Не проси моей любви - Татьяна Олеговна Воронцова

— Ничего определенного.

Нора огорченно смотрела на сестру.

— Вот ты меня ни хрена не успокоила сейчас!

— Извини, — развела руками Лера. — Я старалась.

Ближе к вечеру, сидя вместе с Лерой в оранжерее среди цветущих цикламенов и попивая зеленый чай, Нора ответила на звонок с незнакомого номера и услышала голос Александра Аверкиева.

— Элеонора, приветствую. Вы меня узнали?

— Да.

— Я звоню для того, чтобы у вас остался мой номер. Не удаляйте его, пожалуйста. Хотя бы пару недель. Обещаете?

— Ну, хорошо. — Сердце у нее забилось так, что перехватило дыхание. — А откуда у вас… ох, я просто дура, извините.

Если он действительно сотрудник Архангельского филиала УМВД, то ему известна уже вся ее биография, не только номер телефона. Она ведь и не пыталась ничего скрывать, везде называла свои настоящие имя-фамилию, при необходимости предъявляла паспорт. Интересно, поговорил ли Герман с Аркадием об этом персонаже… Ох, вряд ли.

— Элеонора, выслушайте меня. — Судя по интонациям, он старался быть максимально убедительным. — Вербицкий не доверяет мне, это очевидно. Вы, вероятно, не доверяете тоже, во всяком случае пока, но до вас я еще надеюсь достучаться. Собственно у меня только одна просьба: если вы почувствуете, что ситуация становится критической и вам не хватает ни знаний, ни опыта, ни навыков, ни ресурсов, чтобы справиться с ней, если растеряетесь или испугаетесь, пожалуйста, позвоните мне. Я помогу.

— Спасибо, — машинально произнесла Нора.

Сидящая напротив Лера смотрела на нее во все глаза, держа перед собой чайную чашечку. Кажется, она даже конфету забыла прожевать.

— Я действительно помогу. Это моя работа.

— Да, я поняла.

— Всего хорошего, Элеонора.

— И вам того же.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться.

— Кто это был? — спросила Лера, видя, что сестрица малость не в себе.

Нора мстительно улыбнулась.

— Брось, Лера. Меньше знаешь — крепче спишь.

Ровно через двадцать часов она вспомнила об этом звонке.

После отъезда Надежды, исполнявшей на женской половине обязанности завхоза и воспитательницы-надзирательницы — причем последнее по собственной инициативе, из любви к искусству, так сказать, — хлопот у Леры прибавилось, так что помощь сестры пришлась очень кстати. Да и Нора постепенно втянулась, изучила хозяйство доктора Шадрина изнутри и помогала охотно, чувствуя себя гораздо более компетентной, чем неделю назад.

Она заканчивала оформление заказа для оптовой закупки продуктов, сверяясь со списком поварихи Зинаиды, когда по выложенной фигурной плиткой дорожке, ведущей от ворот к Белому дому, протопали ноги, обладатель которых очень-очень торопился, и из-за цветущих кустов шиповника выбежала Даша. Споткнулась, упала, растянувшись во весь рост, тут же вскочила и — взмокшая, растрепанная, в порванной и заляпанной грязью футболке, выбившейся из-за пояса таких же грязных джинсов, — кинулась к Норе. Вид у нее был совершенно дикий.

— Где… где Лера?.. — Она так часто и тяжело дышала, что почти не могла говорить. — Скорее… там Мышка… — Дрожащая рука с тонкими грязными пальцами стиснула руку Норы. — Кто-нибудь… пожалуйста…

— Сядь сюда. — Стараясь не поддаваться панике, Нора усадила ее на пластиковый стул. — И помолчи минутку. Так… — Держать ее за руки, смотреть в глаза. — Вдохни. Задержи дыхание. Выдохни. Еще раз. Хорошо… Теперь говори. Что там с Мышкой? Где она? Только медленно, Даша. Иначе я ничего не пойму.

— Мы пошли с ней к озерам… — начала Даша срывающимся голосом, — в сторону Савватьево, но недалеко… Аркадий Петрович разрешает Мышке ходить за территорию рисовать, она и пошла… а я, ну… просто за компанию.

Она шмыгнула носом.

— Продолжай.

— Мышь поставила этюдник, разложила краски… я сначала сидела с ней, потом мне стало скучно… я пошла собирать землянику и вдруг услышала, как она кричит… громко… прибежала и увидела этих мужчин.

— Мужчин?

— Да, чужих мужчин.

— Сколько их было?

— Трое. — Даша сглотнула. Перевела дыхание. — Двое держали Мышь, она вырывалась… потом один ударил ее по лицу, разбил ей нос, потекла кровь… а третий подошел ко мне, схватил за шею… вот так… и сказал… твою подружку мы забираем с собой, а ты иди и передай вашему художнику, Герману Вербицкому, что сегодня ровно в шестнадцать ноль-ноль он должен быть на дамбе, иначе… иначе… — На этом ее красноречие иссякло, и она, зарыдав, уткнулась носом Норе в плечо.

Та машинально взглянула на часы. Половина первого. Одной рукой обняла Дашу, другой взяла со стола смартфон и активировала номер Германа.

— Да, Нора.

От звуков его низкого голоса по телу ее, несмотря на весь ужас положения, разбежались волны тепла.

— Ты где?

— В гараже. Помогаю Толяну с фургоном.

— Можешь подойти к Белому дому? Мы тут на террасе.

— Мы?..

— Я и Даша. Это срочно, Герман.

— Иду.

Пока он шел, она успела принести из кухни чашку горячего чая для несчастного ребенка. И — после некоторых колебаний — таблетку феназепама.

— Рассказывайте, — тихо сказал Герман, взбежав по ступеням крыльца и окинув взглядом картину трагедии. Присмотрелся к Даше: всклокоченные волосы, мокрые от слез щеки, опухшие глаза… пропитанная потом футболка, вся в пятнах и разводах от падения, похоже, неоднократного, на травянистые тропки в лесу… трясущиеся руки. Присвистнул и повернулся к Норе. — Итак?

Чувствуя, что сохранять видимость спокойствия становится все труднее, Нора описала ситуацию.

Несколько секунд Герман стоял неподвижно, глядя в никуда. Левый уголок рта у него чуть подергивался.

— Они разбили ей лицо… — пролепетала Даша, глядя на него снизу вверх. — До крови, Герман… пожалуйста, сделай что-нибудь… пожалуйста.

Он глубоко вздохнул. Посмотрел на часы.

— У нас три часа, — шепнула Нора. — Что будем делать?

— Где Лера?

— Не знаю. Где-то на территории.

— Хорошо.

Где Аркадий, он знал и без нее. С утра отплыл на материк. Хорошо это или плохо, Нора так и не решила.

— Я возьму из гаража мотоцикл и к четырем подъеду на дамбу. — Герман отбросил со лба черную прядь волос. Слегка нахмурившись, взглянул на Нору. — А ты расскажешь обо всем Киру и Лере. Но только после моего отъезда. Вот что мы будем делать.

У нее упало сердце.

— Ты поедешь один?

— Да. Ведь именно со мной они хотят потолковать. И я догадываюсь о чем.

— Ты надеешься, что, получив ответ на свой вопрос, они отпустят Лесю?

— Отпустят, конечно. Зачем она им нужна? Да и я им по большому счету не нужен. Мы знаем, кто им нужен. Поэтому…

— Погоди. — Нора повернулась к Даше. — Они сказали, что Герман должен приехать на дамбу один? Вспомни. Да или нет?

— Я не помню… — Даша затрясла головой. — Честно!

— Подумай хорошенько.

— Кажется, нет… но… — Глаза ее вновь наполнились слезами. — Я честно не помню, Нора!

— Ладно. — Нора ободряюще улыбнулась. Легонько