Русский пасьянс - Владимир Пимонов

Собрался высший свет: политики и министры, бизнесмены и шоумены, дипломаты и журналисты, дамы света и полусвета. Хоть и в нищей стране, но одеты все с иголочки, как теперь говорят, от кутюр. Дамы в декольтированных платьях выглядели элегантно, хотя фальшивые бриллианты блестели несколько вызывающе, а чересчур густой макияж искажал лица. Французский парфюм по-русски смешивался в воздухе с запахом пота и винными парами.

Отмечали юбилей партии "Яблоко".

- Это единственная партия в стране, среди членов которой нет бандитов, - заметил один из гостей.

Другой гость, уже слегка поддавший, поддержал разговор.

- Да здравствует "Яблоко"! Ура! - заорал он и осушил очередной бокал шампанского.

Лидер "Яблока" экономист Григорий Явлинский в молодые годы, говорят, попал в психиатрическую больницу. Соратники утверждают, будто КГБ хотел объявить его шизофреником за политическую деятельность. Враги же распускают слухи, что он просто "косил" от армии.

На Западе не понимали, почему интеллигентный, "честный сторонник демократических реформ" Явлинский так и не стал президентом России.

Вспомнились циничные, но отражающие российскую действительность слова генерала Коржакова, бывшего начальника Службы безопасности президента, сказанные Явлинскому перед выборами:

- Гриша, ты не выиграешь, ты же еврей.

Чоканье бокалов прервалось. Гости перестали жевать. Короткая пауза разрядилась возгласами:

- Смотрите! Горбачев пришел! Горбачев пришел!

И вот он появился: безукоризненный черный костюм, белоснежная крахмальная рубашка, шелковый пятнистый галстук. С достоинством, энергично прошел к центру зала, как актер в главной роли выходит на авансцену для аплодисментов. И тут же оказался невидим в кольце облепивших его друзей и просто зевак, желающих поприветствовать отца перестройки.

Последний лидер развалившейся сверхдержавы давно сошел с большой политической сцены, но стал желанным гостем интеллигентских посиделок и презентаций.

За день до этого помощник Горбачева сказал мне по телефону, что его шеф не сможет дать интервью по причине невероятной занятости.

МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ

Я поймал на себе взгляд Горбачева. Его теплые темные глаза были заряжены каким-то магическим, дьявольским биополем, пронизывающим пространство.

При встрече с бывшим генсеком понимаешь значение заморского слова "харизма", ставшего модным в отечественном политическом жаргоне с его приходом к власти.

Я подошел к Горбачеву поближе.

- Михаил Сергеевич, можно с вами сфотографироваться на память? спросил я, понимая, что мой редактор в Копенгагене просто пошлет мой репортаж о нелепой московской тусовке ко всем чертям, если не будет даже фотографии "Горбачев и я".

- Горбачев не возражает, - ответил Горбачев со свойственной ему манерой говорить о себе в третьем лице. - Подходи поближе, давай встанем поудобнее. - Он слегка обхватил меня за талию, приготовившись позировать перед камерой. Я же нахально обнял его за плечо и прижал к себе. И почувствовал, как Горбачев напрягся, думаю, просто опешил от такой наглости.

Фотографировал нас мой старый товарищ и коллега, итальянский журналист Джульетто Кьеза, давний друг Горбачева. Он-то и представил меня бывшему генсеку.

Фотография получилась редкая. Напрягшийся Горбачев с полуоткрытыми губами, не сумевшими выдавить даже подобие улыбки, стоял с застывшим в растерянности лицом в обнимку с ехидно прищурившимся человеком в бабочке.

На заднем плане виднелся красный плакат с надписью "Народ и Яблоко едимы!"

Я слышал, Горбачев потом немало удивился, увидев эту фотографию, занимавшую целый разворот в датской газете.

ДАТЧАНЕ - МИРНЫЕ ЛЮДИ

Получив заветный снимок "на память", я перешел в журналистскую атаку.

- Михаил Сергеевич, что вы думаете о Дании? - выпалил я совершенно идиотский вопрос, подкоркой помня: датского читателя интересует в иностранцах только одно - их мнение о Дании.

- Дания - замечательная страна. Датчане хорошие и мирные люди. Россия никогда не воевала с Данией. У нас с Данией мирные отношения уже пятьсот лет. Россия и впредь будет развивать добрососедские отношения с Данией... Горбачев бросал дежурные фразы, будто выступал на съезде КПСС.

Интервью явно не получалось, но я упорствовал:

- Михаил Сергеевич, а что вы думаете о будущем России? Можно ли победить коррупцию и остановить обнищание людей? Что бы вы сделали сегодня, если бы были президентом?

- Об этом я когда-нибудь позже расскажу, - отрезал Горбачев и растворился в толпе.

ПИСЬМО РЕЙГАНУ

Я вспомнил прошлое, молодого генсека Горбачева, эпоху перестройки. Как это было?

Ноябрь 1985 года. Москва. Накануне переговоров между Горбачевым и Рейганом в Женеве газета "Вашингтон Пост" опубликовала статью о предстоящей встрече лидеров сверхдержав.

К неудовольствию советских властей статья начиналась с цитаты из моего личного письма американскому президенту. Я обратился к Рейгану с просьбой поднять на встрече с Горбачевым вопрос о советских отказниках, которым власти не разрешали выехать на Запад для воссоединения со своими семьями.

К тому времени я третий год подряд безуспешно добивался разрешения на выезд из СССР в Данию к жене и дочери.

Американцы увязывали тогда свободу эмиграции с вопросами разоружения. Жесткая позиция Рейгана вынуждала СССР идти на некоторые уступки и выдавать выездные визы известным отказникам.

Свое письмо Рейгану я передал через тогдашнего посла США в Москве Артура Хартмана при почти мистических обстоятельствах.

Знакомый дипломат пригласил меня в резиденцию посла на праздник Хэллоуин, канун Дня Всех Святых. Живущие в Москве американцы ежегодно 31 октября отмечали этот праздник в знаменитом доме на Спасопесковской площадке, ставшем резиденцией американских послов в СССР ещё при Сталине.

Такого карнавала с переодеваниями я раньше никогда не видел.

При входе в посольскую резиденцию американские дипломаты, одетые в неказистые серые костюмы фабрики "Большевичка", с повязками "дружинник" на рукавах, проверяли у всех гостей паспорта и московскую прописку.

Посол Хартман вырядился в Черта. На лбу его торчали приклеенные бумажные рога, а на лице черной тушью были намалеваны усы и бородка.

Западные дипломаты и журналисты в советской милицейской форме и с бутылками водки в руках отплясывали гопак вокруг картонных гробов-коробок с выведенными на них красным фломастером именами покойных советских вождей: Брежнева, Андропова и Черненко. Всей этой похоронной процессией дирижировал Черт, распевая битловский хит "Снова в СССР".

По случаю карнавала я был в дурацком полосатом костюме, изображавшем форму узника сталинского ГУЛАГа. После "похорон коммунизма" я подошел к рогатому послу Хартману и попросил его передать мое письмо президенту Рейгану.

- Ваше письмо будет отправлено диппочтой прямо в Белый дом. Оно попадет президенту Рейгану в руки. Вы получите ответ, - заверил меня посол и по-дьявольски улыбнулся.

И действительно, ответ на письмо американскому президенту я получил уже на следующее утро. Правда, не от Рейгана, а от Горбачева. Точнее, от его КГБ.

НЕ СВЯЗЫВАЙТЕСЬ С ЕВРЕЯМИ

- Ну что же вы, Владимир Иванович, опять с жидами связались? - Я ещё не успел протрезветь после ночной попойки в посольской резиденции, поэтому бодрый голос в трубке неприятно резал слух.

Голос принадлежал оперативнику Пятого управления КГБ, занимавшемуся идеологической контрразведкой, психиатрическими репрессиями против диссидентов и борьбой с сионизмом, а попросту говоря - с евреями, желавшими выехать на историческую родину, в Израиль.

- Что вы имеете в виду? - наивно спросил я, потягиваясь в постели.

- Ну там же вчера среди гостей были в основном лица еврейской национальности из числа советских граждан. И вы среди них. Письмо Рейгану передали, в антисоветском шабаше участвовали. На гробах плясали, продолжал голос.

- Это же карнавал. Гробы Брежнева, Андропова и Черненко были шутовские, не настоящие... - Я будто оправдывался.

- Не произносите этих имен по телефону, - оборвал меня голос.

- А откуда вы знаете о моем письме Рейгану? - поинтересовался я, разыгрывая дурака.

- Мы все знаем. Не надо писать Рейгану. Он враг СССР и сионист. Поверьте нам, вам эти письма не помогут.

- А что поможет? - спросил я.

- Только мы. Уже принято решение выпустить вас в Данию.

- Как? Я могу уехать? - изумился я, не веря своим ушам.

- Можете, но не ранее января 2002 года. Раньше этого срока никак не уедете, - сказал голос.

Не читали в Пятом управлении Булгакова, а если читали, то, наверное, не воспринимали всерьез. А зря. Ведь "Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила"...

Осенью 1988-го, уже будучи датским журналистом, я ходил в Белый дом в Вашингтоне на брифинги пресс-секретаря уходящего с поста "врага СССР и сиониста" президента Рейгана. А ещё через три года не стало ни Пятого управления КГБ, ни Империи зла.