Тристания - Куртто Марианна

Однако послушно садится возле кровати, повизгивает и смотрит на меня.

— Все, пошли отсюда, — говорю я, а оно вскакивает и облизывает свои запачканные маслом губы.

Наступает утро.

Марта просыпается, видит себя будто со стороны и не может поверить, что жизнь — это взаправду. Тем не менее одеяло и подушка на ощупь такие же, как всегда, а влажная простыня липнет к спине.

Берт спит. Марта встает и идет на кухню, смотрит на синие крашеные стены и на привычные предметы вокруг как на что-то новое. Вспоминает запах краски, которая сохла медленно и приставала к собачьей шкуре, словно собака бегала по небу; вспоминает о собаке.

Распахивает дверь дома и зовет, но собака не приходит.

Лава остановилась.

Отдыхает где-то наверху — там, где Марта снимала мокасины и глядела на овец…

Она оставляет дверь открытой. Марта привыкла не запирать дверь, а еще привыкла погружать по утрам руки в кофейные зерна, хотя кофе она варит редко.

— Да вернется твоя Этель, можешь не беспокоиться, — слышит Марта голос мужчины и вздрагивает. — Эта псина всегда возвращается, ничего другого она не умеет, — добавляет Берт, а Марта оборачивается и чувствует: все, что было между ними ночью, осталось в прошлом.

— Не знаю, — отзывается она. — Сколько всего мы умеем, когда никто не смотрит?

— Марта, — говорит Берт, — мы справимся. Все наладится.

— Этого никто не может знать.

— Я знаю. Остров не причинит нам вреда. Он любит нас.

— Остров не умеет любить. Он лишь точка на карте, — отвечает Марта и идет в кладовку, достает банку с кофе и стучит ею об стол.

— Но очень необычная точка.

Марта открывает банку и понимает, что зерен почти не осталось.

Смотрит на Берта и видит его впервые за все утро, а может быть, за всю жизнь. И не знает, кто он такой.

Почему муж следует за нею и в то же время оставляет одну?

Марте не хватает кислорода, она выпускает банку из рук и выходит на улицу. Во дворе по-прежнему стоит этот запах, одновременно знакомый и чужой; он растекается повсюду и напоминает Марте о том, как однажды она забыла пингвиньи яйца на подоконнике. Почему она оставила их там, почему позволила запаху распространиться и пропитать одежду? Почему она это сделала?

Марта поднимает взгляд и смотрит на склон, по которому змеится тропа, ведущая наверх, к картофельным полям. Тропа змеится вниз, вдоль нее движутся какие-то точечки. Все вместе они образуют черного червяка, который ползет в сторону поселка.

Марта поднимает руку и ощупывает свои ребра: они на местах.

Тут пока все цело, но кое-что другое может не уцелеть, — говорит она себе, хотя на самом деле уже знает правду.

Над поселком, вблизи Цыганского оврага, находятся два водопада. Говорят, что на уступе между ними зарыто сокровище: медный котел Томаса Карри, наполненный золотыми монетами.

Томас был в числе трех первых жителей острова. Когда оба его товарища умерли, Томас остался на острове один, затосковал, осушил все бутылки до дна и стал ждать кораблей, которые привезут новые бутылки.

Время от времени он попадал на корабли и пил. Напившись, Томас хвастался морякам, что спрятал на острове монеты, но, как бы пьян хитрец ни был, он не рассказывал, где зарыл клад.

И вот настал день, когда ром одержал над ним победу. Томас повалился на палубу и приготовился к смерти.

— Где ты спрятал монеты? — спросили моряки.

— У водопа… — произнес Томас и умер.

Моряки высадились на остров и стали искать сокровище, но ничего не нашли. Клада так и не обнаружили вплоть до сегодняшнего дня — точнее, до сегодняшней ночи, этой холодно-горячей и влажной ночи, когда одежда становится сырой и прилипает к коже.

К счастью, рядом со мной есть собака, ее мягкий мех, к которому можно прижаться: мы сидим с собакой в пещере-яме. Я сам выкопал ее, когда искал клад.

Говорят, Томас Карри убил своих товарищей, а потом утверждал, что они утонули.

— На рыбалке.

Правдоподобное объяснение.

Но однажды лопата стукнется о котел, и монеты станут моими. И тогда я буду делать, что захочу. Объеду все континенты и смогу купить все, что только пожелаю; меня будут всюду принимать как долгожданного гостя, и я привезу маме гостинцы из всех уголков мира. Духи, розы и шипы для мамы, которая опять станет ждать на берегу, и грудь ее будет вздыматься от гордости и облегчения.

А может быть, лопата ударится о кости, о то, что остается, когда друг предает друга, когда друг желает власти, но оказывается со своей властью наедине.

Одинокий император на своем острове, из подданных — одна-единственная собака.

Островитяне приближаются к Марте: кто-то идет пешком, кто-то едет на тележке. У всех усталые, сонные лица. При виде Берта и Марты, которые стоят во дворе своего дома как ни в чем не бывало, люди изумленно восклицают:

— Почему вы здесь?

— Вы что, тут и спали?!

— Вы не видели Джона?

— Джона? — эхом откликается Марта, не зная, на какой вопрос отвечать. — Его тут нет.

Она видит женщину, которая несется к дверям соседнего дома и распахивает их: а вдруг мальчик читает на кухне книгу или сидит в своей комнате, закутавшись в одеяло?

В безопасности, в этом выпачканном доме.

Но женщина возвращается во двор и падает на землю. Плачет и кричит, потому что это она умеет лучше всего, потому что Джон для нее дороже всего, ну, или она просто делает вид, что это так, — думает Марта и вздрагивает от собственной холодности.

— Успокойся, мы отправим кого-нибудь на поиски, — утешают женщину островитяне. — Да найдется твой Джон, не мог он уйти далеко, — добавляют они и похлопывают женщину по плечу.

Но женщина не успокаивается, а воет все громче; ее поднимают на ноги, помогают сесть на скамейку. Почему она не может просто молчать и молча принимать то, что предлагает ей жизнь? Марта не в силах слушать. Она знает, что ни слезы, ни похлопывания по плечу сейчас не помогут, потому что сейчас необходимо действовать.

Марта направляется к толпе людей и ищет Дэвида.

— Пропала моя собака, — сообщает она.

Взгляд Дэвида отвечает: и что? Нашла время беспокоиться о собаках.

Марта продолжает:

— Может быть, она с мальчиком? Они знакомы, часто играли вместе. Я могу поискать.

— Ты? — удивляется Дэвид, но не успевает возразить, потому что это делает голос за его спиной.

— Нет, — говорит голос, — Марта не пойдет.

Теперь удивляется Марта, потому что голос принадлежит Берту.

— Я пойду, — предлагает Берт.

Дэвид переводит взгляд с мужа на жену и с жены на мужа, после чего кивает головой.

— Хорошо, но не один. Кто-нибудь должен пойти с тобой. — Дэвид внимательно смотрит по сторонам.

Марта тоже смотрит и видит своего брата; видит намерение брата. Нет, только не он! — беззвучно кричит Марта.

Сэм поднимает руку, как прилежный ученик.

— Хорошо, идите, Берт и Сэм, — кивает Дэвид. — Но будьте осторожны. Положение может измениться в любой момент, а нам всем необходимо покинуть остров целыми и невредимыми.

— Покинуть? — охает Марта так громко, что все взгляды поворачиваются к ней. В этих взглядах читается мысль: она еще не знает.

— Да. Тут оставаться нельзя.

— И куда мы направимся? — спрашивает Марта.

— В безопасное место, — отвечает Дэвид и, ничего не объясняя, поворачивается к Берту и Сэму: — Возвращайтесь к двенадцати. В полдень начнем эвакуацию.

Мужчины кивают. В глазах Берта Марта видит ужас, а в глазах Сэма — неприкрытый вызов: Сэм молод и не верит, что когда-нибудь умрет.

Марта смотрит на море, алмазы которого потухли.

Темный край водорослевого пояса чуть колышется.

А вдали, за ковром из водорослей, покачиваются две белые точки.

Когда я только-только просыпаюсь, ощущая мягкие объятия сна, то облегченно вздыхаю. Все это мне просто приснилось. Но когда я открываю глаза, мир вокруг ослепляет, и я вспоминаю о вчерашнем дне.