Заговор мерлина - Джонс Диана Уинн

— Я у него об этом спрашивал, — сказал я. — Он, похоже, считает, что принцу проблем и так хватит, без какого-то магического вмешательства. Когда он станет королем. Это Романов так сказал.

На это они озабоченно переглянулись.

— Может, это и правда, — буркнул Дэйв. — Если верить тому, что я слышал, часть романовского острова находится на тридцать лет в будущем.

— И говорят, что он никогда не опускается до лжи, — согласился Чик.

На душе у меня стало поспокойнее. Я надеялся, что дал им достаточно материала для размышлений, чтобы они больше не думали обо мне. С того самого момента, как Арнольд сказал, что меня должны звать Морисом, меня будто мешком по голове шарахнули. Это не сон! Это все на самом деле! Я понятия не имел, как так получилось, но знал, что каким-то образом ухитрился сделать то, чему так мечтал научиться, и попасть в другую вселенную. В настоящий иной мир. И, попав туда, я очутился рядом с этими летательными аппаратами, когда все ждали, что придет новичок, и меня приняли за него.

А это значило, что где-то там, в параллельном Лондоне, есть настоящий Морис.

Если этот Морис — мой ровесник, ему совсем не понравится, что его оставили без завтрака, а потом еще и улетели без него. Он вернется в академию или позвонит туда и все им расскажет. Если мне действительно повезет, в академии просто пожмут плечами и скажут, что так ему и надо, нечего было опаздывать.

Но рассчитывать на это не приходилось.

Куда более вероятно, что, раз это не простой матч, а международные соревнования и они продлятся несколько дней, эти люди из академии позаботились о том, чтобы отправить настоящего Мориса в Марсель. А потом они позвонят кому-нибудь из тех, кто отвечает за охрану принца, и скажут, что Морис уже в пути. На самом деле мне просто невероятно повезло, что они не позвонили, пока я сидел в этом бетонном коридоре и думал, будто сплю. А то взяли бы меня тепленьким. Может быть, отправить его оказалось не так-то просто. Но возможно, они уже позвонили. Возможно даже, Морис уже в Марселе.

И возможно, только то, что маги жутко проголодались и уехали вместе со мной на такси, никому не сообщив, куда направляются, спасло меня от ареста.

Но меня все равно арестуют! В моем мире, если бы я случайно затесался в охрану королевы, меня бы и то непременно арестовали. А тут они все вон какие параноики: даже вокруг крикетного поля и то выставляют магическую охрану — а тут я! Меня наверняка примут за мага-террориста или кого-нибудь в этом духе. Это уж как пить дать. Нет, надо сматываться!

Но в данный момент они вроде как приглядывали за мной, несмотря на то что теперь они пустились обсуждать тотемных животных и то, как они отражают личность мага. Так что я сидел и помалкивал, сохраняя на лице скромное и восторженное выражение, как и подобает новичку. Когда меня спросили, как мне кажется, отражает ли тотемное животное Романова его личность, я сказал:

— Еще бы! У них походка совершенно одинаковая! Они рассмеялись. Потом Чик озадаченно сказал:

— А больше он тебе ничего не говорил? Я ответил:

— Он назвал меня невеждой и ушел с презрением. Тут я задумался, не Морисова ли академия натравила на меня Романова, пока я не совершил каких-нибудь тер-рористических актов. Но сразу понял, что такого быть не может. Романов знал мое имя. А я своего имени до сих пор никому не говорил.

— Наверное, он просто проходил мимо, — с сомнением предположил Арнольд. — Довольно странно. Лучше доложу об этом, как только доберемся до отеля. Ник, приготовься дать подробный отчет магам принца.

— Слушаюсь! — ответил я, а про себя подумал, что лучше удеру по дороге.

Тут Арнольд сказал:

— Дэйв, попроси счет. «Лядишун», или как он там называется по-ихнему. Надеюсь, денег у всех хватает?

Они принялись рыться в карманах. Я с первого взгляда понял, что пара десятифунтовых бумажек, что завалялись у меня в карманах, ничего общего с этими деньгами не имеет. Их банкноты были белые, с черными надписями, больше похожие на какие-то казенные бумаги, а монеты — крупные и тяжелые и звенели, как церковные колокола. Мне стало ясно, что линять надо немедленно.

Я встал и сказал:

— Мне снова надо в туалет.

— Че, пытаешься увильнуть от расплаты? — со смехом спросил Пьер.

Остальные тоже рассмеялись, и Чик сказал:

— Кстати, Ник, а ты ведь так и не сказал нам — какое у тебя-то тотемное животное? Или это государственная тайна?

— Н-нет, — ответил я, бочком пробираясь к выходу. — Это черная пантера.

— Да брось ты! — воскликнул Дэйв. — Черная пантера может быть только у высшего посвященного!

— Я пошутил! — поспешно сказал я. — Просто пошутил!

И пошел к двери, сопровождаемый шуточками и веселым смехом. Мне было неловко. Они, в сущности, были славные парни.

Бежать бегом я не осмеливался, однако шел довольно быстро. Я прошел по коридору мимо толстой француженки — она снова зыркнула на меня исподлобья — и отворил дверь во двор. Дверь была узкая, мне пришлось повернуться боком, чтобы протиснуться. Благодаря этому я заметил, как в дверь кафе вошел офицер, что летел вместе с нами. Офицер размахивал мобильником, и вид у него был весьма взволнованный. Сразу видно, что он разыскивал нас по всему городу.

Я тихо-тихо прикрыл за собой дверь и рванул через двор к черному ходу. За калиткой оказался переулок, заставленный мусорными баками. Но солдат там не было. Пока. Думаю, офицер просто не был уверен, что найдет нас здесь, потому и не приказал оцепить квартал. Но у входа в кафе наверняка поджидает целый отряд. Я бросился бежать.

Я помчался как угорелый, выскочил из переулка, миновал еще несколько улиц, при любой возможности сворачивая в гору. Наверное, зря я так делал. Во-первых, улицы делались все более крутыми, местами они даже переходили в лестницы. Во-вторых, вокруг становилось все больше народу: влюбленные парочки, старушки у дверей — поэтому, когда позади послышались крики, полицейские свистки и топот множества ног, бежать я уже не осмеливался. Люди заметят, что я бегу, и непременно укажут на меня полиции.

А потом стало еще хуже. Внезапно раздался голос Арнольда, звучащий словно бы внутри меня: «Ник! Николас Морис! Иди сюда! Мы хотим задать тебе несколько вопросов». Я и забыл, что они маги. Очевидно, они выслеживали меня с помощью магии.

Потом послышался голос Дэйва: «Хватит, Ник. Не делай глупостей. Николас Морис, все подразделения безопасности подняты по тревоге, тебе не уйти!»

«Мое имя не Николас! — лихорадочно подумал я. — Меня на самом деле зовут Никотодес Эвтандор Тимозус Бенигди Корифоид!» Впервые в жизни я был рад тому, что у меня такое длинное чужеземное имя. Оно как будто заглушало эти голоса. Я повторял его снова и снова и все брел вверх, в гору, пока совсем не запыхался и не вспотел, как в парилке. Я шагал и шагал, на каждом шаге повторяя:

— Никотодес — пфф! — Эвтандор — пфф! — Тимозус — ох! — Бенигди — уф! — Корифоид!

И голоса исчезли, а я вдруг очутился среди ярких огней, магазинов и толп народа.

«Ну слава богу! — подумал я. — Я смогу затеряться в толпе!»

Тут была нормальная городская жизнь. Никто даже не смотрел в мою сторону, пока я пробирался мимо столиков на мостовой, за которыми пили и ели люди. Я перешел через дорогу вместе с веселой компанией, выбравшейся потусоваться. Они все были одеты куда лучше меня, но все равно на меня никто и не взглянул. Шагая вдоль другой стороны улицы и разглядывая дорогие витрины, я слегка отдышался и только почувствовал себя в безопасности, как вдруг с обеих концов на улицу хлынули люди в форме. Полицейские и солдаты никому не давали покинуть улицу, и наряды полиции двигались в мою сторону, проверяя у всех документы.

Я рванул в ближайший переулок. В противоположном конце переулка было что-то вроде большой церкви, и, увидев ее, я остановился как вкопанный. У входа в церковь стояли двое солдат с ружьями на изготовку. Быть может, в этом мире действительно можно было припасть к алтарю, сказать: «Прошу убежища!», и тогда тебя никто не тронет. Именно этого они и не хотели допустить. Я прислонился к стене, думая, что теперь делать. Я в принципе знал, что надо сделать, — просто уйти в другой мир или вернуться в свой собственный. Но у меня это почему-то не выходило, как я ни упирался плечами в ту стенку — точно так же, как не выходило это дома. Я просто не знал, что делать.