Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

Судя по тексту и контексту данной статьи и зная по опубликованным в 1935 г. личным воспоминаниям князя Ф. Касаткина-Ростовского, что в этой статье было почерпнуто князем из личных впечатлений о встречах с Тухачевским, можно полагать, что вся статья была составлена на основании не только личных воспоминаний князя, но и сведений от других лиц. Скорее всего, князь Ф. Касаткин-Ростовский характеризовал подпоручика М. Тухачевского и со слов капитана Ф. Веселаго (1877—1915), непосредственного начальника молодого офицера, командира 6-й роты. В эту роту М.Тухачевский был переведен из 7-й в конце августа 1914 г. Именно человек, непосредственно и постоянно наблюдавший М. Тухачевского, его соратник и боевой товарищ, мог дать ему нижеследующую характеристику: «...Не могу сказать, чтобы он пользовался особенной симпатией товарищей. Первый боевой успех, конечно, вскружил ему голову, и это не могло не отразиться на его отношениях с другими. Его суждения часто делались слишком авторитетными. Чуждаясь веселья и шуток, он всегда был холоден и слишком серьезен, что совсем не было свойственно его возрасту, часто с апломбом рассуждая о военных операциях и предположениях. С товарищами был вежлив, но сух, и это особенно бросалось в глаза в нашем полку, где все жили одной дружной семьей». Конечно, все это весьма похоже на характеристику командира, у которого Тухачевский был постоянно на виду. Известно, что капитан Ф. Веселаго, как и князь Касаткин-Ростовский, окончил Пажеский корпус, только годом позже князя. Однако старший брат капитана, А. Веселаго, также до 1906 г. офицер л.-г. Семеновского полка, был ровесником и сокурсником князя по Пажескому корпусу. «Пажи» всегда весьма чутко проявляли чувства «землячества». Они составляли в полках своего рода микрокорпорацию. Очевидно, капитан Ф. Веселаго был дружен с князем и подробно охарактеризовал ему ставшего известным и интересным подпоручика М. Тухачевского. Интригует также и офицер-однополчанин Тухачевского некий господин X (икс).

«В 1919 г. один из его бывших сослуживцев был вызван неожиданно в Козлов, в ставку командующего одной из советских армий, — так излагал события князь. — Удивленный таким приглашением, г-н X принужден был поехать и там, к удивлению, узнал, что командующим этой армией был Тухачевский. Обласкав г-на X, Тухачевский стал убеждать его поступить на службу к Советам, говорил о возрождении армии, о реформах, им вводимых, о возрождении дисциплины и т. д. Видимо, опьяненный своей ролью и осуществлением своей мечты, он восторженно строил планы покорения всего, что противится новому строю, говорил, что это настоящее служение народу. Дав Тухачевскому, предложившему ему в своей армии дивизию, уклончивый ответ и отправившись для устройства своих дел в отпуск, г-н X, переодевшись кочегаром, бежал в армию генерала Деникина»1.

Предположительно «г-ном X» был капитан Казаков С.М. (1891 —19??). Он принадлежал к дворянам Тульской губернии и, следовательно, мог в это время находиться где-то в ее пределах. Из всех оставшихся в живых к этому времени офицеров —сослуживцев Тухачевского, не оставшихся в Петрограде,

в Москве или не перешедших уже к Юденичу или Деникину и в то же время по своему происхождению живших сравнительно недалеко от Козлова, Казаков — наиболее подходящая фигура. К тому же он являлся однокашником Тухачевского по военному училищу и его ровесником, тоже младшим офицером. В то же время Казаков был кадровым офицером и получившим определенное академическое образование. Тухачевский мог рассчитывать на его честолюбие. В августе 1914 г. Казаков в чине подпоручика занимал должность начальника обоза 1-го разряда л.-г. Семеновского полка. В октябре 1915 г. он был прикомандирован для занятий к Главному штабу. С 16 декабря 1918 г. — в Добровольческой армии, помощник начальника отдела Генерального штаба Крымско-Азовской армии. В ноябре 1919-го — младший помощник начальника общеорганизационного отдела штаба войск Новороссийской области. Однако два обстоятельства не позволяют с уверенностью принять этот вариант расшифровки «г-на X». Во-первых, нет точных данных о времени смерти капитана С.М. Казакова. По одним сведениям, он после поражении Деникина и Врангеля эмигрировал (неизвестно куда) и к декабрю 1926 г. был исключен из списков полкового обл>еди-нения. По свидетельству же генерала А. фон Лампе, капитан

С.М. Казаков умер в конце 1919 г. от тифа. Учитывая смутность и неопределенность первой версии его смерти, информация А. фон Лампе кажется более убедительной. Князь Ф. Касаткин-Ростовский мог с ним общаться уже с февраля 1919 г., оказавшись при штабе В СЮР после побега из Киева. Но даже независимо от даты смерти С.М. Казакова есть еще одно обстоятельство, мешающее именно в нем видеть «г-на X». Казаков, как отмечено выше, уже 16 декабря 1918 г. находился в Добровольческой армии. Ф. Касаткин-Ростовский утверждает, со слов «г-на X», что тот был вызван к М. Тухачевскому в Козлов в 1919 г. Следует иметь в виду, что Тухачевский до 1 января 1919 г. официально яалялся командующим 1 -й армией и быть в г. Козлове, где располагался штаб Южного фронта, не мог. А с 24 января 1919 г. М. Тухачевский был назначен командующим 8-й армией и должен был уехать из Козлова в штаб своей армии. Фактически Тухачевский находился в Козлове в качестве помощника командующего Южным фронтом после 4 января и до 24 января 1919 г. Именно в этом промежутке времени и могла состояться у него беседа со своим однополчанином «г-ном X». Поскольку капитан С. Казаков уже к 16 декабря 1918 г. находился в Добровольческой армии, то идентифицировать его как «г-на X» не представляется возможным. Поэтому следует искать иной вариант для идентификации. В этом отношении, я думаю, определенную помощь может оказать рассказ Р. Гуля.

Вспоминая «о приезде Тухачевского в Париж», писатель рассказывал, что «в Париже как эмигрант жил его друг-однополчанин по гвардии Семеновского полка Сергей Ганецкий. Га-нецкий был материально хорошо устроен, он был директором хорошего отеля «Коммодор». И, зная его, Тухачевский встретился с ним. ...Этот Сергей Ганецкий раньше рассказывал друзьям интересную деталь биографии Тухачевского. Когда в Советской России, после побега из немецкого плена, Тухачевский пошел в формировавшуюся Красную Армию, Ганецкий с удивлением спросил его: «Как ты можешь идти туда?» На что Тухачевский ответил: «Я ставлю на сволочь...»140. Действительно, среди офице-ров-однополчан М. Тухачевского был поручик Ганецкий (или Гонецкий) Николай Николаевич (1896—1976). Другого Ганец-кого в полку не было. Р. Гуль вполне мог легко спутать имя офицера, поскольку свои воспоминания он писал уже в 80-е гг., в преклонном возрасте и незадолго до своей смерти. С Н. Ганец-ким вернувшийся из плена М.Тухачевский мог познакомиться и сдружиться уже в 1917 г. Сам Н. Ганецкий, дворянин, сын полковника, учился до мобилизации в армию в Императорском училище правоведения, затем в Пажеском корпусе. Во время Гражданской войны оказался в Вооруженных силах Юга России, затем в Русской армии генерала П. Врангеля, где служил секретарем в Упраалении финансов. В 1920 г. он эмигрировал во Францию, где с ним в 1936 г. встречался приезжавший в 1936 г. в Париж маршал Тухачевский. Короткий диалог между Н. Ганецким и М. Тухачевским в вольном пересказе Р. Гуля в общем соответствует по содержанию разговору между М.Тухачевским и г-ном X. '

Точной даты прихода Н. Ганецкого в армию генерала Деникина нет, однако тот факт, что он служил не в Добровольческой армии, а именно во ВСЮР, образовавшихся 8 января 1919 г., не противоречит указанию Ф. Касаткина-Ростовского, что г-н X встречался с М. Тухачевским в 1919 г. (как выше указывалось, между 4 и 24 января 1919 г.). Следует также учесть, что на протяжении 20—30-х гг. воспоминания о личности М.Тухачевского оставили лишь два его сослуживца: князь Ф. Касаткин-Ростовский и Н. Ганецкий. Таким образом, Ф. Касаткин-Ростовский написал не воспоминания о Тухачевском. Он использует в своей статье собственные воспоминания, воспоминания Н. Ганецкого, сведения, полученные от В. Готовского берлинской резидентурой врангелевского штаба. Статью эту он, совершенно очевидно, написал по заказу врангелевского штаба в расчете на своеобразную популяризацию Тухачевского в военной белоэмигрантской среде.