Если вы дадите отцу-одиночке няню (ЛП) - Айнерсон Энн

— Эм, хорошо. — Неловко говорю я.

— Ну, я лучше вернусь в дом, чтобы проверить Лолу. Надеюсь, у тебя будет замечательный вечер, и я не могу дождаться, чтобы услышать все о нем.

Джоанна оставляет меня стоять на тротуаре с открытым ртом.

— Пока. — Говорю я, хотя она уже скрылась из виду.

Во что я ввязалась?

Я опускаю взгляд на Ваффлза, который пристально смотрит на меня.

— Не смотри на меня так. — Предупреждаю я его, положив руку на бедро. — Что я должна была сделать? Джоанне нелегко сказать «нет». Как я могла ее подвести, когда она так радовалась перспективе выбраться из дома? — Говорю с тяжелым вздохом.

Вот вам и тихий вечер дома.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Мама, я же говорил тебе, что не пойду сегодня никуда. — Я маневрирую вокруг нее, неся горсть посуды, оставшейся после их с Лолой ужина. — Я должен работать над стостраничным финансовым отчетом для Харрисона, который ему нужен к воскресенью.

Я не упоминаю, что на этой неделе мне, возможно, также придется поехать в Нью-Йорк, чтобы провести несколько личных встреч.

— Отчет Харрисона может подождать. — Говорит она, следуя за мной к раковине. — Если он будет жаловаться, вини меня. Он не может злиться на свою мать.

— О, я уверен, что ему это понравится. — Я невозмутим. — Кроме того, я не хочу оставлять Лолу.

Я споласкиваю тарелки и остальную посуду, прежде чем загрузить их в посудомоечную машину.

— Она уже легла спать, помнишь? — Мама кладет свою руку на мою, заставляя меня посмотреть на нее. — Дорогой, нет ничего плохого в том, что у тебя есть своя жизнь, помимо Лолы и твоей работы. Важно, чтобы ты иногда делал что-то для себя.

Она сегодня необычайно настойчива.

— Я ценю твою заботу, но разве тебе не пора возвращаться домой к папе? — Произношу я с ноткой раздражения.

— Нет, он сейчас в пивоварне «Old Mill» с бывшими коллегами, так что я никуда не тороплюсь. — Весело отвечает она, опираясь бедром о стойку. — А теперь, пожалуйста, перестань пытаться сменить тему. Я всего лишь предложила тебе сходить в кафе «Willow-Creek» и пообщаться с людьми твоего возраста. Разве это так уж плохо?

Да, будет.

Закончив загружать посудомоечную машину, я запускаю её и вытираю руки полотенцем для посуды, лежащим на стойке. Мама наблюдает за мной как ястреб, нетерпеливо ожидая моего ответа.

— Я знаю всех в этом городе и могу с уверенностью сказать, что у меня нет желания проводить время с кем-то из них. Большинство людей, которые ходят на такие мероприятия, живут в подвалах своих родителей, не имеют работы или ищут возможность бесплатного проезда — ничего из этого у меня нет.

— О, тише, ты драматизируешь. Я гарантирую, что там будет хотя бы один человек, чья компания тебе понравится. Тебе просто нужно дать ему шанс.

— Мам, я не хочу…

— Честное слово, Дилан, может, хватит быть таким трудным? — Она вздыхает в отчаянии. — Пожалуйста, пойди ради меня?

Она смотрит как Лола классическими щенячьими глазами.

— Боже правый. — Бормочу я.

Если бы упорство было олимпийским видом спорта, моя мама получила бы золотую медаль. У нее есть дар настаивать, пока вы не уступите ее желаниям. Хотя я ценю мамину заботливость, в своем стремлении помочь она перегибает палку. Можно подумать, что я уже овладел искусством говорить «нет», но она делает так, что разочаровать ее невероятно сложно.

— Хорошо, я пойду. — Соглашаюсь я, вскидывая руки вверх. — Но только на час.

— Как скажешь. — Загадочно говорит она. — Ты планируешь сначала переодеться?

— Нет.

Я направляюсь в гостиную, и она следует за мной.

— Дорогой, костюмы предназначены для офиса, а не для ночных прогулок по городу.

— Ты бы предпочла, чтобы я вообще не ходил?

— Не будь смешным. — Отмахивается она. — Ты можешь хотя бы снять пиджак и галстук?

— Конечно, мам. — Я расстегиваю свой кобальтовый галстук и снимаю пиджак, перекидывая их на диван. — Теперь ты довольна?

— Да, ты выглядишь очень красивым. — Она наклоняется, чтобы погладить меня по лицу. — А теперь поторопись. Ты опаздываешь.

Я беру ключи из корзинки на столике в прихожей и направляюсь к входной двери.

— Повеселись, милый.

Она улыбается и машет мне на прощание.

— Увидимся позже, мам.

Если бы мамина подруга, Стейси, не была владелицей кафе «Willow-Creek», я бы не пошел и присоединился к папе в «Old-Mill». Но я знаю, что если не приду на это мероприятие, то никогда не услышу его конца.

По дороге к машине я замечаю, что джипа Марлоу нет на подъездной дорожке, а в ее доме полная темнота, если не считать лампы в гостиной. Это странно, ведь в это время она обычно рисует в своей студии, и в доме горят все лампы.

За последние пару недель я бесчисленное количество раз отвлекался, не в силах удержаться от того, чтобы не посмотреть, как она рисует, когда я должен работать. Это гипнотическое зрелище — наблюдать, как она теряет себя в процессе превращения простого холста в нечто необычное. Как сосредоточенно шевелятся ее губы, как исчезает окружающий мир.

Каждый мазок ножа для палитры — свидетельство ее самоотверженности, словно она вкладывает частичку своей души в разворачивающийся перед ней шедевр.

Непременно каждый сеанс рисования она заканчивает хотя бы с одним пятном краски на лице. И каждый раз мне хочется стереть его, как я сделал в тот вечер в ее студии пару недель назад. Часто я мысленно делаю еще один шаг вперед и представляю, как провожу краской по ее шее, по ключицам, по выпуклостям грудей.

Я встряхиваю головой, пытаясь выкинуть из головы все мысли о Марлоу, и сажусь в машину. Мне нужно помнить, что она няня моей дочери, на десять лет младше меня, и что ее солнечный нрав меня раздражает.

По крайней мере, раньше раздражал.

Не зря я избегал ее как можно дольше после нашей встречи на кухне на прошлой неделе. Она морочит мне голову, и я не знаю, как с этим покончить.

Может быть, моя мама была права, предлагая мне пойти куда-нибудь сегодня вечером. Это лучше, чем сидеть дома и следить за студией Марлоу, гадая, где она, с кем она и что делает. Сегодняшний вечер мог бы отвлечь меня от ее постоянных мыслей.

Дорога до кафе «Willow-Creek» занимает меньше десяти минут — одно из преимуществ жизни в маленьком городке. Однако мне приходится парковаться за несколько кварталов, что странно, потому что в этой части города обычно мало народу.

Когда я вхожу в кафе, Стейси стоит за стойкой администратора. Ее каштановые волосы собраны в низкий пучок, на ней бирюзовая рубашка на пуговицах и черные брюки.

— Привет, Дилан. — Она приветствует меня теплой улыбкой. — Я бы спросила, хочешь ли ты занять столик, но я только что разговаривала по телефону с твоей мамой, так что знаю, что ты здесь не на ужин. — Она подмигивает. — Почему бы тебе не пройти в заднюю часть? Они уже начали, но я уверена, что тебе без проблем найдут место. Удачи.

Она отходит, чтобы усадить пару, ожидающую столик.

Я пробираюсь в заднюю часть ресторана и с удивлением обнаруживаю, что зал для мероприятий переполнен. Должно быть, сегодня здесь собрались и другие одиночки из окрестных городов.

Столы выстроились в ряд: женщины сидят по одну сторону, мужчины — по другую. И тут я замечаю табличку на меловой доске, прислоненную к двери: «Добро пожаловать на встречу быстрых свиданий в Аспен Гроув»

Вы, наверное, шутите.

Моя мама обманом заманила меня на мероприятие по быстрым свиданиям. Я должен был узнать больше подробностей, прежде чем соглашаться прийти. Мы поговорим о границах, когда я вернусь домой, что произойдет гораздо раньше, чем она ожидала, потому что я не останусь на это мероприятие.

Я уже готов быстро уйти, когда замечаю в другом конце комнаты знакомое лицо, обрамленное золотистыми светлыми волосами и поразительными глазами — один голубой, другой зеленый.