Горе-волшебник - Пал Бекеш

— Но разве это приличествует моему высокому положению? — возмутился стольник. — Напоследок должен оставаться именно я, которому место в первых рядах служителей общему делу!

— Какой же это пир, — разочарованно вздохнул мудрец. — То ли дело, когда в добрые старые времена все мы, бывало, сидели за одним столом и, между прочим, для каждого находилось место!

— Эка вспомнил добрые старые времена! — горестно махнул рукой король. — Что было, то прошло, ничего не поделаешь. Все королевство с гулькин нос. Кухня — пять квадратных метров, сюда и холодильник-то с трудом удалось втиснуть, а что уж говорить о королевском дворе!..

Все дружно вздохнули и уныло повесили носы.

— Ни балов здесь не устроишь, ни увеселений, — сказал гофмейстер.

— Ни приемов, ни ученых диспутов, состязаний, — добавил мудрей.

— Ни тебе рыцарских турниров, ни состязаний менестрелей, ни театральных представлений, — перечислил свои претензии шут.

— Ни обычных пиров, ни свадебных — а ведь и до них рано или поздно дойдет дело, — сокрушался стольник.

— Ничего-ничегошеньки! — подвел итог Сумбур Первый.

Все мрачно умолкли, утратив даже охоту лакомиться яствами, когда вдруг молчание нарушила старая ведьма.

— Ладно, замолвлю словечко перед управдомом.

— Насчет чего? — поинтересовался Капля-Кроха. Он тоже повесил нос, как все, хотя, конечно, никто этого не видел.

— Насчет красного уголка.

— А что это такое?

— Просторный зал в цокольном этаже. Там проводятся всякие мероприятия. Ключ от зала хранится у управдома. А я с управдомом на короткой ноге, потому как в уборщицах состою, в коридорах и на лестницах полы подметаю.

— Этот самый зал, который у вас красным уголком называется, как раз то, что нам нужно, — размечтался его королевское величество. — Какие балы и увеселения можно бы там устраивать!..

— Приемы, ученые диспуты.

— Рыцарские турниры, состязания менестрелей, театральные представления.

— Пиры абы какие и свадебные.

— Все на свете.

— Не горюй, сынок. — Старая колдунья морщинистой рукой потрепала его величество по щеке. — Я все улажу. Во вторник, к примеру, если не ошибаюсь, между заседанием клуба пенсионеров и занятиями планерного кружка зал свободен. И я раздобуду ключ во что бы то ни стало! — тетушка Ирма вошла в раж. — Слово ведьмы, во вторник с полшестого до семи красный уголок будет наш! Голову даю на отсечение.

То-то было радости и ликования! Все пустились в пляс: дробным перебором сыпали джинны, жезлом отстукивал ритм гофмейстер, отбивал чечетку Капля-Кроха, кляли друг друга и тотчас отплясывали в обнимку мудрец и шут, даже старый Изготовитель ключей нет-нет да и притоптывал трясущимися ногами, а Лореаль с Илюшей Кирюшей порхали в танце от края до края всех королевских владений.

В самый разгар веселья взгляд Илюши Кирюши вдруг задержался на окне. Занимался рассвет. Мальчик бросился к волшебнику.

— Скоро наступит утро, — сказал он. — Нам пора по домам.

Жужик согласно кивнул.

Друзья подошли к королю и стали прощаться. Конца-края не было словам благодарности, обещаниям новых встреч и совместным планам на будущее!

Илюша Кирюша тронул принцессу за руку.

— Увидимся в сентябре, прекрасная Лореаль.

— До встречи в сентябре, храбрый герой, — ответила принцесса.

— Хаха-хоха-хоха-хааа! — разразился тирадой Сумбур Первый.

Придворные столпились в дверях, и, когда волшебник и мальчик отправились домой, подъезд огласился словами напутствия.

Глава восемнадцатая, или последняя

Илюша Кирюша натянул на себя одеяло; он очень устал, глаза у него слипались. Жужик пристроился на подоконнике — на том самом месте, где мальчик впервые увидел его.

— Как сказал бы Великий Рододендрон: ловко управились, не хуже, чем злая мачеха — с предпраздничной уборкой, — с довольным видом заметил волшебник.

— А как управляется злая мачеха с предпраздничной уборкой? — решил уточнить Илюша Кирюша, хотя язык с трудом повиновался ему.

— Честно говоря, не знаю. Да это не так уж и существенно. Главное, что сами мы потрудились на славу. Здорово, правда?

— Что ты имеешь в виду?

— То же, что имел в виду ты, когда просил сказку. Натыкаешься на сказочные приключения там, где меньше всего рассчитывал их встретить.

— Правда. И сказку я получил. Самую что ни на есть взаправдашнюю.

— Пора нам с тобой прощаться, Илюша Кирюша.

— Как — прощаться? — Небесно-голубые глаза мальчика распахнулись во всю ширь.

— Тебе надо поспать, — сказал Жужик, — иначе завтра ты и ног таскать не сможешь. Да и мне не мешало бы отдохнуть. Я до того устал, будто сразился за ночь с десятком драконов.

Юный волшебник потянулся, так что косточки хрустнули, и подумал: что там какой-то дракон по сравнению с непробиваемой железной дверью, что такое каморка в башне в сравнении с квартирой на 10-м этаже, полная опасностей пещера рядом с неисправным лифтом, а злобный чародей и черный маг по сравнению с Тарахтящим Троллем? И, вообще, как сравнивать сравнимое с несравнимым?

— Спокойной ночи, Илюша Кирюша, — сказал волшебник. — Приятных тебе сновидений. И не забывай: если я тебе понадоблюсь, всегда можешь застать меня на рабочем месте.

— Как же я могу забыть тебя, милый Жужик? — махнул рукой на прощание Илюша Кирюша. — Когда мы встретимся?

— В любой момент, как только пожелаешь, я появлюсь здесь. Ну а самое позднее — увидимся во вторник, в полшестого. В красном уголке снова состоится наша встреча со сказкой.

— Ладно, до вторника. — Илюша Кирюша прижался щекой к подушке и веки его сомкнулись. — Спокойной ночи! — И он улыбнулся во сне.

— Спокойной ночи! — улыбнулся в ответ волшебник и шагнул с парапета в воздушное пространство.

Его камнем понесло к земле.

— О, Великий Рододендрон! — с отчаянием взмолился горе-волшебник. — Опять я забыл произнести заклинание для успешных полетов! — И он лихорадочно стал ломать голову, пытаясь вспомнить какие-нибудь волшебные слова, заговор, наговор, уговор или, на худший конец, какой-либо фокус-покус.

— Что же со мной будет?! — с ужасом думал Жужик, глядя, как стремительно приближается земля. И тут ему кое-что вспомнилось. Вернее, это было единственное, что ему пришло на ум: те магические слова, с которых и начались все его приключения и которые выручали его в самые трудные моменты жизни: «Начнем, а там будь что будет. Да-да, именно так просто — очертя голову».

— Очертя голову! — прокричал Жужик, камнем падая вниз. — Проще простого — очертя голову! — Он проворно заработал руками, точно птица крыльями.

И что бы вы думали? Падение замедлилось, воздух обрел упругость, тормозя движение вниз, и Жужик Шуршалкин плавно воспарил в ночи. Мантия его развевалась, колпак сбился на сторону, и со своим рюкзачком на спине он напоминал усыпанного звездами и полумесяцами встопорщенного грифона.

Мягко приземлившись прямо у входа в Районное управление волшебства и колдовства, Жужик тихонько проследовал в контору. На столе по-прежнему валялось послание от его незадачливого предшественника Буля Будвайзера, где его, Жужика, призывали укрыться где-нибудь в лесополосе этаким партизаном-волшебником. Схватив конверт, Жужик сунул его в самый нижний и самый пыльный ящик стола, чтобы больше никогда не доставать оттуда.

Затем он подошел к раскладушке. Натянул на себя одеяло — точь-в-точь как Илюша Кирюша в своей постельке, и в следующую минуту уже спал сладким сном младенца. Последнее, о чем он успел подумать, засыпая, было весьма полезной идеей: надо будет составить дополнение к «Справочнику магов», где, исходя из собственного опыта, перечислить заклинания, необходимые в условиях обитания в районах-новостройках. Себе для памяти и будущим поколениям волшебников в назидание.

Послесловие

Вот теперь вы почти всё знаете, дорогие читатели.

Осталось только выяснить, как маленький волшебник Жужик Шуршалкин и его друг — обычный мальчик Илюша Кирюша — оказались в Москве. Ведь их город — Будапешт, столица Венгрии. В Будапеште много старинных домов, извилистых улиц — это типичный город старых сказок, здесь гуляют туристы из разных стран, а сказки от них прячутся — они не любят шумных толп.

А Жужик Шуршалкин служил волшебником не в старинных кварталах, а на окраине Будапешта, в скучном районе новых домов, в которых до его появления сказки не водились и не происходило никаких необычайных событий. Только в телевизоре, не по-настоящему…

Жил-был в Венгрии один сказочник. Звали его Пал Бекеш. Волшебное его уменье заключалось в том, что, написав на бумаге что-нибудь — сказку для детей, роман для взрослых, он тут же делал мир вокруг себя гораздо лучше, чем прежде. Ложь бледнела и исчезала, а правда, наоборот, становилась яркой и всякому видной. Жители Венгрии очень любили своего сказочника и горевали, когда его не стало.