Генрих Гейне - Александр Дейч

Отсюда как-то вышел опьяненным Гарри, в лунную ночь, и тогда он увидел, как дома, обычно враждебно смотрящие друг на друга, вдруг трогательно-христиански озирались вокруг и простирали вдоль улиц примиряюще свои каменные руки, так что он, бедняга, шел посреди улицы, боясь быть раздавленным.

«Многим покажется эта боязнь смешной, и я сам смеялся над ней, когда уже трезвый на утро я шел по той же улице и дома снова прозаически скучали друг против друга. Действительно, нужно несколько бутылок поэзии для того, чтобы в Берлине увидеть нечто другое, чем мертвые дома и берлинцев. Здесь трудно обнаружить умы. В городе так мало старины и он такой новый; и все же эта новизна так стара, так отцвела и так отмерла».

Но опьянение вином приходило редко. Кто знает, быть может это был как раз вечер того трагического дня, когда Гарри получил известие, что Амалия Гейне отдала свою руку Джону Фридлендеру. Это событие случилось 15 августа 1821 года, а в декабре этого же года вышла, наконец, в Берлине тощая книжечка лирики Гейне, в издании книгопродавца Маурера.

По причинам, от поэта не зависящим, как это он указывал в свое время издателю Брокгаузу, в сборник вошли главным образом любовные стихи: «Сновидения», как зарницы воспоминаний о романтическом детстве, и цикл стихов, посвященных скорби о потерянной любви.

Здесь же были напечатаны и две великолепные баллады, «Гренадеры» и «Бальтасар».

Казалось, счастье на миг улыбнулось Гейне. Весной 1831 года он познакомился с редактором модного журнала «Собеседник», профессором Губицем.

Гарри пришел к нему, так сказать, прямо с улицы. Он принес Губицу несколько стихотворений и сказал при этом: «Я вам совершенно не известен, но хочу стать известным благодаря вам».

Губищ, обратил внимание на болезненно-бледное лицо поэта, на его нервные движения; он отнесся очень внимательно к его произведениям. От романтических стихов Гарри на него повеяло даже какой-то странной жутью, но он увидел в них несомненный поэтический дар. И одновременно Губиц был испуган непривычной метрикой Гейне, далекой от узаконенных классических шаблонов. В разговоре с Гейне Губиц предъявил требования некоторых переделок в стихах, Гарри отстаивал свои позиции, доказывая, что его стихи написаны в стиле подлинно народных песен, но вce же сделал некоторые исправления, и стихи были напечатаны.

Губиц сблизился с Гейне и стал, видимо, покровительствовать ему. Он порекомендовал издателю выпустить сборник стихотворений Гейне. Издатель согласился, рискуя только бумагой и типографией. Гейне он дал в виде гонорара сорок авторских экземпляров.

Гарри охотно роздал их своим друзьям с широкими прочувственными надписями. Один экземпляр он отправил Гете с почтительнейшим сопроводительным письмом: «Я имею множество оснований послать мои стихи вашему превосходительству. Приведу лишь одно из них: я люблю вас. Я полагаю, что это основание веское. - Мои вирши, знаю это, пока еще мало чего стоят; лишь кое-где можно усмотреть задатки того, что я однажды могу создать. Я долго не мог составить себе определенного мнения о сущности поэзии. Люди сказали мне: спроси Шлегеля, а тот сказал: читай Гете. Я добросовестно последовал его совету, и если из меня выйдет когда-нибудь толк, я знаю, кому я этим обязан».

Письмо пропало зря. Веймарский сановник и поэт Гете, вероятно, получал немало таких писем и произведений от молодых поэтов. Гете ничего не ответил Гейне и вернее всего не читал его книжки.

Первая книжка стихов Гейне, вообще говоря, не произвела впечатления на широкие круги читателей. Но она вызвала все же несколько хвалебных рецензий. В «Собеседнике» в жидковатой статейке отметил дарование поэта друг Гарри, Варнгаген фон-Энзе.

Гораздо интереснее была статья старшего товарища Гейне, Карла Иммермана, которую тот напечатал в «Рейнско-Вестфальском вестнике».

Иммерман справедливо усмотрел в индивидуалистических стихах Гейне нечто типическое для своего времени, и указывал, что поэт должен «быть закован в сталь и железо и держать всегда наготове свой меч». Он почувствовал в стихах Гейне «ту горькую ярость против ничтожного, бесплодного безвременья и ту глубокую вражду к нему, которая кипела в целом поколении».

Еще глубже было суждение того, к сожалению пожелавшего сохранить свое инкогнито, критика, который написал о книге Гейне, в том же издании, что Иммерман. Он увидел в стихах поэта жуткий образ ангела, отрекшегося от своего божества, «благородную красоту, уничтожаемую холодной и издевательской улыбкой, властное величие, переходящее в высокомерие и классическую скорбь»… Никогда еще в германской литературе, по мнению анонимного критика, ни один поэт не обнаруживал всю свою субъективность, свою индивидуальность, свою внутреннюю жизнь с такой ошеломляющей бесцеремонностью. Тщетно, слава богу, вы можете искать в его стихах, элементы романтической школы, рыцарства и монашества, феодального быта и иерархии.

Прозорливый анонимный критик делает глубоко знаменательный вывод: «Чистая буржуазность, чистая человечность - это единственный элемент, который живет в стихах Гейне. Одним словом Гейне - поэт для третьего сословия».

Так этот критик понял, или вернее почувствовал, тот процесс, который происходил в творчестве Гейне. Его друзья из литературного кружка Варнгагена при появлении стихов тотчас же объявили Гейне королем романтики. Они не видели существенного отличия между лирикой Гейне и тех романтиков, по стопам которых он шел. Да, Гейне писал в романтическом стиле, он черпал свои сюжеты в пределах традиционной романтики. Но это было потому, что он не мог еще найти своей формы, своей манеры, которая могла бы служить противоядием «от тех змей, которые с такой опасностью для жизни подстерегали его в мусоре старых соборов и феодальных замков».

Еще до того, как он нашел это противоядие, он уже для наиболее чутких людей своего времени был поэтом «третьего сословия».

Проходят годы мучительной борьбы с романтической отравой, прежде чем Гейне начинает изживать её и может поднять против нее меч, - увы! - нередко слишком слабый и легко получающий зазубрины.

В январе 1823 года Гейне пишет письмо Карлу Иммерману, одному из тех, кто приветствовал его первое поэтическое выступление. Он сообщает своему другу, что он передает издателю свою новую книгу, которая будет содержать «маленькие, забавно сентиментальные песни, образную южную романтическую драму и очень маленькую северомрачную трагедию».

Попутно Гейне говорит о том, что ходят толки меж глупцами, что Гейне пытается соперничать с Циммерманом. «Они не знают, что прекрасный, ярко переливающийся бриллиант нельзя сравнить с черным камнем, у которого просто исключительные грани и из которого молот времени выбивает злые, дикие искры. Но что нам до глупцов?!. Борьба укоренившейся несправедливости, властвующей глупости и зла: если вы хотите взять меня собратом по оружию в этой священной борьбе, я дружески протягиваю вам руки. Поэзия в конце концов прекрасная, но второстопенная вещь».