Возвращение Томаса - Юрий Никитин

То, что Яра, согласно рыцарским обычаям, повязала Томасу на шею свой платок, по нынешним меркам, почти ничем не обязала и не затруднила ему жизнь. Во всяком случае, на взгляд Олега, с платком на шее ничуть не обременительно, а в ряде случаев даже полезно: когда едешь по лесу, за воротник не сыплются сосновые иголки и всякий сор, всегда есть чем вытереть потный лоб, а в гостях — высморкаться.

Другое дело, что большинство рыцарей налагают на себя куда более строгие ограничения: не смотреть левым глазом, пока не будет выполнен обет, носить на ноге цепь, стальной браслет на руке, черные ожерелья или что-то еще, причиняющее неудобства. Собственно, это все та же борьба с плотью и возвышение духа, так ярко и отчетливо проявившиеся в этой ветви развития цивилизации: аскеты демонстрируют волю и силу духа тем, что не моются по десять лет, не стригут ногти и волосы, отшельники — что живут в пещерах и питаются медом и акридами, а рыцари — что сражаются за честь, справедливость, а никак не за личную выгоду, как было в прошлых цивилизациях.

Конечно, сволочей и хапуг предостаточно и в этом мире, но они как бы вне закона, во всяком случае, здесь осуждаемы алчность, похоть, корыстолюбие и прочее, прочее, смотри семь смертных грехов и семьдесят просто неприличных для достойного человека грехов и грешков.

Томас тоже поглядывал на Олега, тот едет слишком уж погруженный в думы, а ведь столько пережито, только что расстались с такими женщинами, есть о чем почесать языки...

Он вздохнул, напомнил себе, что он — крестоносец, а не чесун языка, пустил коня рядом и, считая удачным моментом наконец-то обратить язычника в истинную веру, заговорил о таинствах, о Божьих знаках и предначертаниях, о самой сути веры Христовой.

Олег слушал невнимательно, видно, что не расстается со своими мыслями, наконец, ответил коротко:

— У Бога нет религии.

Томас поперхнулся от великого возмущения, долго кашлял, Олег дотянулся и стукнул кулаком между лопаток. У Томаса потемнело в глазах, он ткнулся лицом в конскую гриву. Когда кое-как прокашлялся, прохрипел:

— Язычник! Когда нет доводов...

— Это у христиан занял, — возразил Олег. — Это у вас, чуть что — сразу в рыло!

— У нас дискуссии!

— Да, — согласился Олег, — видывал я эти... дискуссии. Особенно между катарами и арианами. Между альбигойцами и пуригонами тоже нехилые. И все из-за того, что Богу не хватает стойкости характера. Да еще и твердых убеждений. Ему следует быть католиком, арианином или альбигойцем, да неважно кем еще, все равно, — но не стараться поспеть сразу всюду.

Томас хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Лицо посинело от чудовищного богохульства, и в то же время не мог ответить достойно, калика уел, ткнув в очевидные разногласия между церквями, диоценами и даже епархиями.

Он покрепче стиснул древко копья, поклявшись себе, что это не последний разговор. Христианин не может позволить, чтобы ему было хорошо, а ближний страдал во тьме неверия и невежества. Калика еще услышит от него пламенные слова о Творце, которые прольют свет в его мохнатую душу!

Олег про себя посмеивался, краем глаза наблюдал за исполненным благородного негодования рыцарем. Сколько помнит этого кривляку, всегда держит спину прямой, нижнюю челюсть выдвинутой, а взор снисходительно любезным. Никогда не позволяет другим увидеть себя таким, какой он на самом деле...

Мелькнула ироничная мысль, а какой этот рыцарь на самом деле? Может быть, какая-нибудь редкая сволочь? Да еще со склонностью истязать детей и мучить женщин?

Мысль вообще-то дикая, уже достаточно долго знает Томаса Мальтона из Гисленда, благородного потомка благородных предков, которые гибли, топли и которым благородно рубили головы по облыжным обвинениям, но все равно повертел эту дикую мысль так и эдак, помял, пощупал, сколол наросты, содрал накипь, а в глубине засияла совсем крохотная и простая мысль, зато ясная и четкая: а какая тебе разница? Для тебя, как и любого члена общества, важно именно как ведет себя человек. Как держит, а не какой есть на самом деле. Если за всю жизнь никого не обманет и не обидит, то важно ли другим, что в глубине души редкостная сволочь, только прикидывается хорошим человеком? А вот если хороший и честный человек, не сдерживая своих порывов, будет тебя крыть матом, время от времени давать в рыло, блевать в твоем доме, приставать к твоей женщине... то не лучше ли в друзьях иметь воспитанную сволочь, чем такого вот искреннего и честного?

Христианство сделало ставку на то, что раз Бог видит тебя постоянно, то от Его взора ничего не укроется. Сам Бог не требует, чтобы человек был чем-то необыкновенно хорошим, понимает, что «хорошесть» определяется набором неких правил. И вот христианину предъявляется их для выполнения намного больше, чем язычнику, тем самым делая все общество христиан выше, чище и благороднее, чем дохристиан. Во всяком случае, задумано, чтобы общество христиан было выше. Томас придержал коня, Олег поравнялся с ним, Томас спросил с некоторым беспокойством:

— Ты не помнишь, какой сейчас день?

Олег посмотрел на небо.

— Ну, вообще-то солнечный.

Томас сказал раздраженно:

— Я не о том!

— А, — понял Олег, — на завтра погоду знать хочешь? Думаю, эту недельку дождей не ждать...

Томас рыкнул раздраженно:

— Что ты мне о погоде? Рыцарь должен совершать подвиги во славу церкви и своих дам в любую погоду! Не прикидывайся, что не понимаешь. Я спрашиваю о действительно важном: сегодня день постный или скоромный?

Олег посмотрел с удивлением, но Томас предельно серьезен, а на лице такое внимание, будто от того, скоромный день или постный, зависит успех всего предприятия. Да что там предприятия: дело за куда более важным — быть человеком или стать свиньей?

— Извини, — произнес он, — я по своей дикости не допер. Это ж в самом деле важно!

Томас не уловил сарказма, напыжился, сказал покровительственно:

— А как иначе? Человек, не соблюдающий установленных правил, — уже не человек, а дикий зверь вроде свиньи или вороны. Или язычника, блуждающего во тьме невежества.

— Да, — согласился Олег, — правила нужно соблюдать, а праздники непременно праздновать со всем ликованием и смакованием... Вот, к примеру, такой замечательный христианский праздник, как Обрезание Господне...

Томас медленно повернул к нему голову, окинул взглядом сверху вниз, хотя вообще-то в седлах на одном уровне.

— Это что за хрень?

— Праздник, — повторил Олег раздельно, — Обрезание Господне. Кстати, как ты его празднуешь?.. Расскажи подробности, а то я как язычник только слышал, а не присутствовал.