Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая - Андрей Кров

Бить кулаками такую тушу не имело смысла. Четверть часа Рэм метался на помосте, уклоняясь от гусеницы и усиленно соображая, что предпринять. Один раз ему почти удалось достать до глаз монстра — самого уязвимого места, не хватило только пары сантиметров. Расплата за промах последовала мгновенно: острые как бритва когти рассекли Рэму правую голень.

При виде крови трибуны заорали. Болтун обхватил голову руками, упал на дорожку у кромки поля и, свернувшись калачиком, застыл — словно умер от страха. Между тем положение Рэма становилось всё хуже и хуже. Силы уходили, движения замедлялись, из раны хлестала кровь, и было ясно, что долго он не продержится.

Над ареной сотни осветительных приборов образовали плотный световой купол, благодаря которому никто не мог видеть, как узкую щель над Моулеем прошили две кометы и, прочертив длинный огнедышащий след, с тугим нарастающим звуком устремились вниз. За четверть минуты они преодолели расстояние до земли и упали с трескучим грохотом на площадь вблизи арены. Всё в радиусе полутора километров — все здания, лавки, магазины, стоянки такси, толкучки, рынки, склады — подскочило вверх, как от увесистого пинка. Над площадью поднялся столб дыма и пыли, посыпались камни, куски арматуры, бетона, вспыхнуло пламя.

Трибуны охватила паника. Зрители с воплями, сбивая и давя друг друга, перелезая через ограждения, устремились к выходу. Завыла сирена, добавив переполоха. В сутолоке никто ничего не понимал: что происходит? что делать? А вверху, над головами обезумевших моулийцев, будто чья-то гигантская рука чиркала спичками, озаряя сектора кроваво-красными всполохами, и где-то совсем рядом гремели взрывы.

На Моулей сыпались дождём фотонные бомбы и ракеты. Удивительно, что паника, захлестнувшая зрителей, никаким образом не коснулась сдохнинов, продолжавших драться в ограниченном пространстве парящего куба. Ни Рэм, ни его соперник не видели и не слышали происходящее вокруг: стенки куба были звуконепроницаемы. Между тем поединок близился к концу. Рэм чувствовал: ещё две-три минуты, и он упадёт на помост. Однако не испытывал ни отчаяния, ни растерянности, ни страха, в нём исподволь вскипала и разрасталась остервенелая злоба. Сдаваться? Никогда!

Гусеница, тоже заметно подустав от бесплодных попыток раздавить прыгающую под ногами блоху, вздыбилась, но уже не так резво, ощетинилась шипами — своим главным оружием. Рэм упёрся спиной в стену, чтобы, оттолкнувшись, уйти от удара, но стена неожиданно исчезла. До той минуты куб летал над полем как заговорённый: вокруг дыбилась земля, рассыпались трибуны, лопались экраны и прожектора, но ни одна из прозрачных граней не пострадала, пока пачки выпущенных ракет не поразили какие-то механизмы, и стенки куба отпали автоматически — хорошо, что это случилось невысоко над землёй. Рэм упал на газон в объятия обезумевшего от счастья Болтуна. Гусеница вывалилась с противоположной стороны куба и вмиг была изрублена осколками.

— Хозяин! Хозяин! Слава Тобу! Вы спасены!!!

— Ты в этом уверен?..

Рэм морщился от боли, стараясь остановить кровь, которая заливала голень от колена до пятки — шип гусеницы распорол ногу до кости. Болтун отвёл руки хозяина, приник к ране и стал слизывать кровь.

— Ты что?! Рехнулся? — Рэм попытался отпихнуть Болтуна.

— Не обижайте меня, хозяин! Слюна туга обладает целебными свойствами. Об этом знают все в Бериане!

— Это правда?.. Никак не перестану удивляться. Хотя, наверное, давно уже пора…

Болтун снова высунул длинный тонкий розовый язык и заработал им вокруг рассеченной мышцы с ловкостью котёнка, лакающего молоко. Когда он закончил, кровь на самом деле перестала сочиться и боль как будто поутихла. Рэм встал на обе ноги. Ну и чудеса!

— Хозяин, теперь вы сможете двигаться! — довольный результатом, объявил Болтун. — После я повторю процедуру. Но сейчас надо бежать. И как можно скорее…

В подтверждение сказанного раздался противный сухой свист. Рэм схватил Болтуна и нырнул с ним под днище куба. Земля качнулась, вблизи вырос чёрный гриб. Камни и стекла с дребезгом посыпались на разлинованный помост, где ещё недавно под восторженные вопли трибун бились доблестные сдохнины. Дым не успел осесть, а Рэм уже вытолкнул Болтуна из укрытия и скомандовал:

— Бежим!..

Центральный выход завалило кусками рухнувшего бетонного перекрытия. Пришлось искать другой. Рэм ещё прихрамывал, и туг усердно помогал хозяину, то подталкивая его ниже спины, то поддерживая за локоть…

Длинный тёмный коридор, проходивший под трибунами, вывел их на улицу, где гудела, пенилась и текла в неизвестном направлении толпа.

— Форгасы! Форгасы! — доносилось отовсюду.

— Что они кричат?

— Только этого не хватало! Форгасы — одна из самых мерзких рас в Бериане. Считают себя выше всех, очень воинственны и жестоки…

— Ясно, фашисты.

— Кто-кто?..

6

Толпа, гонимая страхом, казалось, двигалась в неопределённом направлении, то заполняя узкие проходы, то выплёскиваясь на широкие пространства, то вновь превращаясь в маленькую бушующую горную речку. На самом деле она текла осмысленно и строго на юг — к вокзалу. Чем дальше моулийцы удалялись от центра, тем глуше становились доносящиеся раскаты канонады.

Через несколько кварталов открылась привокзальная площадь. Во всю её длину стеной выстроились солдаты-великаны — трёхметровые, с маленькими круглыми головами и квадратным торсом; с обеих сторон площади, сжимая её в полукольце, ревели моторами боевые машины. Как только на площадь вытекла толпа, солдаты-великаны открыли огонь. Они стреляли из плазменных ружей, которые от живого существа оставляли только облако голубовато-серой пыли.

Толпа в ужасе устремилась обратно. Рэм обернулся. Увидев направленное на него дуло, прыгнул в сторону.

— Быстрей, хозяин, быстрей! — завизжал Болтун…

Толпа, вздуваясь на поворотах, неслась вдоль улиц, как в тесной горловине колодца. Время