Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII - Стефан Кларк

Почти сразу после того, как счастливая молодая пара прибыла в Виндзор, где должна была состояться свадьба, Виктория увлекла их в мавзолей Альберта, полностью достроенный только накануне. Королева привела Берти и Александру в усыпальницу и соединила их руки перед могилой усопшего принца-консорта. «Он дает вам свое благословение», – объявила Виктория. Простим Александру, если в то мгновение она подумала, что входит в семью Дракулы.

Виктория настояла на проведении свадебной церемонии в часовне Святого Георгия в Виндзоре, которая до этого была больше известна как королевская усыпальница[109]. В ее стенах покоился прах августейших особ: королей Эдуарда IV, Генриха VI, Генриха VIII, Карла I, Георгов III и IV, Вильгельма IV, – а восточный хор был перестроен в часовню памяти отца Берти. Назвать часовню обителью безудержной радости язык не повернется.

Виктория позаботилась о том, чтобы часовню заполнили ее собственные гости, так что для семьи Александры места не нашлось. Даже король Дании не был приглашен. Правда, и сама Виктория не была замечена в толпе и на протяжении всей церемонии оставалась в тени. Она наблюдала за происходящим в прямом смысле свысока, из эркера Екатерины Арагонской. Это была укромная ниша на балконе над алтарем, построенная специально для Екатерины, чтобы она могла оттуда наблюдать церемонии вручения ордена Подвязки, проходившие в часовне Святого Георгия. (После того как ее разлучили с Генрихом VIII, развлечений в ее жизни было немного.)

И вот теперь из этого эркера Виктория, в черном платье с белой вуалью и брошью с миниатюрным портретом Альберта, смотрела вниз, словно ангел мщения. Первым музыкальным произведением, открывающим церемонию, была – разумеется, по выбору Виктории – оратория, написанная ее мужем, и королева, как было замечено, вздохнула и подняла лицо к небу, когда запел хор. Хорошо еще, что она не распорядилась поднести Александру и Берти к алтарю в гробах.

Гости и молодожены изо всех сил старались создать атмосферу праздника – мужчины надели яркие мундиры, женщины сияли драгоценностями и шелками. Александра приехала (с опозданием на двадцать минут) в расшитом гроздьями омелы[110] серебристо-белом атласном платье, с флёрдоранжем, словно напоминая всем присутствующим, что невеста ожидает поцелуя в этот траурный день. Берти выглядел элегантно, разве что казался полноватым в генеральском мундире с бархатным плащом ордена Подвязки, накинутым на плечи. На фотографии, сделанной сразу после церемонии, свисающие луковицеобразные кисточки плаща прикрывают область паха как исторический символ плодородия.

Когда дело дошло до супружеской клятвы, Берти оконфузился. Ему предстояло произнести все шесть имен Александры (Александра Каролина Мария Шарлотта Луиза Джулия), так что пришлось зачитывать их по бумажке – видимо, воспроизвести их по памяти было сложновато.

Впрочем, не обошлось и без шалостей – племянник Берти, четырехлетний Вильгельм, будущий кайзер Германии, наряженный в костюм шотландского горца, выковырял большой драгоценный камень из рукоятки своего кинжала, и проказника чудом удержали, прежде чем он успел швырнуть его через проход.

Внимание многих гостей привлекло и глубокое декольте шестидесятишестилетней герцогини Кембриджской, правнучки Георга II, нынешней принцессы легкомысленного гессен-кассельского двора. И когда оркестр посчитал, что архиепископская проповедь слишком затянулась, музыканты начали громко настраивать свои инструменты.

После церемонии, на свадебном банкете (который королева не почтила своим присутствием) будущий кайзер снова схулиганил – он заполз под стол и тяпнул за ногу своего дядю, принца Артура, одетого как шотландский солдат – в тунику и килт. Это было, конечно, не последнее нападение Вильгельма на британского военного.

Во время обеда счастливых молодоженов отвлекли от праздничного стола и заставили позировать для семейного фотоальбома, что, должно быть, укрепило невесту во мнении, что она вступила в некую секту, поклоняющуюся духам. На семейном портрете – четыре персонажа. Слева стоит Александра в белой фате, и она единственная, кто по-честному смотрит прямо в объектив. Чуть сзади Берти; угрюмо надувшись, он смотрит в сторону. Перед ним сидит застывшая Виктория, привычно закутанная в черный балахон, что делает ее похожей на нечто среднее между монахиней и катафалком. Она не обращает внимания на молодую пару, ее взгляд обращен к бюсту Альберта в натуральную величину, установленному на постаменте. Если фотограф и попросил «улыбочку», то его вряд ли кто-то услышал.

Ближе к вечеру Берти и Александра были отправлены в свадебное путешествие. Их экипаж под радостные возгласы толпы и звон колоколов держал путь на железнодорожный вокзал, где молодожены должны были пересесть на поезд до Саутгемптона, а оттуда на королевской яхте отправиться на остров Уайт и провести неделю в Осборне – резиденции, преобразованной в еще один храм Альберта.

Виктория, покончив с тем, что она называла «печальной и тягостной церемонией», поспешила обратно в мавзолей – общаться с умершим мужем.

Не слишком обнадеживающее начало семейной жизни.

И все-таки у принцессы Александры имелась причина быть благодарной Виктории за назойливое вмешательство в их семейную жизнь – на какое-то время это сблизило их с Берти. Когда в ноябре 1863 года шлезвиг-гольштейнская проблема переросла в короткую и неравную войну между маленькой Данией и могучей Пруссией[111], Берти поддержал жену, а не мать.

«О! Если бы только у Берти жена была хорошей немкой, а не датчанкой!» – стонала Виктория, в то время как Берти защищал Александру, и в нем уже зрело чувство (которое с годами становилось все сильнее), что пруссаки те еще хулиганы, и в этом тоже он был солидарен с французами.

Виктория сплотила молодоженов и тем, что изводила их, постоянно вмешиваясь во все дела. Она возражала, по моральным соображениям, против поздних ужинов и веселых вечеринок, пыталась отговорить Александру от верховой езды – одного из самых любимых хобби принцессы – на том основании, что это может препятствовать деторождению. Королева даже отдала распоряжение, чтобы в критические дни Александры не устраивалось никаких увеселений.

Странно, что Виктория с таким нетерпением ждала появления на свет наследника престола, если не видела в Александре и Берти достойных племенных производителей.

«Ты в курсе, что у Алике [так называли Александру в семье] самая маленькая голова из всех, что я когда-либо видела? – писала она своей дочери Вики. – Я ужасно боюсь… с его-то [Берти] пустыми мозгами… за будущих детей».