Элохим, о Элохим - Михаил Липскеров

- В "Послании к римлянам"...

- Вот видишь, парень, "к римлянам"... А я не римлянин. Так что, извини, я не подчинюсь тебе, Не подчинюсь силе власти. И власти силы. Я пойду добровольно. Понял разницу?

- Нет, - честно ответил посланец, - но мне важно, чтобы ты пошел. Что бы доктор был исцелен.

- О! - многозначительно поднял палец Мовшович. - А говоришь, что не понял... Ты понял главное. Чтобы человек был исцелен. А кто он: при власти или без нее не имеет никакого значения. Указывай дорогу...

33 И Мовшович с учениками, ведомый посланцем, пошли к дворцу тысячника, который (дворец) стоял на берегу моря. Посланец провел их по бесконечной анфиладе комнат, террас, прочих волюмниев и ввел их в залу. Где в роскошном кресле, белой тоге и венком на голове сидел тысячник. Около его ног, связанный по рукам и ногам корчился больной. Периодически он собирался с силами и харкал в удерживающих его слуг.

- Бесы, - сказал Крещеный Раввин.

- Бесы, - сказал Мулла.

- Бесы, - сказал Францисканец.

- Бесы, - сказали бывшие Прокаженный и Насморочный, Здоровый, Владелец бесплодной смоковницы, Трижды Изменивший и оба-два Книжника.

- Свихнулся, - подтвердили Жук и Каменный Папа.

- Я знаю, что надо делать! - воскликнул Францисканец.

- И что? - заинтересовался Мовшович.

- Изгнание!..

- Мудро... - кивнул Мовшович, - приступай. Твоя конфессия искушена в экзорсизме. Тебе и карты в руки. Приступай...

Францисканец встал на колени и стал горячо молить Господа об изгнании бесов из тела и головы больного. Он потел, сопел, сам колотился в судорогах. А все присутствовавшие с благоговейной заинтересованностью наблюдали за перепитиями экзорсизма.

Глаза больного стали вылезать из орбит и беспорядочно метаться в глазницах.

Выплеснувшийся изо рта язык мотался из стороны в сторону. На теле тут и там взбухали уродливые бугры. И наконец, после вопля Францисканца: "Молю тебя, Господи, пусть бесы покинут тела этого несчастного!" Вышеупомянутое тело лопнуло в тысяче мест. И зала заполнилась тысячами разнокопытных и разнополыми существ. И эти существа стали суетиться в каком-то немыслимом танце и перемещаться по телам присутствующих. И в главной зале дворца тысячника началась форменная хрестоматийная вакханалия. Слуги стали извиваться, многоязычно материться, изрыгать хулу на Господа. Совокупляться в самых немыслимых позах и сочетаниях. И вот уже не только в слугах, но и в учениках стало проявляться какое-то томление. И напрасно они осеняли себя крестным знамением. Не успевали они изгнать из себя одного беса, как его место тут же занимал другой. И только Мовшович спокойно сидел на полу и наблюдал за Францисканцем, которому из-за профессиональных качеств экзорсиста кое-как удавалось сопротивляться нежелательному вторжению бесов.

- Ну, - спросил Мовшович, - что делать будем?

- Нужно! - сопротивляясь из последних сил, прохрипел Францисканец, достать! Свиней!..

- Зачем тебе свиньи?

- Загнать! В них! Бесов!! А свиней! В море! По канону! - и обессилевший Францисканец почти пал под натиском бесов.

Мовшович поднял глаза к потолку и взглядом встретился с невидимыми глазами Бога.

- Ну что, Мовшович, - сказал он, - повторим эксперимент?..

- Но ты же знаешь, Мовшович, - услышал он, - нельзя дважды войти в одну и ту же воду. Надо идти дальше...

- Я-то знаю, но они не знают. И не узнают, пока не удостоверятся сами. Поэтому пошли нам свиней...

- Ладно, - вздохнул Господь. И в залу ворвалось стадо свиней.

Францисканец из последних сил оторвался от пола, неимоверным усилием сдержал себя от конвульсий. И осенил всех крестным знамением. И в миг бесы из тел присутствующих переселились в свиней. А те со страшным визгом бросились в море. И утопшие в нем свиньи совместно с заключенными в них бесами были сохраны рыбами. Те были выловлены слугами капернаумского тысячника, зажарены и поданы к столу. В честь исцеления одержимого доктора.

Рыба, получившая позже название "рыбы Святого Петра" была съедена всеми присутствующими. Кроме Мовшовича. Особенно налегали Францисканец и Исцеленный. И все вернулось на круги своя. Изгнанные бесы, вселившиеся в свиней и переваренные рыбами, вновь были съедены людьми. И оказались в питательной среде. И тут началось чтоз-то невообразимое. Обезумевшие бесы скакали из тела в тело, оскверняли воздух, мочились по-собачьи, трахали друг друга. И свистели в два-три члена одновременно. Одновременно ухитряясь хулить при этом Господа. А так как они находились в большом количестве живых людей, то зрелище было омерзительным. Даже для привычных к бесам. А таковых в капернаумском дворце не было.

Ученики Мовшовича тоже оказались участниками грандиозного бардака. И даже получили от него некоторое удовольствие, несмотря на внутреннее сопротивление. И ненависть к вселившимся в них бесам. И когда изможденные от сжигавшей их души и тела борьбы с бесами, они свалились у ног Мовшовича и стали молить его об очередном изгнании, и Мовшович задал им вопрос:

- Что, сильно ненавидите?

- Не то слово, - разом выдохнули ученики.

- То-то, и оно... А вы попробуйте полюбить...

- Кого? - удивились ученики.

- Бесов в себе. Дьявола...

Ученики, дергаясь от буйства бесов, решили, что Учитель свихнулся. Но Мовшович продолжал:

- Возлюбите их, как порожденье Божье, как частицу Его. Ибо ненависть порождает только ненависть. А любовь - любовь. Ибо сказано: возлюби ближнего своего. И врагов своих. А кто вам ближе всего и кто ваш больший враг, чем вселившееся в вас порождение дьявола и сам дьявол. Соберитесь с силами и с благодарностью к Богу постарайтесь любить больше, чем ненавидеть...

И Мовшович сел. Дергающиеся ученики забормотали сердцем слова благодарности Господу за вселение в них бесов. И постепенно тела их стали успокаиваться, руки перестали конвульсивно извиваться. А Первый Книжник поспешно выдернул член из задницы Второго. Внутри каждого послышались звуки какой-то возни, умиленные вздохи и тихий плач. Потом звуки стихли, багровые лица учеников приняли естественный цвет, движения стали плавными. Покой и любовь возвернулись в их души.

- Вот видите, - назидательно сказал Мовшович, - любовь своей вы совершили акт творения. Творения чистоты из грязи. Только в бесконечной любви открывается бесконечность творения. Малая ненависть плодит большую. А питаемый ненавистью дьявол заполняет всю душу. И ненависть распространяется со скоростью эпидемии. И малый плевел ненависти со скоростью передаваемой мысли в считанные мгновения может сожрать весь Божий мир. И Ему придется начинатьвсе сначала. Поверьте мне, я уже это проходил. И еле увернулся от конца. Итак, говорю вам, любовью уничтожьте в себе ненависть и тогда сможете творить Его Царство на земле...

34 И сказав так, Мовшович замолчал, утомленный. Утомленный верой в сказанное. И сомнением в истинности сказанного. Он же был человеком. А из дворца каренаумского тысячника началось великое выселение. Ибо решением исцеленных дворец был назначен "Храмом любви к дьяволу во имя любви к Богу".

И со всех концов мира потянулись к нему толпы одержимых. Разные это были люди. В одних сидел дьявол похоти. В других - дьявол чревоугодия. В третьих - зависти... А в душах многих жило по нескольку дьяволов. И мало того, что они сжирали душу челвека, эти бляди еще и воевали друг с другом. Производя в душах еще большие возмущения. И сосед за просто так убивал соседа. Жены еблись на глазах мужей не с мужьями. Дети выкидывали родителей из домов их.

И всех Мовшович учил словом любви к дьяволу. ради спасения дьявола и самих одержимых им. Но не хватало сил у Мовшовича, чтобы исцелить от ненависти всех. И тогда, подойдя к алтарю, обратился он к присутствующим:

- Приходят люди в Храм, одержимые бесами и дьяволом. И уходят исцеленными. На их место приходят другие одержимые и тоже исцеляются. И нет конца потоку. И не будет. Потому что каждое мгновение рождаются сотни человеков. И с рождением каждого в нем рождается дьявол. И ни у одного человека не достанет сил, чтобы исцелить каждого. Поэтому, уходя отсюда, передавайте другим о сотворении Храма любви к дьяволу в душе каждого живущего. И каждого рождающегося. Тогда каждый станет источником любви. И не останется в мире ненависти. Не скоро это произойдет, ребята, ой, не скоро. А, собственно говоря, что путное может произойти скоро?.. Но идти надо. Чтобы пройти путь, его надо начать. Поэтому вперед, дети мои, вперед, падлы. Я, Григорий Мовшович, волей пославшего меня, ставлю вас в начало пути. От ненависти к любви.

И тогда из толпы вышел ветхий консерватор, не верящий в нынешние дела, а верящий в раньшие слова. Консерватор, который при виде восходящего Солнца требует дополнительных доказательств восхода.

- Почему ты учишь нас, почему говоришь слова, не сказанные ранее, почему делаешь дела, не деланные ранее. Почему нарушаешь привычный ход вещей? Чем докажешь верность твоего учения, твоих слов, твоих дел?