебросили армии, сформированные из второочередных и третьеочередных корпусов, а войска, ранее задействованные в наступлении, отвели к Карпатам на отдых и пополнение. Трофейных команд в окрестностях Кракова и на оккупированных территориях Венгрии было не в пример меньше, и занимались они здесь не тотальным, а куда более цивилизованным грабежом, по-прежнему широко используя «оккупационные купоны». Хотя все объекты промышленной и транспортной инфраструктуры здесь тоже брались на заметку и подготавливались к подрыву. Но столь масштабного снятия рельсов, например, не осуществлялось. Не то чтобы совсем — в конце концов, рельсы и шпалы и в Польше, и здесь достаточно широко использовались для строительства фортификационных сооружений, но масштабы были меньшими, чем в восточных районах Германии.