Покидая Вавилон - Антон Евтушенко

– Подожди, ты хочешь сказать, что рукопись Кампанеллы и рядом не лежала с книгой тайного графомана? – Кирилл в удивлении приподнял брови.

– Нет, это разные тексты, и общего у них не больше, чем может быть между ложью и истиной. Сочинитель, строго говоря, известен. Это итальянец испанского происхождения по фамилии Марта. Его научные трактаты справедливо высмеял Кампанелла.

– Тот, понятное дело, обиделся! – хмыкнул Кирилл. – Но поступил как-то не по-мужски, не находишь? Да и фамилия у него какая-то… бабская.

– Обычная, – не согласился Доменико. – Мой кузен носил такую. А ваш Попов разве намного лучше?

– Ты не правильно ставишь ударение! – рассмеялся Кирилл. – Так что аккуратнее с ними в русском языке!

– Постараюсь! – пообещал Доменико.

– Ну и чем там закончилась вся история? Приквелом?

– История? – задумчиво повторил Доменико вслед за Кириллом. – История, которую я поведал тебе, была в точности передана Джованни-младшему в за писке от отца за несколько месяцев до его кончины, зимой 1639-ого, а бумага доставлена Агацио Солеа из Франции, куда Кампанелла бежал от преследовавших его иезуитов.

– Твой предок обожал эпистолу, – иронично заметил Кирилл. – Всё записочками баловался… – На колкость Виноградова Доменико никак не отреагировал. – Слушай, ну а чего он раньше сына не навещал?

– Он не знал, – невозмутимо пояснил Доменико. – И, наверно, не узнал, если бы не Солеа. Доменико Алонзо, впоследствии известный учёный, немало сделавший для развитии астрономии и физики, оказался точной копией родного отца. Солеа не мог на это не обратить внимание: он часто видел Джованни-младшего на семинариях в Венеции.

– Микель, наверно, не обрадовался такому совпадению?

– Микеля Алонзо казнили как саботажника десятью годами ранее. Похоже, этого служаку цинично подставили свои же colleghi…

– Карьеристов нигде не любят, – сделал выводы Кирилл.

– Сын и отец не успели увидеться, – продолжал его собеседник. – Кампанелла скончался в мае того же года, а Доменико Алонзо, посетив во Франции могилу отца, вскоре взял фамилию Джованни и занялся поисками пропавших фрагментов рукописи.

– Если мне не изменяет память, "Город солнца" благополучно дошла до наших дней. Я, кажется, читал её на ранних курсах института.

– Ты читал Марту, – улыбнулся Доменико, – этой книгой он пытался затащить Кампанеллу на костёр.

– Это липа? – Кирилл хлопнул себя по коленям и довольно загоготал: – Надувательство чистой воды! И сколько таких подлогов знает история?

– Подозреваю, что много.

– Нет, правда, мне уже искренне жаль беднягу Марту! Знал ли он, что своими кознями лишь увековечит имя Кампанеллы!

– Кампанелла мог затмить учения Платона, – горячо возразил Доменико. – Марта только помешал создать верный образ. Рукопись Томмазо могла бы изменить мир…

– В тебе говорит гордость за предка! Вот в тебе сейчас говорит сам Кампанелла. Но, не обижайся, он же был законченным идеалистом! Такое обычно лечится подростковым нигилизмом, а твой прадедушка так погрузился в мир чтения, что весь пубертатный период провёл в монашеской келье, склонившись над книгой. Не, ну надо было как все: рок-н-ролл, наркотики и секс. Хотя знаешь, книжный идеализм… хм-мм, я могу его где-то понять, в своё время почитывал Канта, и даже где-то разделяю его критику чистого разума, но, упаси меня Бог, стремиться к идеалу, не понимая абсурдности идеи…

– Ты можешь думать, что хочешь, – обиделся Доменико, – но это моя мантра.

– Это не твоя мантра, это мантра твоего отца, – поправил Кирилл.

– Пусть и так, – легко согласился Доменико, – но мы приходим в этот мир, чтобы сделать его лучше. Каждый человек в душе сперва создатель, а уже потом разрушитель. И в этом противостоянии он находится 200 тысяч лет. За это время мы не топтались на месте, мы создавали и рушили, снова создавали и снова рушили. Но с каждым новым поколением священный инстинкт вёл нас к стороне света…

– Я бы не спешил с выводами, – оборвал Кирилл. – Это истина спорная, если не сказать, ложная. Взять хотя бы эту площадь. Эту революцию. Этот народ. Майдан. Подумай, сейчас чем они занимаются – созиданием или разрушением?

– Хороший вопрос! И ты знаешь на него ответ?

– Я – нет! – честно признался Кирилл. – Но очевидно, что это информационная бомба, народный хит и стопроцентный бестселлер!

– Хм-мм, кажется, понимаю о чём ты, – кивнул Доменико, – но всё же, не пытаюсь тебя переубедить. Видишь ли, священный инстинкт созидания вывел моё поколение к свету. Довести до конца замысел Кампанеллы пытался ещё его сын, но получилось это только 400 лет спустя у меня! Нет, нет, это не моя заслуга – это… как бы сказать… completa il contributo, ну то есть, полноценный вклад каждого из рода Джованни.

– Ты смог собрать недостающие фрагменты?

– Честно говоря, я почти это сделал!

– Ну да, – припомнил Кирилл, – ты говорил о встрече с продавцом особенной книги. Понимаю теперь, что ты имел в виду. Но как рукопись Кампанеллы попала в Киев?

– Наверняка сказать сложно! Рукопись всплыла лишь однажды, в 1923-ом на распродаже частной кол лекции инкунабул польского букиниста по имени… впрочем, это не важно, да я и не помню. Важно другое! Лот за два дня до аукциона сняли. Отец только смог узнать, что рукопись снова осела в частной коллекции, на этот раз, венгерской. Но где, у кого – неизвестно. В Венгрии "Города солнца" не оказалось. Это было ошибкой, за которую он поплатился пятнадцатью годами бесплодных поисков. Все эти годы рукопись хранилась во Львове у одного любителя истории. Выяснить имя владельца удалось мне. Пришлось даже нанять детектива и отвалить ему уйму денег, чтобы тот поехал во Львов и разыскал нужного мне человека. Отец, по правде говоря, к тому времени был без пяти минут un alcolizzato cronico и до поиска рукописи ему уже не было, ровным счётом, никакого дела. Сложно описать какие чувства овладели мной, когда сыщик вручил конверт с отчётом. Там было много бумаг, распечатанных на принтере, целая прорва листов, пестреющих графиками, таблицами, хронологическими сводками и выписками из архивов. Ещё были фотографии с лицами людей – много фотографий! Но больше всего меня интересовала одна – с лицом дряхлеющего старика, расчерченного камуфляжем пигментных пятен. Обтянутый кожей череп, жиденький пучок седых волос и глаза, эти глубокие бездонные глаза, посаженные в глазницы и обрамлённые сливово-фиолетовыми кантами. Они знали ответ на вопрос, который четыре сотни лет томил семью Джованни. На обороте карточки, написанные бегло от руки, значились фамилия и имя. Даниил Каперский. А ниже адрес и номер мобильного. Но я не успел. Любитель истории Даниил Каперский умер за день до того, как я решился набрать его номер. Вот так-то!

– Ирония судьбы, – беззлобно рассмеялся Кирилл.

– Ирония, – согласился Доменико. – И вот, представьте, я здесь. Небеса, должно быть, разверзлись, чтобы получше увидеть и откровенно поржать, как снова и снова очередной потомок Джованни в нелепых потугах заполучить рукопись, терпит сокрушительное фиаско.

– Что на этот раз? – учтиво осведомился Кирилл.

– È l'intuizione, – продолжал Доменико, – моё чутьё никогда меня не подводит. Казалось, что сегодня всё случится. И вот – случилось! Наследство Данилы после его смерти перешло к единственной дочери Валентине. К слову, наследница с мужем последние пять лет проживала в квартире отца, здесь в Киеве. Через фейсбук я разыскал Валентину. Это было, кстати, не сложно. Знаете ли, Интернет это, в самом деле, паутина, в которой сладко увязает мир. Да, что я рассказываю – вам ли не знать! Но вот, гораздо сложнее оказалось её разговорить. Диалога не получилось, тогда я попробовал договориться с мужем. Узнал его телефон. Он согласился на сделку быстро, но попросил, чтобы о нашем уговоре не знала Валентина. No problem, сказал я, в этом и мой интерес. Надо было всё провернуть как можно быстрее, пока он не передумал. Подозреваю, что Лев и не догадывался об истинной ценности рукописи. Тем лучше, подумал я. Правда, пришлось быстро и почти за бесценок продавать дом матери – те деньги, что скопил отец, ушли на выпивку. То немногое из сбережений, что я успел спасти – ушли на детектива. Но, наверно, оно того стоило.

– Послушай, да у тебя руки трясутся! – воскликнул Кирилл. – Притормозил бы…

– Он оказался чёртовым мошенником, – про должал Доменико, погрузившись в пелену воспоминаний и не обращая внимания на увещевания Кирилла. – Теперь я это знаю точно! Не один, нет – целый преступный клан. Ах, как ловко они всё устроили! Я не ожидал, что в этой стране есть мафия!

– Что, обидно итальянским мафиози? Потеснили украинцы с пьедестала! – грустно улыбнулся Кирилл в попытке пошутить, но умолк, понял: не к месту. Спросил: – Рукопись видел?

– Нет, – покачал тот головой. – Я не видел рукописи, и теперь не уверен, была ли она? Может, мне всё приснилось? Может, не было никаких тайных текстов и всей этой истории с предком, может, отец просто решил зло пошутить – за ним водился такой грешок! – а, уйдя в запой, забыл сказать, мол, это шутка, ты что, дурак, поверил?