Разрушители мозга (О российской лженауке). - Олег Арин

Некоторые признаки науки

Для начала несколько слов о признаках науки в контексте сборника Титаренко.

Во-первых. Титаренко пишет, если воспользоваться терминологией Томаса Куна, в рамках «старой парадигмы». Так, он использует старый терминологический аппарат, причем уже опровергнутый практикой. Скажем, слово «Азиатско-Тихоокеанский регион», к которому я еще вернусь. Старая парадигма проявляется и в постоянных ссылках (как в советские времен) на руководителей государства (в данном случае — на Путина и Медведева: сс. 13, 19, 24 и т. д.). Академик, очевидно, не понимает, что высказывания и декларации руководителей имеют или политическую подоплеку, или отражают их полную неграмотность, что особенно характерно для нынешнего «тандема». Старая парадигма продолжает определять его манеру перечислять «важные визиты» руководителей в ту или иную страну, описание которых съело немалое количество страниц. Это же просто детский лепет, имея в виду, что подавляющее большинство визитов на самом деле сводятся к «профукиванию» государственных денег, поскольку они за крайне редким исключением не дают никакой отдачи. Настоящий ученый, наоборот, подсчитал бы, какой ущерб наносят эти бесконечные визиты казне государства и его гражданам как налогоплательщикам.

Во-вторых. Научный труд строится на понятийном аппарате, а не на словесах или даже терминах. Таковой у него отсутствует полностью. И поэтому неудивительно, что он не понимает даже таких часто употребляемых им терминов, как «интеграция» и «глобализация». Я уже не говорю о таких ключевых понятиях, как «полюс» или «центр силы». Хочу отметить, что среди востоковедов (в данном случае я имею в виду японоведов и китаеведов) я не встречал ни одного исследователя, работы которого бы строились на основе четкого понятийного лексикона[18].

В-третьих. Академик пишет об экономических взаимоотношениях между странами Дальнего Востока, в частности между КНР и Россией. И при этом ни разу не приводит ни одной статистической таблицы, из которой явствовала бы динамика этих отношений, скажем, с момента перехода России на капрельсы. Хотя какие-то цифры есть, но они разбросаны по всему тексту. Без обширной статистики, которая позволяет проследить определенные закономерности, не может быть «фундаментального труда», а может быть только чисто журналистские описания этих взаимоотношений.

В-четвертых. Когда ученый постоянно пишет «с одной стороны», «с другой стороны», это означает, что он не разобрался в предмете. У любого явления «сторон» бесконечное множество, а истина одна. Можно ли представить, чтобы при формулировке какой-либо закономерности, было сказано: с одной стороны, 2+2=4, а с другой — 2+2=5? (Такое может быть, но тогда надо оговаривать и другую систему координат.) В этом же контексте назойливые фразы «в последнее время» что-то стало актуальным или какие-то явления «проходят стадию значительных изменений» достойны аспирантов, которые только начинают свою научную деятельность. Им всегда кажется, что все началось с того момента, когда они коснулись какой-то темы. Но для академика писать в «последнее время» о том, что было и 10, и 20, и 30 лет назад, просто непристойно.

В-пятых. Две трети книги — это повтор одних и тех же «идей», что как раз и свидетельствует: книга эта представляет собой в основном сборник выступлений на конференциях.

В-шестых. В этом «труде» не выведено ни одной закономерности, не говоря уж о законе/законах. В фундаментальных трудах открываются «всеобщие» законы и их сопряженности с «особенным» и «частным». В политэкономии такими трудами являлись труды А. Смита, Д. Рикардо, К. Маркса; ближе к нашему времени — А. Маршалла, еще ближе — Й. Шумпетера, Дж. Кейнса и др. С выведенными ими законами можно соглашаться или нет, но все они имели именно научный характер, поскольку отражали те или иные стороны истины. Среди международников XX века тоже было немало ученых. Для примера назову некоторых американцев: Г. Моргентау, Дж. Модельски, К. Холсти (канадец), К. Уолц и др. А среди русских, точнее, советских, ученых я выделил бы Э. А. Позднякова. С их «закономерностями» можно не соглашаться, но о них можно спорить на языке науки.

«Труд» же Титаренко и К° не дает такой возможности. Что вполне естественно, поскольку на самом деле он является пропагандой политических лозунгов и устаревших рекомендаций, что надо делать. «Научная» же часть текста по своему словоблудию напоминает журналистскую трепотню о том о сём.

А поскольку к науке сей труд не имеет отношения, то его выводы, предложения также не имеют научного содержания. Что я и постараюсь доказать уже на конкретных примерах.

Сразу же предупреждаю читателей: мне придется обильно цитировать автора. Иначе мне могут не поверить, что такое можно написать.

О ключевых понятиях и категориях

Выше я отметил, что одним из признаков научного исследования является использование четкого понятийного аппарата. Иначе будет непонятно, о чем пишет человек. Без определения, скажем, слова «демократия», каждый под ним будет понимать все что угодно. Неслучайно все великие философы постоянно напоминали о необходимости определять ключевые слова, которыми пользуются в исследованиях. М. Титаренко, хотя по образованию и философ, видимо, не встречался с подобным требованием. В результате полное непонимание таких понятий, как «интеграция», «сила», «цивилизация», «АТР». Я даже не уверен, что он различает термины: «понятие» и «категория». Начну с ключевых экономических понятий, которыми он пользуется чуть ли не на каждой странице.

Академик постоянно пишет об интеграции в «АТР» и о необходимости России войти в это интеграционное поле. Одна из его главок так и называется: «Россия и Китай на интеграционном поле АТР: опыт и перспективы взаимодействия» (с. 356). (К термину «АТР», повторяю, я еще вернусь.)

Как можно находиться в «интеграционном» поле, когда там, в несуществующем «АТР», отсутствует «интеграция»? Можно, конечно, но только в научном бреду, не понимая разницы между «интеграцией», «интернационализацией» и «глобализацией».

Вот еще одна глупость. Пишет: «КНР становится инициатором большинства интеграционных формирований в Восточной Азии, бросая вызов Японии, которая традиционно считалась лидером интеграционных процессов в этом регионе» (с.18). У академика получается, что в Восточной Азии множество «интеграционных формирований». Сколько же? Где они? И сопутствующий вопрос: что, руководители КНР и Японии сознательно инициируют такие формирования? Неужели сей фундаменталист не понимает, что интеграция — это объективный процесс, вылупляющийся из другого экономического процесса, который называется «интернационализацией»?

Пассажи о «двух моделях» глобализации, сопрягаемые им с «цивилизациями» (сс.55–56) даже бессмысленно приводить именно из-за отсутствия в них какого-нибудь научного содержания. И главным образом из-за того, что Титаренко не понимает экономической сути употребляемых им слов (см. также с.356).

Разница же объяснена в сотнях книг, посвященных мировой экономике. Коротко, эти термины на понятийном уровне означают следующее.

Мотивом интернационализации является доступ к рынкам торговли и приложения капиталов; сутью интеграции является формирование тесно переплетенных экономических анклавов, т. е. соединение всех циклов экономической деятельности в единое целое; глобализация — распространение финансово-инвестиционной и информационной деятельности на весь мир в стремлении взять его под контроль.

В экономическом смысле в мире существует только один «интегрированный» район — это Европейское сообщество. (Титаренко называет «интеграционной группировкой» еще и СВА /с. 380/.) Даже НАФТА не является интегрированным блоком из-за фактически неинтегрированных отношений между Канадой и Мексикой и даже Мексикой и США. За исключением Западной Европы в мире нет ни одного района, где бы существовал интеграционный анклав.

Допустим, ученый не согласен с такими определениями. Тогда он обязан оговорить, что, да, есть такие-то определения этих ключевых терминов, но я с ними не согласен. И хотя специально этими вещами не занимался, предлагаю свои определения этих терминов или использую их в интерпретации такого-то или такого-то ученого. И тогда будет понятно, о чем ведет речь автор. О чем же говорит Титаренко, не ясно, поскольку смысл упомянутых терминов кардинально расходится с пониманием этих слов экономистами, по крайней мере западными. Хотя, возможно, для русских такие «пустяки» и не имеют никакого значения. Среди русских я знаю только одного экономиста, который четко разбирается в этих терминах. Это — д.э.н. А.Д. Бородаевский.