Человек, похожий на генерального прокурора, или Любви все возрасты покорны - Евгений Стригин

Если в четырех предыдущих главах мы говорили о предыстории сексуального скандала с генеральным прокурором Российской Федерации, то в этой мы перейдём к разговору о фоне, на котором этот скандал разыгрался. Именно этот фон и вызвал сам скандал и все последующие события, связанные с ним.

Тернист путь к власти, особенно к высшей власти в стране. Этот путь не просто тернист, он труден и часто опасен для жизни и здоровья. Не легко даётся власть, за неё приходиться дорого платить. В том числе здоровьем. «Жизнь всегда вносит поправки в любые замыслы. Свою фортуну можно ждать много лет, а приходит она иногда, когда уже почти перестаёшь надеяться».[247]

Похоже, так оказалось с, который пришёл к власти, когда ему оставалось только готовиться к смерти. Вот тут тот и встаёт вопрос о здоровье вождя.

«А надо ли знать о личных слабостях своих вождей простым смертным…? — задал вопрос бывший руководитель охраны Брежнева и Владимир Медведев и тут же ответил. — Да. Когда при тоталитарной или псевдодемократической системе[248] страной безраздельно заправляет единственный человек, от его личных прихотей не защищён весь народ. От блажи, причуд, нездоровья этого одного человека, от того, с какой ноги он встал, роковым образом зависела иногда судьба не только собственной страны».[249]

Именно так «Здоровье и власть» назвал свою книгу, бывший начальник 4-го Главного управления министерства здравоохранения СССР (знаменитой «Кремлевки»). Правда, чуть раньше его предшественник Борис Петровский дал большое интервью под заголовком «Власть и здоровье». Был ли здесь плагиат в названиях, разбираться не будем. Но, начнём с более раннего врачебного повествования.

«Могу сказать с полным убеждением, — говорил академик Б.В. Петровский, — сущность человека, его характер особенно ярко проявляется во время болезни, как собственной, так и близких. Не только работоспособность, решения, но и взгляд на мир Божий зависят от состояния здоровья в значительно большей степени, чем кажется. Думаю, что связь между состоянием здоровья главы государства и его решениями, его управление страной, безусловно, существует.

С другой стороны, есть и обратная зависимость. Чем больше берет на себя человек, тем скорее изнашивается его сосуды, сердце, мозг».[250]

Если Петровский был достаточно осторожен при упоминании конкретных фамилий, то приводил уже конкретные примеры, но об умершем и всеми тогда критикуемом Л.И. Брежневе. Порой создаётся впечатление, что критика Леонида Ильича тогда нужна была для упрочения авторитета резко отличного от него. На этом контрасте явно выигрывал. Но настало время. Самого сменил. И вот тут стоило вспомнить все, что писали о дряхлеющем Леониде Ильиче.

Со здоровьем почти у всех лидеров страны, ставших таковыми после 1917 года, были проблемы. не составлял исключение. Путь к власти тернист и опасен для здоровья. Хотя, вот любопытно, что в 1991 году журналист Лев Новоженов критически прошёлся по членам ГКЧП у которых руки трясутся, приступы гипертонии, а после этого добавил: «Только у все, слава богу, ничего, сплюнем три раза, чтоб не сглазить».[251] А ведь сглазил, если не сознательно соврал (что тоже не исключено).

вспоминал: «Отклонения в нервно-психическом состоянии у я заметил весной 93-го. Он сильно переживал противостояние с и, впал в депрессию, даже начал заговариваться…Я его вовремя остановил от крайнего шага».

Осторожный в выражениях не говорит подлинного названия этого «шага». Но и так ясно. Тем более, что тут же он и рассказывает: «Хотя склонность разрешить все проблемы раз и навсегда самым неподходящим способом была у и раньше. То он в бане запрётся, то в речке окажется…».[252]

Но служба в органах госбезопасности, видимо, все же приучила недоговаривать все, о он явно откровенен не до конца. И поэтому случай в бане почитаем в изложении самого, писавшего о психологическом надломе, который произошёл у него после пленума Московского горкома КПСС, освободившего его от должности первого секретаря. вспоминал: «В тот вечер, 9 декабря, после очередного заседания я вернулся на дачу не поздно. Увидел глаза жены и детей. Рванул в баню. Заперся. Лёг на спину. Закрыл глаза. Мысли, честно говоря, всякие. Нехорошо… Очень нехорошо.

Вытащил меня из этого жуткого состояния. Сумел как-то открыть дверь в баню. Уговорил вернуться в дом. Ну, в общем, помог по-человечески».[253]

Но и потом рецидив этого повторялся и это признает. Понимать и замечать его проблемы со здоровьем стали и другие.

Тем более, что обвинять его стали в злоупотреблении старого и традиционного крепкого российского напитка. 15 мая 1992 года в выпуске ночных новостей «Останкино» показали выступление. Депутат оценил вид президента во время выступления как подозрительный, обвинив его в злоупотреблении алкоголем и призвал Верховный Совет дать оценку случившемуся. выступил на сессии. Но пока было ещё рано, тогда депутаты не доросли до тотальной войны с президентом.

Но такой период настал. Время тогда было очень сложное. «Та пора — лето 1996 года — досталась Ельцину тяжело. Он уже хворый, с надсечённым сердцем, с больным дыханием, вынужден был ездить по городам и весям и веселить разных тинэйджеров, отплясывая перед ними что-то неуклюжее, медвежье».[254]

После выборов 1996 года, когда правдами и неправдами Ельцину удалось победить И оказалось, что страна получила недееспособного президента. Президент был серьёзно и перманентно болен.

В этой ситуации сразу же обострилась борьба за будущую президентскую власть в стране. Она шла по нарастающей, особенно усилившись, когда все поняли, что Ельцин неизлечим и не способен управлять страной, что он потерял значительную часть своего авторитета и стремительно теряет его остатки. «Всякие хвори, о которых очень много писали, конечно же, наложили на него отпечаток».[255]

В 1997 году напишет: «Власть становится просто смешной».[256] Но смех этот был сквозь слезы. Президента избрали, а править страной ему некогда. У него другие проблемы и очень серьёзные.

«Цепкая, хищная стая людей, которые впились в обессилившее тело России, была кровно заинтересована в том, чтобы государственная власть, причём в максимально концентрированном виде, оставалась в руках, уже не способного ни к каким самостоятельным действиям и мучимого заботами о состоянии здоровья».[257]

«На экранах телевизоров выглядел дряхлеющим стариком и всем своим обликом и манерой речи удивительно напоминал тяжело больного Брежнева на рубеже семидесятых-востмидесятых годов… Зарубежные инвесторы пришли в ужас: оказывается, приоритетные направления государственной политики в России определял пожилой человек со вздорным характером и явными признаками склероза».[258]

«Губила президента и тяга к спиртному, — писал Скуратов. — Для России выпивать стопку-другую перед ужином — вещь — нормальная, но когда стопку-другую, и не больше. А это норма не устраивала президента».[259]

Между тем у этого человека была в руках колоссальная власть. «У больше полномочий, чем у египетского фараона, — отмечал, — я уже не говорю о русских царях и всех генсеках, вместе взятых. А между тем это совершенно недееспособный человек. Мы недавно встречались: он не в состоянии глубоко проанализировать обстановку, высказывает банальные вещи, которые вдувает ему в уши окружение…».[260]

Ну, да ладно это лидер красной оппозиции, но и другие (уже из числа президентского окружение) сообщали почти тоже самое. Например, вспоминал: «В тот период, когда здоровье президента было уже не ахти какое, наши с ним встречи были малосодержательными и носили уже чисто демонстративный характер. Их цель сводилась к тому, чтобы люди увидели: президент встречается с силовыми министрами, а значит, контролирует ситуацию в стране.

уже не вникал в детали, а время аудиенции обычно ограничивалось 20 минутами. За это время ничего толкового рассказать просто невозможно, но ему и такие короткие свидания становились в тягость. Достаточно было перебрать во время разговора минуту-другую, как я начинал физически ощущать: раздражается. Это был новый человек, разительно отличавшийся от прежнего …

Что ещё хуже: начинал потихоньку путать людей. Однажды меня разыскали и передали требование срочно прибыть в Кремль. Я приехал. Очень деликатное поручение, которое дал мне президент, на первый взгляд, не имело ко мне никакого отношения и напрямую касалось министра обороны генерала армии, впоследствии маршала Российской Федерации Игоря Сергеева. Вернее — одного из управлений Минобороны, занимавшегося внешнеполитическими проблемами.