Сожженые мосты ч.4 - Александр Маркьянов

Сама того не зная, Елена спасла его от верной смерти. Если бы граф Комаровский остался в здании — вместе с полицейскими, с отцом, со всеми — вместе со всеми и погиб бы.

Выйдя за рыночные ворота — на завершение и обмывание сделки ушло больше часа — русский, как и следовало ожидать в его ситуации, посмотрел на часы. Если считать по местному — то двадцать три-сорок, он рассчитывал уложиться быстрее. Но никакого значения это не имеет. Они должны успеть.

Потом русский нажал на своих часах незаметную кнопку — и экран сменился, вместо циферблата на светящемся в темноте экране показывалось расстояние в метрах. Посматривая на часы, русский пустился в опасный путь по ночного Джелалабаду, хоронясь от патрулей гвардейской стражи и ночных прохожих, каждый из которых мог замышлять недоброе. Ему было легко это делать, потому что освещение в городе было только на центральных улицах, сами улицы были широкими и во многих местах росли деревья, кроны которых давали тень, а стволы укрытие от любопытных и недобрых глаз. Поглядывая на часы, русский выбирал направление движения к месту, где укрылся другой человек, с такими же часами и тем, что им нужно. Проще некуда, если расстояние сокращается — ты идешь в правильном направлении, если увеличивается — в неправильном.

Бес ждал его на углу улицы, притаившись за разросшимся здесь кустарником. С ним был большой и тяжелый рюкзак, где было все, что им было нужно.

— Там собаки… — тихо сказал Араб — алабаи.

Меж делом, он взял протянутую Бесом странную конструкцию, представляющую собой прицел и легкий шлем с прицельной системой, соединенные между собой довольно длинным, средней толщины армированным шлангом. Прицел он закрепил на своем автомате — благо русская система бокового крепления позволяла крепить любые прицелы сразу и без использования крепежа или каких-либо инструментов. Шлем надел на голову, затянул ремни крепления. Потом — свернул с автомата пламегаситель, вместо него закрепил на стволе довольно толстый, но эффективный глушитель. Потом вскинул автомат к плечу, включил прицельную систему — в серых полутонах перед ним предстала улица, ослепительно белыми были фигуры удаляющихся от них пеших стражников. Красное перекрестье прицела замерло на спине одного затем другого — никто из них и не подозревал, сколь близок он был сейчас к смерти. Но Арабу их жизни были не нужны, он просто хотел проверить работает ли система.

Это был последнего образца прицельный комплекс, проходящий сейчас испытания в лейб-гвардии и спецназе. Стандартный термооптический прицел, монтируемый на шлем экран — но между собой они сообщались не по телевизионному каналу, как в западных образцах — канал этот, между прочим, легко глушится средствами РЭБ[31] — а посредством армированного волоконно-оптического световода, передающего картинку с прицела на нашлемный экран. И вот такую-то систему заглушить средствами РЭБ уже никак не получалось. Получаемая в итоге система, состоящая из стандартного освоенного промышленностью оружия и стандартного прицела, была намного дешевле, чем западные аналоги, проще в освоении в войсках и позволяла точно стрелять с любых позиций, из любых положений, в том числе вбок и из-за угла.

Те, у кого было подобное оружие, и специальная подготовка в ночном городе могли выдержать бой со стократно превосходящим по численности противником.

— Как делаем? — поинтересовался Бес

— Идем их, стреляем только в крайнем случае. Сначала собаки — собак вали наглухо, одной пулей их не свалишь. Потом — я иду вытаскивать гражданских ты на стреме. Поставь несколько зарядов на отвлечение внимания при отходе и по дороге. Сколько их у тебя?

— Шесть.

— Мало. Все равно — три по дороге поставь и три — там.

— Сколько противников?

Араб усмехнулся

— Помнишь, что висит у нас в казарме на входе? "Спартанцы не спрашивают сколько врагов, спартанцы спрашивают — где они?"[32]

Ночи для них не было. Ночь — это всего лишь серая мгла, сквозь которую можно было увидеть ослепительно белые силуэты — и вовремя спрятаться. Здесь не было собак, самых опасных их противников при скрытном выдвижении. Афганцы боялись собак, потому что укушенный собакой не попадет в рай. Собак держали здесь только принц и его люди, охрана базара и местные ханы. Возможно потому, что в рай им попасть — и так не светило.

Опасность была только на перекрестках. Можно было напороться на человека, вышедшего из-за перекрестка — и тогда придется его кончать, чтобы не демаскировать себя и своих намерений. Городская стража почти сразу же пропала, как они приблизились к базару — ночью у базара стражи было не докричаться.

По дороге Бес заложил три отвлекающих устройства. Это были светошумовые гранаты типа "Заря" дававшие при взрыве вспышку и звук, сравнимые с взрывом шестидюймового гаубичного снаряда — но без осколков. Вместо обычного запала там были система радиоподрыва.

Стражники на воротах легли одновременно, даже не успев понять, что произошло. Вот только что они стояли с автоматами, вглядываясь в ночную тьму — и вот все трое лежат на земле как сломанные куклы. Быстро, тихо и смертельно.

Пока Бес по одному оттаскивал трупы от входа, Араб, приняв позицию для стрельбы стоя пытался выцелить за стальными прутьями собаку.

И собака появилась! Огромный, разумный алабай не стал бросаться сразу ко входу, нет… Эту собаку просто так не взять. Пес вскочил на один из прилавков, уставился в темноту, пытаясь понять что происходит и решить что делать дальше. Но шансов что-то сделать у него не было — просунув глушитель между прутьями решетки, Араб дал короткую очередь, целясь в голову собаки. Как минимум две пули попали в цель, сбив пса с прилавка. Жаль — но делать нечего.

Где еще один? Или он — только один?

Как бы то ни было — надо идти дальше. Рано или поздно отсутствие стражников на воротах обнаружат, посветят фонарем и увидят на земле следы крови. И тогда времени не будет совсем.

Бес хлопнул по плечу, подтверждая: дело сделано, и он готов идти дальше. Один за другим, двое спецназовцев прошли через ворота на территорию рынка, первым прошел Бес, встал на колено прикрывая. Вторым — Араб — ему никак не давала покоя возможность наличия еще одной собаки. Но собаки не было.

Араб хлопнул Беса по плечу, показал на решетку. Тот кивнул, пошел, держась нее, чтобы установить на одном из пролетов несколько кусочков "Бритвы". "Бритва" — это нечто вроде разрезанной пополам велосипедной камеры — только резина намного толще, снабжена самоклеющимся слоем, а в центре — колбаска пластида. Такого типа взрывные устройства предназначены для мгновенной резки металла, проделывания проходов даже в бетонных плитах, обрушения столбов. Спецназовцы могли применять бритву самыми разными способами — например, проник на аэродром противника, наклеил такой кусок в месте, где находится топливный бак вражеского истребителя, или еще лучше — обклеил переднюю стойку шасси. Вышел обратно за заграждения, дал сигнал — передняя стойка подломилась, самолет рухнул на нос, повредил дорогущую РЛС и кабину. Капитальный ремонт, как минимум две недели — это если есть нужные запчасти. Если же нет…

Они же хотели в случае необходимости пробить проход в заграждении и пройти через него, ежели тот вход, через который они проникли на рынок, после тревоги будет заблокирован противником.

И все-таки вторая собака была. Она атаковала тогда, когда Бес повернулся к забору, атаковала в спину, посчитав, что противник не сможет ничего предпринять. Буквально в последний момент Бес, не поворачиваясь, отшатнулся в сторону, уходя от броска собаки — а Араб развернул автомат и дал длинную, на полмагазина очередь. Пули прошли совсем рядом с Бесом, еще бы немного и…

Араб подошел ближе. Собака была еще жива, клацая зубами, она пыталась добраться до ненавистного врага, защищая своих хозяев до последнего. Ее поведение в такой, безнадежной для нее ситуации сделало бы честь любому человеку.

Бес приставил автомат к голове собаки, дал короткую очередь, прервав мучения животного. Жаль, конечно.

— Поставил?

— Почти.

— Давай! Я прикрою.

Нож Гульбеддин-хан так и не наточил. Ничего, зарежет и так.

Араб был прав, точно определив его статус — Гульбеддин-хан не был амером[33], он был рабом. Нищий, страшащийся наказания Аллаха торговец Керим купил его на базаре в Пешаваре и привез сюда, в Джелалабад. Таких как он было много — Керим-хан не хотел, чтобы кто-то, тем более нечестивый принц Акмаль подозревали о его истинном богатстве, потому что до добра это точно не довело бы. Как король так и его брат принц ненавидели свой народ и боялись его, а их жадность просто не могла примириться с тем что у кого то были большие деньги. Вот Керим и назначал рабов — смотрителями своих богатств. А если они забывали о том, что они рабы — по ночам приходили нукеры Керима и напоминали им об этом.