Знак королевы вампиров - Джой Хилл

— Не… не кусаться. — Он открыл глаза, в которых светились желание и темные страсти. Он сам был похож на демона: красивый, озлобленный, готовый сделать все, что ад или Небеса попросят, лишь бы это помогло ему заполнить пустоту души.

— Не кусаться, — кивнула она. — Договорились. Я о тебе позабочусь. Как и Джейкоб.

Иди сюда, Джейкоб. Я хочу чувствовать, как ты меня касаешься.

Он хотел положить ее себе на колени и как следует отшлепать, но послушно сделал шаг вперед, думая сразу о множестве вещей. Он обратил внимание на то, что мускулистое тело Гидеона покрыто шрамами: это был настоящий воин. Он сражался всю свою сознательную жизнь.

Злой. Обиженный тем, что всегда надо драться. Защищать.

Джейкоб помедлил. Он злится на меня.

Конечно. Голос Лиссы в его голове прошелестел, как вздох нетерпения. Старший брат.

Честь требовала защищать тебя. Конечно, он злится, ведь волноваться за тебя — это его нормальное состояние. Он нашел любовь, что-то, что принадлежало только ему, и у него это отняли. Его бросил брат, которому он так много отдал. Хотя сегодня ночью это абсолютно не важно. Не между нами. Есть только необходимость.

Несмотря на его сопротивление и злость, вызванную тем, что она манипулировала ситуацией, сейчас он стоял прямо позади нее. Наклонившись вперед, он зарылся носом в ее волосы. Свободной рукой она взяла его за руку и положила себе на бедро. Вдохновленный этим, он положил вторую руку ей на талию, погладил бедра. Ее тело прижалось к нему, его затвердевший член оказался чуть выше мягких ягодиц, обтянутых черным атласом. Она потерлась о него медленным волнообразным движением, костяшками пальцев лаская твердый живот Гидеона, его широкую грудь. Ее вторая рука все еще обхватывала толстый член его брата. Большим пальцем она играла с его головкой.

Джейкоб руками приподнял ее груди, сжимая их, заставляя брата смотреть на них, в то время как она выгибалась назад от возбуждения. Дикий мужской инстинкт заставил Джейкоба схватить руками ворот платья, разорвать его, обнажая для Гидеона ее груди.

Взгляд Гидеона задержался на ее спелых полушариях, так соблазнительно приподнятых атласным бюстгальтером. Его брату всегда нравились женские груди. Лиссины, хотя и были маленькими, имели прекрасную форму, были полными и упругими. Руками Джейкоб провел вниз по атласу, по выпуклости твердого соска. Взявшись за тонкую полоску ткани между чашечками, рывком разорвал бюстгальтер. В потемневших глазах Гидеона плескалось яростное желание. Он помедлил, наклонился и начал губами ласкать сосок. Свободной рукой взялся за вторую грудь. Лисса извивалась в их руках, все больше закидывая голову назад.

Он не мог знать, о чем думал Гидеон. Джейкоб не был уверен, что он хочет продолжать. В его крови бродило ощущение, которое было трудно определить. Эту женщину он любил, считал ее своей, хотя знал, что его собственнические чувства то развлекали, то злили ее. За последние несколько недель она несколько раз предлагала его тело другим. Приказывала ему подчиняться. Учила тому, что удовольствие можно получить, повинуясь ее воле. В те моменты он понимал, что ему нужно ее прикосновение, ее приказ, словно компас, указывающий на наслаждение. Сейчас они поменялись ролями. Она намеревалась соблазнить его брата, возможно, только по указанным ею ранее причинам. Но для того чтобы погрузить их обоих в поток наслаждения, ей нужно было, чтобы Джейкоб ее возбудил. Это желание, высказанное мысленно: Иди ко мне, Джейкоб. Я хочу чувствовать твое прикосновение, — разрывало его между похотью и шокирующей мыслью о том, что она хотела заставить его делить ее с другим мужчиной. С его собственным братом.

В какой-то момент она опустила руки и сантиметр за сантиметром начала медленно поднимать юбку. Вверх, вверх, обнажая кружевные чулки, подвязки… Трусиков на ней не было.

Я хочу, чтобы ты был внутри меня, Джейкоб. Сзади, прежде чем твой брат войдет в меня. Ты мне нужен.

Джейкоб уронил руку, провел по ее бедру. Он прижал свою ногу к ее ноге таким образом, что она оказалась словно бы в ловушке между ним и бедром Гидеона. Когда втолкнул пальцы ей во влагалище, во влагу, которая словно втягивала его еще глубже, он увидел, что глаза Гидеона блестели от желания. Она содрогнулась, задыхаясь и обнажив клыки.

— Умоляйте, госпожа. — Он мог не говорить этого вслух, но потребовал этого хриплым голосом. Он не знал, было ли его желание наказать ее навеяно ею самой, моментом, или оно было его собственным. Это не имело никакого значения.

Внимание Гидеона на мгновение переместилось на него, затем вновь вернулось к женщине между ними. Требование Джейкоба словно сняло последние запреты, он сдался своим собственным желаниям, рыча, словно бешеное животное. Схватив обе груди, Гидеон потянул их еще сильнее вверх, выгибая ее назад, а сам снова накинулся на ее соски, на этот раз пустив в ход и зубы.

Лицом она повернулась к Джейкобу, слегка покусывая его клыками, еще сильнее прижимаясь нежной попкой к его члену. Когда их глаза встретились, она рукой обвила его за шею, положив ладонь ему на лопатки. Используя этот рычаг, она подняла ноги. Гидеон, поняв намек, скользнул руками под нее, закинул ее ноги себе на бедра; его член оказался в ловушке между их телами, вблизи от места своего назначения.

Ты позволишь своему брату трахнуть меня не предъявив на меня никаких прав?

Вы играете со мной, моя госпожа.

Я приказываю тебе. Умоляю тебя. Ты мне нужен.

Он взялся за подол ее юбки.

Я не буду нежен, моя госпожа. Вы меня слишком рассердили.

Я знаю. Это сделает тебя еще тверже.

Пробормотав проклятье, он расстегнул джинсы, рукой прижал ткань платья к пояснице и вошел в нее. Она, очевидно, нанесла смазку, так как он сразу вошел, быстро и глубоко. Она закричала, когда Гидеон вошел в нее спереди. Они оба были достаточно крупными мужчинами, и Джейкоб чувствовал давление брата в ее влагалище, пока он сам занимался ее задом.

Природная, внутренняя необходимость. В этом моменте не было ничего мягкого и женственного. Она позволяла их животным инстинктам взять верх. Подбадривала их. Желала этого, хотя, как Джейкоб чувствовал, и дала Гидеону возможность укрыться в ее гавани от того шторма, который он поднял в своей жизни. Она понимала его боль и страдания, хотя Гидеон в это не верил. Не важно, было ли это благодаря ее женской интуиции, долгой жизни или ее собственному опыту, когда она потеряла мужа, — у нее был этот дар. Она заставляла Джейкоба чувствовать и испытывать такие эмоции, о существовании которых он даже не догадывался. Этого он отрицать не мог, не важно, контролировала она его ощущения в тот момент или нет.