Желтая долина, или Поющие в терновнике 4 - Пола Сторидж

– Да, – ответил Уистен деревянным голосом. – Да, конечно…

Патрик сразу же оживился.

– Где они? Ваш человек говорил, что вроде бы в Оксфорде…

– Да, там, и в очень хороших руках, – повторил О'Рурк таким тоном, будто бы речь шла о собаках или о вещах, которые надо было передать в «хорошие руки» (так подумалось Патрику). – Если вы хотите их увидеть…

– Да, да, конечно же…

– Хорошо.

После этих слов Уистен извлек из кармана записную книжку и, открыв ее на известной ему странице, протянул собеседнику.

Патрик быстро переписал адрес (при этом руки его дрожали, буквы прыгали, та как он с трудом держал авторучку), протянул блокнот обратно и сдавленным голосом произнес:

– Благодарю. Они никуда не могут оттуда уехать?

– Вряд ли.

– Это самое лучшее, что вы для меня сделали… Большое спасибо.

– Не за что, – улыбнулся Уистен, – не за что, мистер Джеймс Рассел… Вы не забыли – ведь вас отныне будут называть только так…

Через несколько дней Патрик прибыл в Оксфорд. Оставив вещи в гостинице, он сразу же побежал по адресу, полученному от Уистена.

Патрик О'Хара без особого труда разыскал дом четы Хартгеймов – тем более, что Оксфорд не был большим городом – коттедж приемных родителей его детей стоял на главной улице известного квартала, и не найти его было просто невозможно.

О'Хара шел, все время ускоряя шаг.

Ага, вот этот самый дом – добротность, респектабельность и основательность его свидетельствовали о том, что хозяева – действительно не самые бедные люди в этом городе.

Неожиданно у Патрика перехватило дыхание: у входных ворот он различил две до боли знакомые детские фигурки.

Он резко остановился, будто бы споткнувшись, и напряг зрение.

Да, конечно…

Это были они – Уолтер и Молли.

И тут Патрик замешкался – он не знал, что ему делать, как поступить, как вести себя в такой ситуации.

Броситься к детям?

Да, таков был его первый порыв, однако неимоверным усилием воли он удержал себя. Нет, так нельзя…

Ведь для детей он давно уже живой мертвец, человек, осужденный за тяжкое преступление – и пусть он не совершал его, это неважно, – он, Патрик О'Хара, уже поставлен самим собой вне закона.

Как воспримут они его появление? Не будут ли они напуганы неожиданной встречей?

Не нанесет ли он им таким образом непоправимую душевную травму?

Опершись спиной о чугунную решетку, чтобы не потерять равновесия, Патрик вытащил сигареты и нервно закурил, не сводя глаз с детей.

Да, это были они – Уолтер и Молли, Молли и Уолтер… Брат и сестра.

Его родные дети.

Бросив окурок под ноги, Патрик медленно пошел по направлению к дому Хартгеймов – у него не было никакого плана, он и не знал, что скажет теперь детям – настолько он был взволнован и обескуражен.

Боже, только бы не упасть!

Боже, сделай так, чтобы он не потерял сознания, чтобы он…

Нет, нет, ничего не надо, сейчас, сейчас он подойдет к ним…

Сейчас, сейчас…

А дети, ровным счетом не обращая никакого внимания на странного прохожего, который почему-то пошатываясь, приближался к ним, продолжали заниматься своими делами.

Оказавшись на довольно близком расстоянии от детей, Патрик подошел к Уолтеру и взглянул ему в глаза:

– Мальчик, – сдавленным голосом произнес он, стараясь не смотреть на Уолтера, – мальчик, скажи, пожалуйста, как пройти к церкви Святой Анны?

Уолтер, оторвавшись от игры, обернулся и сдержанно ответил:

– Сэр, вы ошиблись. Церковь Святой Анны в другой стороне… Вам следует пройти четыре квартала, повернуть направо, затем – еще два квартала прямо и квартал налево. Это недалеко…

Патрик остолбенело смотрел на Уолтера.

– Это в ту сторону, – мальчик указал вдоль улицы. – Недалеко…

– Спасибо, молодой человек, – прошептал Патрик и не оборачиваясь пошел прочь…

На обратном пути О'Хара купил в ближайшей лавочке бутыль виски, и когда вернулся в гостиницу, то первым же делом, даже не раздевшись, вынул пробку и сделал несколько глотков обжигающего напитка.

Он давно уже не пил спиртного – наверное, в последний раз это был эль в пабе «Три каштана» при знакомстве с Уистеном.

Алкоголь резко, как каленое железо, обжег его внутренности, а затем приятным теплом растекся по всему телу. С отвычки голова у Патрика немного закружилась, однако спустя несколько минут он неожиданно ощутил прилив сил и уверенности в себе – качеств, которых ему теперь так недоставало.

О'Хара отставил бутыль и, усевшись на кровать, задумался…

Да, не так, совсем не так он представлял себе встречу с детьми…

Он, взяв стакан, из которого только что пил виски, брезгливо понюхал его и поставил на прежнее место.

Запах алкоголя был неприятен, даже противен, но О'Хара знал, что если сейчас не выпьет – какое там «не выпьет» – если он не напьется, как свинья, то просто сойдет с ума.

Наверное, как сам он когда-то говорил, «защитная реакция».

Впрочем, тогда эти слова были произнесены совершенно по другому поводу…

А-а-а, неважно.

И Патрик, тяжело вздохнул, вновь налил себе виски и поднес стакан ко рту.

Да, он был готов ко всему, но только не к этому – если бы днем, часом, минутой раньше ему бы кто-нибудь сказал, что его родной сын, его Уолтер не узнаёт его, Патрика, своего отца, то он бы он души рассмеялся.

Это было невозможно!

Слишком хорошо знал О'Хара своего сына, слишком много вложил в него…

Но факт оставался фактом: Уолтер действительно не узнал папу.

Может быть, прошло слишком много времени – все-таки, почти два года?

Может быть, тюрьма и лагерь, постоянные тревоги и лишения, бегство из лагеря так сильно изменили его внешность?

Поднявшись, Патрик отставил стакан, из которого так и не сделал больше ни одного глотка, подошел к настенному зеркалу и поднял глаза – он давно не смотрел на себя в зеркало, и собственный вид неприятно удивил его.

Да, разумеется, он изменился, и изменился очень сильно – лицо было изборождено многочисленными глубокими морщинами, мешки под глазами и ранняя седина, которой еще год назад в помине не было, сильно старили Патрика – лет на десять-пятнадцать не меньше – теперь вряд ли кто-нибудь мог дать ему тридцать пять лет: он выглядел почти как пятидесятилетний.

Надо было что-нибудь делать…

Но что?

Пойти к Хартгеймам, чтобы сказать, что он, Патрик О'Хара и есть законный отец их приемных детей, Уолтера и Молли?

Ну, допустим.

Но как он это докажет?

Ведь даже родной сын не узнал его, а по документам он, Патрик О'Хара, с недавнего времени был Джеймсом Расселом, уроженцем Лондондерри…

Напомнить детям что-нибудь, связанное с их домом, с детством?