Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

По мнению генерала Я. Слащова, «Врангель честолюбив, властолюбив, хитер и в душе предатель, но самый умник из оставшихся там генералов; еще могу добавить: продажен и любит (очень умно) присвоить чужую собственность себе на благо»1. Мнение Я. Слащова, несомненно, весьма субъективно: генералы были военно-политическими антагонистами. Однако это мнение в основном подтверждалось и другими лицами. «Врангель — самый умный генерал в Константинополе, — считал полковник Э. Гильбих, — крайне честолюбив, по слухам, питал даже надежду стать императором России; ради своей выгоды готов потопить кого угодно; не терпит подчиненных с умом и самостоятельным характером; не держит, своего слова; ставит свой интерес выше всякой идеи»100 101. «Достаточно умный, честолюбивый, себялюбивый и страдающий манией величия, — высказывал свое мнение о «черном бароне» генерал А. Мильковский. — Хорошее образование, общее и военное. Твердости нет. Начальник штаба и начальник контрразведки имеют на него влияние. В выборе помощников не терпит людей с собственным мнением. Большой интриган. Пользуется любовью на Галлиполи, так как создал себе ореол мученика и пленника союзников, не позволяющих ему видеться с армией. Ему там верят, так как информация в его пользу. Среди беженцев и казаков любовью не пользуется. Как военный имел несколько бЬев»1.

Примечательны наблюдения русской военно-морской разведки, относящиеся к лету 1921 г.: «Фактически в руках Кутепова находится вся военная сила, в то время как в руках Врангеля — только ставка. Эта группа очень неодобрительно относится ко всем демократическим разговорам штатских людей около Врангеля, еще терпит его «новую тактику», и только полная бездарность генерала Кутепова и его дисциплинированность уничтожают ту силу, которую он фактически имеет в руках... За последнее время благодаря дикому поведению Кутепова, с одной стороны, и агитации против него, которую вел Шатилов, вес Кутепова поуменынился, но все же Врангель с ним очень считается, а в глазах гвардейского офицерства Кутепов — несомненный авторитет»102 103 104. И еще одно важное замечание разведки: «Кутепов — человек, вполне приемлемый для берлинцев, и ими он будет поддерживаться сильнее, чем Врангель»'1.

Впрочем, генерал Кутепов, лидер «первопоходников» и «старых белых добровольцев», «деникинец», по старой памяти претендовавший на роль нового «белого вождя», скептически воспринимался генералитетом, особенно из генштабистов. «Кутепов — храбрый солдат, — считал генерал А. Мильковский. — Характера твердого, жесткого. Может навести порядок и дисциплинировать часть, не останавливаясь ни перед какими угодно мерами. Как большой начатьник безусловно мало пригоден: в бою теряется и управлять частями не может. Почти всегда, где распоряжался, терпел неудачи»105.

«Генерал Кутепов очень честолюбив; хороший фельдфебель; военная бездарность; хам; лично храбр»'1. Так оценивал личность А. Кутепова полковник Э. Гильбих. «Командир корпуса

Кутепов, — по мнению капитана Б. Войнаховского, — отличный строевой офицер и скверный организатор. Способен на должности не выше командира батальона. Честолюбивый, грубый, небольшого ума, очень твердой воли, большой интриган, как боевой начальник всегда терпел поражения»1. Генерал Я. Слащов не любил его и утверждал, что «Кутепов — отличный строевик-фельдфебель — годится на должность до командира батальона — всегда в поводу у своего начштаба, в военном смысле, не стоит ничего»106 107 108.

Что касается В. Витковского, то Я. Слащов считал, что это «был сколок с Кутепова и так же мало, как и он, смыслил в военном деле»'1. «Генерал Яша» называл «их обоих хорошими фельдфебелями»109 110. «Витковский не опасен, — продолжал Я.Слащов свою характеристику, — очень глуп»'1. По мнению полковника М. Мезерницкого, «Витковский — смелый офицер и интриган, глуп»111. Примерно то же говорил о нем и полковник Э. Ги-льбих: «Генерал Витковский — глуп и в военном деле бездарность»112 113. Капитан Б. Войнаховский дал ему более пространную характеристику: «Начдив Витковский. Ограниченный, честолюбивый. Как боевой начальник слаб. Военным делом не интересуется. Хороший организатор и хозяин»".

Можно полагать, что это весьма субъективные характеристики людей из «оппозиционной» П. Врангелю и А. Кутепову «партии Слащова». Но вот запись в дневнике генерала А. фон Лампе: «Вечер провел у Витковского — умеренность, аккуратность и... ограниченность. Вот все, что могу сказать про него»*1.

Репатриировавшиеся в РСФСР генерал Я. Слащов и «сла-щовцы» на допросах в ВЧК так характеризовали боевые качества, военные способности и полководческое мастерство «младших вождей и героев Белого дела», молодых генералов бывшей Добровольческой и Русской армии Н. Скоблина, А. Туркула и

В. Манштейна — «...молодые начальники, выдвинувшиеся в рядах Добровольческой армии. Хорошие партизаны, но на должности более крупных военных начальников совсем не подготовленные, что ныне признается даже их боевыми товарищами, по настоянию коих перед главным командованием они были выдвинуты в своих частях на ответственные посты»1. Их считали «смелыми офицерами, карьеристами»114 115. Столь скептическое отношение самого генерала Я. Слащова и «слащовцев» к Н. Скоб-лину, А. Туркулу, В. Манштейну отчасти объяснимо. Это определенная ревность кадровых офицеров, генштабистов поколения 80-х гг. к молодым «выскочкам», выдвинувшимся в период Гражданской войны и выдвинутым ею.

2

Советская военная элита в представлении белого зарубежья в начале 20-х годов.

Представления о составе советской военной элиты в общественном мнении белого зарубежья в это время формировались и на основе информации и мнений компетентных кругов русской военной эмиграции. Они прекрасно знали многих военных специалистов, служивших в Красной Армии, еще по дореволюционной их служебной и профессиональной деятельности. Одних по совместной службе или учебе, приятельским отношениям, других — по репутации, сложившейся в ходе Гражданской войны.

«Совершенно точно и документально установлено, — своеобразно выразил мнение русской военной эмиграции, обозначив самых авторитетных «красных генералов», представитель барона П. Врангеля в Берлине генерал А. фон Лампе 6 июня 1923 года, — ...что в Германии ни одного из представителей красного командования (вроде Тухачевского или Буденного) или видного офицера Генерального штаба (вроде Гатовского, Свечина, Бонч-Бруевича, Гутора и др.) никогда не было и нет...»1.

Среди перечисленных лиц нет главкома Каменева. К 1922 г. в русском белом зарубежье были убеждены, что действительным руководителем Красной Армии, стоящим за спиной у главкома

С. Каменева, «в его тени», является начальник Штаба РККА П. Лебедев. «Троцкий выкуривает» генерала П. Лебедева «с должности начальника штаба Каменева, которого Лебедев забрал в свои руки», — записал в своем дневнике 16 ноября 1922 г.

A. фон Лампе. Отражая уже давно устоявшееся в русском зарубежье мнение, Р. Гуль писал, несомненно по отзывам лиц, хорошо знавших П. Лебедева: «Талантлив и тонок...Талантливый, но в тени начштаба П.П. Лебедев, слывший «Борисом Годуновым» при «Федоре Иоанновиче» (С. Каменеве)»116 117 118. Однако генерал фон Лампе все-таки не упомянул П. Лебедева среди перечисленных им выше «генштабистов».

В апреле — июле 1923 г. в дневниковых записях А. фон Лампе упоминаются А. Снесарев, А. Геккер, командующий Отдельной Кавказской армией А. Егоров, его начальник штаба

С. Пугачев, командующий Петроградским военным округом

B. Гиттис1. Автор дневника знал его еще по службе в старой армии119. Но из этих упоминаний незаметно, чтобы генерал считал их в числе наиболее выдающихся представителей «красного командования» или «офицеров Генштаба».