Адские врата - Сергей Фокин

Облако стало медленно таять в воздухе. Никола испуганно замахал руками:

— Подожди! Как мне бороться-то с этим?

— Вернётся к ней душа, не переживай. Если черти отпустят, — добавила девица, становясь всё более призрачной. — В преисподнюю она подалась, детей спасать. Вы, люди, все сумасшедшие!

— Как же ей это удалось? — выкрикнул Никола ещё один вопрос, но лицо собеседницы уже исчезло, а вместе с ним растаяла последняя возможность получить хоть какую-нибудь поддержку.

Сел он снова на край кровати и, насупившись, смотрел на Оксану, подметающую веником половики. Она, похоже, даже внимания не обратила, что разговаривал он с гостьей болотной. Точно о ней сказала Кикимора: автомат бездушный.

Что оставалось Николе делать? За какую верёвочку ни дёрнет — всюду вместо звона хрюканье поросячье доносится. За какое дело ни возьмётся, оборачивается оно худом. Ничего не выгорает, одни пни вместо леса. И чем дальше он в тот лес углубляется, тем теснее там от обломов.

Может, звёзды его так расположились на небе? Они, хитрые, тасуются, как им вздумается, ни один астролог за всю историю человечества толком ничего предсказать не мог. Может, судьба такая — через тернии пройти, а в результате остаться ни с чем. Впрочем, жизнь Николы сложилась удачно… если не считать давней потери да вот нынешней тоже. Зато обе — под дых, из седла выбивают. После революции пять лет ничего не мог с собой поделать, всё любимую вспоминал. Как стало отпускать, познакомился с Оксаной — тут повылезала изо всех щелей нечисть проклятая. Будто знала, что чувствительный он, можно его пнуть — и подломится он, точно хворостинка.

А ведь действительно, сломался. Сидит и слюни распускает. Ни одной мысли дельной, ни намёка даже. Впору петельку к потолку прилаживать…

Кузнец вздрогнул от неожиданности. Вот так дорассуждался! Точно нашёптывает ему кто-то слова эти. Оглянулся через плечо — там Оксана с каменным лицом пыль на комоде стирает. На его зов даже не обернулась… Она-то точно не могла этого сделать! Похоже, кто-то третий в игре присутствует.

Подумал так — и встала перед его мысленным взором ухмыляющаяся рожа чёрта. Даже будто помигивает тот украдкой! Своим шелудивым хвостом помахивает да вертит на пальце связку ключей. Символично, не иначе от преисподней!

И понял тогда кузнец, что всё происходящее имеет под собой одну-единственную цель: добиться, чтобы от отчаяния решил он сам встречи с нечистым искать. Тогда и козырей с собой в рукаве не принесёт, и сговорчивость проявит: он же в роли просителя станет выступать. И верёвки из него можно вить, заставить землю жевать, а уж документик подмахнуть любой — раз плюнуть.

И предложенный ему сценарий сам собой вырисовываться начал. Не нужно для этого особым умом обладать — на поверхности, оказывается, всё лежало, только из-за суетливости не мог он этого рассмотреть. Впрочем, так было подстроено, чтобы не оставалось у него времени на раздумья. Тем быстрее должен был пройти положенные мытарства и вернее к единственному выводу прийти.

— Что же, — сказал Никола вслух ни грозно, ни ядовито, а сурово да устало, — если остаётся последний способ детей вернуть — поклонюсь хоть чёрту!

15

Только сказать успел — будто хихиканье послышалось откуда-то. Нахмурился Никола: теперь за свои слова ответ держать надо. Впрочем, он того и хотел. Не было в голове пока никакого плана, но мелькнула мысль, что видимый враг не так опасен, как скрытый. В бою важно в глаза супостату смотреть, чтобы проскочившую слабину не упустить. Ведь и нечистый не без червоточины. Нужно только найти её…

А тут вдруг записка прямо из воздуха материализовалась, да на пол упала. Подбежал кузнец, поднял, а там корявыми буквами написано:

«Приходи к большому дубу за Матрёниным концом». И подпись: «Сигизмунд».

— Вот, значит, как тебя звать… — потёр подбородок Никола. Теперь он знал о чёрте немножечко больше. Неважно, что не мог этим сейчас воспользоваться.

Подошёл к Оксане, а в голове слова Кикиморы крутятся про то, что остановится его жена, выполнив то, что задумала, и распоряжений ждать будет. Потому как автомат она бездушный.

— Золотце мое, — говорит. — Я тебе напишу, что по дому сделать надо. Почитай, пожалуйста, и не забудь коз подоить, кур накормить да огород полить. Хорошо?

— Хорошо, — ответила девушка. Она ни разу не улыбнулась после сна волшебного. Неторопливо делала что-то — лишь бы руки занять, а цели особой не имела.

Взял кузнец карандаш, огляделся в поисках клочка бумажки, да не увидел вокруг ни одного, кроме записки чертовой. Перевернул её и по пунктам всё разложил. Получилось ни много, ни мало, почти целая страничка.

— Вот, Оксанушка, список. Если долго не вернусь, спать ложись, не жди меня. — Потом спохватился, что только работу одну жене навязывает, а ни отдыха, ни обеда не запланировал — и внёс поправки. Посидел ещё, задумавшись, не забыл ли чего, крякнул, поднялся и направился к двери. На входе оглянулся — может, видит это всё в последний раз — бросился к жене, обнял и поцеловал её жарко-жарко (та только на мгновение суету свою обыденную приостановила) и больше уже не задерживался.

Наступал чудесный вечер, с юга дул слабый ветерок, напоённый ароматом вечерних трав. Появилась первая звезда, а закат красновато-жёлтые мазки на редких облачках малевать начал. Небо на западе оставалось ещё прозрачным да светлым, восток же сумраком насупился — к ночи готовился. Таким вечером хорошо на речку идти, дневные заботы смывать. Малые детишки возле берега плещутся, чуть постарше — за ними присматривают, а взрослые глубже заплывают, шушукаются да хихикают. А то прыснет женский голосок — и далеко по воде слышно. Народ это время года любит, потому как к природе ближе всего становится — почитай, полуголым ходит. А для девок с парнями вообще красота — щипайся да щупайся, при купании не возбраняется.

Но не чувствовал Никола в окружающем никакого очарования. Напряжённый шёл, будто лом проглотил да выронить страшился, чужие взгляды на себе ощущал. Слухи, что ли, разлетелись, и из каждого окна любопытные да досужие глаза провожают, или соглядатаи нечистой силы посты организовали — передают его друг другу? Всё одно неприятно. Но такое неудобство стерпеть несложно, не в нём суть. Важнее на главном сосредоточиться. Кулаки кузнец сжал, а внутри рядом с отчаянием злость боевая бурлила. И неизвестно, какая из них превозможет.

Понятное дело, видится он со стороны телёнком, за веревочку ведомым. В носу кольцо вставлено, чтобы больно стало, если не в ту сторону пойти задумает. Только снова шальная мыслишка проскочила у Николы про зверя загнанного, которому уже терять нечего — конец один. Проскочила — и спряталась глубоко под отчаянием. До поры до времени.

Никого он не встретил, пока порядками шёл. Может, и хорошо это. Сейчас говорить-то ему не хотелось — только раны бередить да из пустого в порожнее воду переливать. Одно ясно: в деревне никто ему совета дельного дать не может. Если уж Васюк отступился — почитай, безнадёга одна.

Показался впереди дом старухи Матрёны, и стало у кузнеца сосать под ложечкой, будто страхом окутывать. Но не оттого, что встреча с чёртом всё ближе делалась. Никола даже удивился: ведь не из робкого он десятка, чего смущаться-то? Может, волшебство бесовское работать начинает?

Как бы там ни было, продолжил путь, а за последним домом — глянь, какое диво! — полегчало ему малость. Не стал кузнец разбираться в тонкостях — отчего да почему, отметил только это обстоятельство. Сейчас у него задача вполне конкретная имеется.

До леса метров триста осталось, а дуб уже видно прекрасно. Почти на самом краю стоит, возвышается над собратьями. Крона раскидистая и мощная, будто великан на отдых расположился. Под ним даже подлеска нет, а образовалась полянка, желудями прошлогодними засыпанная.

Подошёл Никола ближе, огляделся. Не заметно никого поблизости. То ли затаился враг, то ли не торопится на переговоры… Поднял кузнец с земли палочку небольшую да промеж пальцев переломил. Хрустнула та жалобно, и в этот момент голос раздался неприятный:

— Вовремя пришёл, без опозданий…

Повертел Никола головой, а чёрт наверху сидит, на ветке. Толстую выбрал да высокую. Сам на корточках, хвост свисает. Только не допрыгнуть до него при всём желании. Одежда на нём клоунская — не то штаны, не то юбка. Рубашка тоже с отворотами огромными. Похоже, писк последней моды, а выглядит дурак дураком.

— Не было говорено срока-то, — ответил кузнец, будто буркнул. Впрочем, недовольство своё выказывать сейчас время не пришло.

— Не было, верно. Только судьба детушек тебя тревожит, спокойно спать не даёт.

— Да уж не до сна, — согласился Никола. — Забыл, когда в последний раз глаза закрывал.

— Это хорошо! — Чёрт потёр руки, ухмыляясь.