Человек закона - Луис Ламур

— Он никогда не намекал, кого подозревает? Или до этого еще не дошел?

— По-моему, подозрения у него были, и очень основательные. Нет, дома он про свою работу молчал, так, иногда скажет что-нибудь. Если кто-то вообще знал, что у него на уме, так только Джонни Маккой. Поэтому он ко мне и приходил намедни.

— К вам? Джонни?

— Да, сэр! Именно Джонни. Прибежал, как угорелый. Сказал, что надо с тобой потолковать, чтобы никто не знал, и не могу ли я тебя сюда пригласить, а он придет как бы случайно. Сказал, есть причины не подходить к тебе при людях.

— Трезвый был?

— Ну, просыхал, ежели так выразиться. Видишь ли, как раз перед тем, как его убили, Джонни начал выбираться из запоя. О чем-то страшно переживал, но мне говорить отказался. Мол, Джордж меня никогда не впутывал, и он права не имеет. Подавай ему тебя, и немедленно. На месте не стоял. А потом раз — и мертвый. Как только отсюда ушел.

Борден беспокойно пошевелился на стуле, и он заскрипел под ним. Полный тревоги, взялся за чашку. Доувер, Ригинз, неизвестный, а теперь еще Маккой… четыре необъясненных убийства меньше чем за год, и два из них разделяет лишь короткий промежуток.

— Хотел бы я, чтобы с нами был Джордж. Из меня какой уж детектив. Если признаться, не много от меня проку. Поддерживаю порядок да отправляю время от времени в тюрьму пьяного, чтобы проспался.

— Не расстраивайся, сынок. Джордж считал, что ты для этой работы самый подходящий. Говорил, ты не бросишь дела на полдороге, а здесь как раз это и требуется.

Чашка Чантри уже стояла на столе. Столько всякого, чего он не знает. И все это требует от него большего, нежели просто расхаживать по улицам с бляхой на груди.

Эти люди пали жертвой умышленного убийства. Верно, времена сейчас суровые, но они меняются. Свидетельство тому — хотя бы этот город. Пропыленные дороги, немногочисленные разбросанные строения, уже потрепанные непогодой, несмотря на разительную новизну; все это — бастион, выдвинутый против пустоты. Место, где встречаются, чтобы торговать, обмениваться мыслями, учиться, молиться. Маленький жалкий придорожный городишко — но и у его жителей есть гордость, любовь к своему дому, желание стать лучше.

Смерть — естественное явление. В дикой стране скорее следует ожидать, что смерть не застанет тебя в постели. Не обязательно, что ты примешь ее от пули или от стрелы. Можно уйти из жизни многими способами, но все они — следствия разрушительной силы.

Свалиться под ноги безудержно мчащемуся стаду, налететь на рога разъяренного быка или коровы, оказаться сброшенным и затоптанным диким мустангом, насмерть замерзнуть, погибнуть от жажды — все это участь в порядке вещей. Есть иные пути умереть на равнинах или в горах, дюжины путей, которые люди принимают, как неизбежность.

Решать споры оружием было здесь в обычае. Из оружия у людей чаще всего встречался револьвер, как правило, он и использовался.

Совсем другое дело — убийство, осуществленное предательским способом. Это было больше, чем преступление против отдельного человека, это было преступление против общества, против его обычаев, против самого образа мысли. Если позволить виновному уйти безнаказанно, это потрясет устои мира, который они строят в трудах.

— Ма, — устало произнес Чантри, — я хочу исполнить свою работу. Если я найду преступника, его будут судить. Арестовывать кого-либо без достаточных на то доказательств я не стремлюсь, но мне неспокойно. Кем бы ни был убийца, что-то его тревожит, и боюсь, он еще не кончил убивать. И еще боюсь, что он — один из нас… кто-то, кто живет здесь, в городе.

— Разве угадаешь… Как я слышала, тот чужак приехал в город с приличными деньгами, а где они теперь? Можно держать пари: тот, кто ими завладел, захочет их потратить. Па всегда так говорил: «Дай вору дорваться до денег, и из полусотни одного не найдешь, чтобы не выдал себя. Не могут они не пускать пыль в глаза. Следи, и больше ничего делать не надо».

— Ждать я не вправе. Погибнет кто-нибудь еще. И, как бы с этим ни обошлось, Тайм Рирдон намекнул: если он не ошибся в личности покойного, к нам сюда могут явиться на поиски. И такие приедут — весь город на уши поставят.

— Пусть приезжают. У нас хватит винтовок на хорошую войну, и мужчин, способных драться, тоже хватит. Наш город такой же, как и большинство городов на Западе. Взять к примеру Хайэта Джонсона. Майором служил в кавалерии повстанцев. Ну да, он сейчас банкир, а ружье у него висит за письменным столом, на стене. А в ящике стола — флотский револьвер тридцать шестого калибра. Блэйзер, что в конторе дилижансов, он у Шермана снайпером был. С индейцами бился три — нет, четыре раза. В любом западном городе едва ли найдешь такого, кто не участвовал бы в войне или на той стороне, или на другой. И большинство с мальчишеских лет боролись с краснокожими. И стреляли дичь на еду. В такой город являться с нехорошими намерениями — значит самому просить места на кладбище.

Миссис Ригинз перевела дух.

— Борден, тебе надо поговорить с Билли Маккоем. Здорово соображает парень. Прямо как его папаша в былые времена, а может, даже лучше. Почти все видит, что в городе делается. И поверь моему слову, Джонни до чего-то докопался, и зуда его одолевала, сказать тебе. И страх.

— Поговорю. — Чантри встал, вертя в руках шляпу. — Нет ли у вас идеи, кого Джордж подозревал?

— Нет. Но он старательный был человек. Помнишь? Ничего не оставлял на волю случая. Особой доверчивостью тоже не отличался. Я что хочу сказать, людей он любил, но хорошего от них много не ждал. Повторял: все мы — простые смертные, все делаем ошибки. А во многих сидит жулик и ждет своего часа. Джордж не надеялся, что кто-то вдруг окажется непогрешимым. И в особенности он сам.

Борден повернулся и пошел к двери, но нечто вдруг привлекло его внимание. Медленно обернулся назад.

— Ма? Джордж когда-нибудь делал заметки? Когда работал над делом? Или все держал в голове?

— По большей части, да. Но не каждый раз. По-моему, Борден, про то последнее дело он что-то записывал, но самих записей я никогда не видела. Я уже говорила, дома он о делах не распространялся. Изредка только пару слов скажет, или куда он собрался. Как в день своей смерти.

— И куда же он ехал? — выговаривая этот вопрос, Чантри испытал шок — он не имел ни малейшего понятия, и, насколько он знал, этим вообще никто не интересовался. Его самого еще маршалом не назначили, а о гибели Ригинза ему было известно по слухам. Его тогда целиком поглотили старания спасти хоть что-то на своем ранчо.

— К Блоссом. Старая дружба. Он и Эд Гейли вместе гнали сюда скот из Чихуахуа. Джордж долго раздумывал: ехать, не ехать — наконец, поехал. По дороге к ней его и убили.