Сон в руку - Полина Дельвиг

— Хорошо. — Евгений Иванович, казалось, даже обрадовался. — Будем считать, что я осужден на страшную казнь, но вы же не станете вести себя, как Агасфер, вы не откажете обреченному в последней просьбе?

Несколько секунд Элиза молчала, затем кивнула:

— Хорошо. Говорите. Но это будут ваши последние слова в моем доме.

— Вот и прекрасно. — Кержич устроился поудобнее. — Итак, начнем с того самого момента, когда, изнемогая от непосильной ноши и жажды, Иисус упал на пороге дома торговца. Ему требовалась самая малость — немного сочувствия и глоток воды. Это почти ничего не стоило, но Агасфер отказал ему. Знаете почему?

Миссис Харрис оставалась безмолвной.

— Агасфер, как и все, не верящие в спасение, боялся Смерти. Небытие страшило его до судорог, до животного отупения, до рвоты… И чем старше становился он, тем больше его пугало даже само упоминание о Смерти. Любую мелочь Агасфер принимал за ее дыханье — а ведь под его окнами проходила дорога на Голгофу. Под его окнами проходила сама Смерть. И вдруг она остановилась и зашла в его дом! К нему с просьбой обратился человек, который уже фактически мертв. Через несколько мгновений он повиснет на кресте и будет медленно умирать, задыхаясь от тяжести собственного тела. Вы можете себе представить его состояние? — Кержич перевел дыхание. — Конечно, сейчас бы им занималась целая армия психоаналитиков, но тогда несчастному Агасферу оставалось лишь тихо сходить с ума, не рассчитывая на чью-то поддержку. В то мгновенье он не думал ни о чем, кроме одного — поскорее избавиться от страшного гостя. Только поэтому Агасфер отказал в глотке воды приговоренному.

— К чему вы все это мне рассказываете? — спросила миссис Харрис, но головы не повернула. — Вы хотите оправдать Агасфера?

— Нет, разумеется, нет. Хотя и он заслуживает сочувствия и прощения. — В голосе Евгения Ивановича появились иронические ноты. — Я просто пытаюсь описать вам то, что происходило в тот вечер. Иисус оказался единственным, кто понял, ЧТО на самом деле страшит торговца. А поняв это, испытал сострадание — ведь Он был сыном Бога и потому знал, что всякий человек слаб и нуждается в помощи. Но вместе с тем Он испытал и гнев — ибо, будучи сыном земной женщины, тяжело простить отказ в последней просьбе. И тогда Он даровал Агасферу бессмертие. Как сын Всевышнего, Он сделал это из сострадания к страху торговца перед смертью, но одновременно с тем, как сын человеческий, покарал того за отказ. Вечная жизнь дана Агасферу для вечных мук совести.

— Господи, что вы такое говорите! — Элиза всплеснула руками.

Слова по-прежнему звучали досадливо, но в лице уже появилась та заинтересованность, которая обычно предвещает прощение.

Евгений Иванович если и почувствовал это, то виду не подал.

— Теперь-то вы понимаете мое утверждение, что истинно верующий человек должен верить в то, что Агасфер и ныне среди нас. А раз так, то значит ничего не остается, как признать существование бессмертия. Вы согласны со мной?

Вскочив с кушетки, миссис Харрис прижала руки к груди:

— Как вы можете задавать мне такие вопросы?!

На это раз Кержич поднялся вслед за ней:

— Да, наверное, мне не стоило быть столь прямолинейным. Но, как Хранитель секрета Бессмертия, я отвечаю за его сохранность. Вас никогда не было среди посвященных. Я бы запомнил женщину с такими глазами. Следовательно, тайна вам была доверена третьим лицом или… — Он резко повысил голос: — Неужели вам удалось самой ее раскрыть?

Не сказав ни слова, Элиза Харрис рухнула на пол.

Глава 13

1

Едва Даша переступила порог собственной квартиры, где ныне проживала в ожидании нового жилья ее двоюродная сестра, как с двух сторон на нее набросились два маленьких одинаковых чудища:

— Рыжая приехала!

— Рыжик, любимая!

Выскочившая на детский визг Катя, автоматически сделала детям замечание:

— Не Рыжая, а тетя Даша…

— Да ладно тебе, — растроганная тетя промокнула глаза, — пусть зовут как хотят. К тому же какая я тетя, так, одно название…

— Ну, привет. — Двоюродная сестра обняла гостью и расцеловала. — Я уже и не надеялась тебя увидеть — три дня бог весть где пропадала. Видишь, как мои бандиты выросли.

— Вижу. — Даша расцеловала племянников. — А ну-ка, детеныши, забирайте сумки и ищите себе подарки, только, смотрите, родительские не испортите.

— Все балуешь.

— А кого мне еще баловать? — Даша грустно улыбнулась.

— Замуж тебе надо выйти и своих завести.

— А за кого замуж-то? Если б знала, давно бы вышла…

— Ты уж и вышла! Тебе активность надо поумерить. Ладно, проходи, Гошка тебя заждался. Кстати, у меня для тебя тоже кое-какой сюрприз есть.

Даша устремилась на кухню, впрочем не ожидая ничего особо экстравагантного от своей сдержанной кузины. А надо бы.

На кухне, у окошка с кружевной занавеской, сидел молодой незнакомый мужчина и читал журнал. Даша еще держала улыбку на лице и на всякий случай обежала кухню глазами — не притаилось ли еще чего интересного. Однако все, кроме мужчины, было хорошо знакомо. Ясно. Этого сюрприза можно было ожидать с самого начала. Очередной «интересный вариант».

Сзади напирала сестра, и Даше ничего не оставалось, как войти в кухню.

— Добрый день, — сдержанно поздоровалась она.

Мужчина опустил журнал, и Даша приятно удивилась: вариант нельзя было назвать неинтересным. Она даже немного повеселела. «Где это его Катька откопала?» Неожиданно мужчина вскочил со стула:

— Дашка, привет! — Он распахнул объятья. Даша невольно отступила назад и широко раскрыла глаза:

— Мы знакомы?

Мужчина рассмеялся. В его лице было что-то необычное, демоническое. Глубоко посаженные карие глаза, густые ровные брови, длинный, немного мясистый нос, чуть загнутый на конце, четко очерченная линия губ и какой-то дьявольский огонек, бьющий изнутри… Вряд ли такое лицо можно было назвать красивым, но завораживающим — безусловно.

Незнакомец словно не замечал ее растерянности:

— Рыжик, неужели не узнала? А ты прямо расцвела. Была таким пацаненком, а теперь — самая настоящая дама…

Даша, смущаясь, присела на свободный стул.

— Скажешь тоже — дама. Постарела, как медуза. Недостаток молодости прикрываю избытком шарма.

— Да ладно, не скромничай. — У мужчины был чуть заметный армянский акцент. — Скажи честно, не узнала?

И хоть неловко признавать такие вещи, но все же пришлось:

— Честно говоря, нет.

— Бессовестная! Хотя… — Он добродушно рассмеялся. — Это же я в тебя был влюблен. Ты-то меня просто не замечала.

Даша обескураженно развела руками. Час от часу не легче! Либо она действительно не замечала такого экзотического ухажера, либо полетаевские таблетки отбили у нее последние остатки памяти.

— Я тут немного переутомилась, — попробовала оправдаться она, — и мне дали лекарство, а от него возникают кое-какие проблемы с памятью. Так что ты извини, но некоторое время я…

— Артур. Артур Деланян. Неужели не помнишь? Мы с тобой ходили в один детский садик.

Тут у Даши глаза на лоб полезли. Причем в прямом смысле этого слова. Не то чтобы у нее в свое время была слишком большая толпа поклонников, но помнить романы двадцатипятилетней давности, согласитесь, это уже слишком.

— Уф! — Она не могла подобрать слов, соответствующих обстоятельству. — Артур, я, конечно, очень тронута, но… Спишем все на таблетки. А ты вообще откуда?

Деланян обнял за плечи хозяйку:

— Да вот, повезло Катюшку случайно встретить. Можно сказать, шел, шел да и нашел.

— Шел… — вполголоса произнесла Катя, ставя на стол блюдо с бутербродами. — Артур — спонсор нашей школы.

Даша смотрела на Деланяна во все глаза.

— Это как?

— Вот так. Приходит человек в школу и говорит: «Хочу поддерживать вашу школу. Для начала — пять тысяч долларов». Мы в учительской чуть со стульев не попадали…

— Катюша, ты ставишь меня в неудобное положение. — Лицо у Деланяна тем не менее было весьма довольным. — Как говорится, пусть левая рука не знает, что делает правая.

— Это только у моего мужа так, — вздохнула Катя, пытаясь завинтить капающий кран. — Просила ведь…

— Чем же ты таким занимаешься, что деньги тыщами раздаешь? — поинтересовалась Даша, наливая себе чай.

— Дарья! — возмутилась кузина. — Как тебе не стыдно!

Деланян, напротив, добродушно рассмеялся:

— Просто я богатый человек.

— Надеюсь. — Даша хмыкнула. — В жизни бедного армянина не видела…

— Дарья!

— Катька, дай поговорить со старым знакомым. Наша детская дружба позволяет мне некоторую фривольность!

— Разумеется! Как известно, чего хочет женщина, того хочет Бог…

— Ты все время афоризмами говоришь? — Даша с любопытством рассматривала друга детства.

— Почти. — Деланян снова не обиделся. — Мудрость древних только дурака раздражает, умному — помогает.