Берег загадок - Валентин Рыбин

— Да потому что, как мне кажется, Урусов ошельмовал в свое время!

Карелин повысил голос, отчего Бларамберг разогнулся над бортом. Ученые посмотрели друг на друга с некоторым вызовом и вновь, в какой уж раз завели спор об Узбое: существует ли он, или есть только легенда о древней реке, протекавшей когда-то через Каракумы?

Летом, когда Карелин с командой высадился на Атреке и встретился с тамошним туркменским старшиной Киятом, тот рассказал ему, что Узбой существовал, но его перекрыли хивинцы. В дневниках, ранее побывавших здесь офицеров — Муравьева и Бассаргина, тоже говорится о том, что река была и сохранились ее берега. Но князь Урусов, выезжавший сюда после гибели экспедиции Бековича-Черкасского, заявил Петру Первому: никакой реки он не нашел, и в природе ее не существует, а есть лишь одни легенды и выдумки о ней.

Сейчас, как никогда, Карелин был близок к разгадке истины. Надо только поскорее подняться на Балханы и оглядеть местность вокруг.

Ученые спорили, сохраняя такт и стараясь не обидеть друг друга, а музуры тем временем грузили в шлюпки провиант и все прочее, без чего не обойтись в походе. В баркас погрузили два фальконета и ящик с ядрами: на случай, если нападут хивинцы. Сюда же положили ружья и патроны, всевозможные физические и астрономические инструменты. Накрыли все это старыми парусами. Да и сами паруса сгодятся. Из них на привале можно соорудить большую палатку. Вот и команда начала усаживаться в баркас и шлюпки: топографы, живописец, писарь, два толмача, два урядника и тридцать три казака при оружии.

— Ну что ж, Иван Федорович, пора и нам садиться, — сказал, обрывая спор на полуслове Карелин. — Да и что теперь спорить? Не найдем Узбоя — отвешу вам извинительный поклон, а если найдем — извинитесь вы. А чтобы не столь обидно каждому было, извинение свое можно сдобрить бутылочкой коньяка.

Ученые дружески улыбнулись и отправились по сходням в баркас. Тут же музуры налегли на весла, и с наступлением темноты экспедиция высадилась на полуострове Дарджа. Здесь Карелина поджидал старшина Кият со своими людьми. Туркмены были готовы в дорогу и только ждали распоряжения. Путешественники заночевали в теплых кибитках и на рассвете отправились в путь.

Впереди на двугорбом верблюде ехал Кият, за ним — Карелин и офицеры. Следом шествовал верблюд с двумя Фальконетами. Шли по дну недавно отступившего моря. Под ногами хрустел ракушечник. Вскоре потянулись песчаные бугры. Так продвигались весь День, и чем дальше уходили от моря, тем больше Карелина одолевали возникшие сомнения. «Прав, вероятно, был князь Урусов. Проиграл я в споре с Бларамбергом». Пески, бесконечные пески, поросшие дикой растительностью и ничего похожего, чтобы когда-то здесь проходила река. Время от времени, встречаясь с Бларамбергом взглядами, Карелин видел, как посмеивается штабс-капитан. Но каким удивленным стало его лицо, когда вдруг, к вечеру, среди пустыни загоготали гуси, и взору открылась огромная широкая река. Карелин и сам не поверил: откуда здесь взяться воде? Он слез с верблюда и некоторое время молча смотрел за улетающей стаей гусей.

— Вот это и есть Узбой, — сказал с благоговением Кият и огладил пышную белую бороду.

— То, что Узбой есть, в этом я не сомневался, — радостно отозвался Карелин. — Но скажите, Кият-ага, откуда в реке вода?

Кият, увлекая за собой путешественников, спустился вниз, к переправе через реку. Остановившись, он присел на корточки, зачерпнул воды в ладони и сказал:

— Вода морская, Силыч. Ветер нагоняет из Каспия воду. Соленая вода шибко. Рыба сюда попадает — сразу от соли слепнет.

— И как далеко нагоняет ветер морскую воду?

— Верст на сорок, — охотно пояснил Кият и прибавил:— Но люди мои говорили, что видели воду в Узбое далеко отсюда, в пяти переходах. Туда вода из моря попасть не может.

— Любопытно, Кият-ага, очень любопытно, — изумленно покачал головой Карелин и посмотрел на Бларамберга: — Иван Федорович, здесь разопьем коньяк, или лучше в Астрахани, как вернемся из путешествия?

— Как угодно, Силыч. Ваша взяла. Но кто теперь ответит нам, откуда вода в Узбое? Согласен, что эта из залива. Но там, дальше, о которой говорит Кият-ага?

Карелин развел руками. Офицеры поудивлялись немного и начали раздеваться, чтобы смыть с себя пыль и пот после дневного утомительного пути. Спустя час все сидели у дымного костра и с аппетитом пили терпкий зеленый чай. Обстановка располагала к беседе, и Карелин поведал историю о том, как поручик Кожин, назначенный в экспедицию Бековича-Черкасского, отказался участвовать в ней. Кожин не поехал в Хиву, словно чувствовал, случится беда. Вскоре царю Петру Первому принесли весть: отряд в Хиве погиб, и сам Бекович убит. В живых остался лишь поручик Кожин, который отказался от похода. Царь назначил следствие. В суде Кожин заявил: не пошел с экспедицией, поскольку точно знал, что никакой реки не существует, и просьба туркмен о том, что Узбой можно повернуть в сторону Каспия — ни что иное, как провокация, с целью заманить русских в пески и там уничтожить. Так оно и получилось. Доводы Кожина показались Петру убедительными. Царь отстранил карающий перст от головы поручика, но чтобы окончательно убедиться в правоте его, послал к каспийским туркменам князя Урусова. «Выясни, князь: если реки нет, значит поручик Кожин не виновен, а коли есть— поплатится за ложь и предательство головой». Князь отправился на Каспий и, вернувшись, заявил: «Нет никакой реки и никогда не было...»

— Выходит, князь Урусов, чтобы спасти Кожина от смерти, соврал царю? — сказал раздумчиво Бларамберг.

— Выходит так, — согласился Карелин. — Как видите, тут не только русло древней реки, но и вода в русле. И вообще, восточный берег Каспия полон загадок. Меня поразили грязевые вулканы близ Гасан-Кули, выбивающая из земли нефть на Челекене, Карабогазе, который пожирает столько воды и неизвестно куда ее прячет... И вот опять — вода посреди барханов!

Молчавший доселе поручик Фелькнер, заявил с усмешкой:

— Простите, Григорий Силыч, но для несведущего человека — весь мир сплошная загадка. Для меня, например, ничего загадочного тут нет. Как геолог, я давно вижу что все дело в тектоническом катаклизме, который имел здесь место.

— Простите, я и забыл, что с нами геогност, — улыбнулся Карелин. — Но что вы имеете в виду, говоря о катаклизме?

— Я имею в виду, прежде всего горообразование и смещение земной коры. На ровном месте выросли Балханские горы с вершиной, а между ними образовалась впадина... Вы сами видели, какими порциями заглатывает Карабогаз каспийскую воду. А теперь давайте поразмыслим, куда уходит эта вода? Естественно, вода уходит под землю, в образовавшуюся полость. Не будь такой полости, вода бы разлилась и затопила всю Среднюю Азию и все равнины, прилегающие к ней.

Бларамберг, внимательно слушавший поручика, положил на его плечо руку и снисходительно спросил:

— Уж не кажется ли тебе, милый Фелькнер, что каспийская вода, уходя в Карабогаз, появляется на поверхности вновь в русле Узбоя?

— Именно так мне и кажется, — уточнил Фелькнер.

Некоторое время все молчали, думая над сказанным. Карелин перевернул пустую пиалу, сказал не очень уверенно:

— С таким же правом я могу заявить, что существуют подземные реки. Скажем, тот же Узбой опустился и течет под землей ,время от времени выходя на поверхность.

— Но тогда должен быть сток у реки! — возразил Фелькнер.

— А разве не перед стоком мы сейчас сидим? Вода вышла из-под земли возле гор и течет в Балханский залив.

— Нет, Силыч, — поддержал поручика Бларамберг. — Вода здесь солоней огуречного рассола, а речная вода, как известно, имеет пресный вкус.

— Да, господа, загадок все-таки много,— подытожил Карелин и предложил располагаться на ночлег, чтобы встать на рассвете и начать переправу через реку.

Он устроился на кошме возле костра. Четверо проводников и два казака с ружьями, оставшиеся бодрствовать в роли стражников, подбрасывали в огонь саксауловую щепу и тихонько переговаривались между собой. Ночь была на редкость тихая, и Карелин слышал все, о чем они беседовали. Казаки— тот и другой, поочередно, вспомнили о родном доме— сначала о «милашках», жалуясь на судьбу: занесла, мол нелегкая за тридевять земель в тридесятое царство, ни письма тебе, ни иной весточки. Потом засокрушались, боясь остаться в этих диких местах на зиму. Один из них оглянулся, присмотрелся к укрытому стеганной верблюжьей накидкой Карелину, видимо решил, что экспедиционный начальник спит, и выругался в сердцах:

— И на хрена попу гармонь, когда у него есть балалайка?

— О чем ты баишь? — спросил второй.

— Да все о том же. Об энтой вон горе, — кивнул он в темноту ночи. — Отмахали, считай, верст сорок, а завтра еще столько же протопаем. Потом полезем на гору. А зачем, спрашивается? Да только затем, чтобы узнать — есть какая-то река или вовсе нет ее! От люди, ей-богу. Да мало ли им других рек! Вон в Урал сколько их втекает. Ходи да подсчитывай, если зудит в душе. Ей-богу, как дети.