Пекло - Поль Кенни

— Хорошо. По дороге я изложу вам свой план.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Спустя два дня, то есть в понедельник, в одиннадцать часов утра, Коплан вернулся в Нигомбачи.

На этот раз, подойдя к двери бюро Хайнца Хальшмида, он позвонил. Дверь открыла молодая японка в кимоно. Она поклонилась, приветствуя посетителя, и пожелала ему по-немецки доброго дня.

— Я могу видеть Хайнца Хальшмида? — спросил Франсис с очаровательной улыбкой.

— Входите, пожалуйста, — предложила японка по-немецки.

Коплана проводили в кабинет Хайнца Хальшмида. Он оказался крупным пятидесятилетним мужчиной с лицом человека, любящего пожить: его голубые глаза были с красными прожилками.

— В чем дело? — спросил импортер по-немецки.

Коплан представился:

— Фрэнк Шарвиль, из Парижа… Я позволил себе побеспокоить вас, чтобы обратиться к вам с просьбой об оказании небольшой личной услуги…

— Садитесь, пожалуйста. Хотите сигару? Я всегда рад оказать услугу французам.

— Спасибо, я не курю сигар. Хотите французскую сигарету?

— Нет, — с ужасом отказался немец и спросил: — Чем могу служить?

— Я занимаюсь торговлей предметами искусства, и два года назад, в Бангкоке, я имел дело с вашим соотечественником Гельмутом Баутеном. К сожалению, сейчас у меня нет его адреса. Я узнал от одного отправителя, что вы были корреспондентом Баутена…

— А, этот сумасшедший Баутен! — весело воскликнул импортер. — Чертов шутник! Никогда не знаешь, что он выкинет!

— Вы больше не работаете с ним?

— Как, вы разве не в курсе? Он оставил дело и ушел в кино. Вы можете себе представить, в японское кино!

— Он продюсер?

— Он делает все! Производит, снимает, покупает, продает… И, разумеется, безостановочно колесит по Азии.

— Вы знаете, как его найти?

— У Гельмута Баутена нет адреса, — рассмеялся немец. — В последний раз, когда я его видел, он собирался в Камбоджу… Подождите, кажется, он оставил мне свой номер телефона…

Он встал, позвал свою секретаршу, что-то объяснил ей по-японски и вернулся за свой стол. Секретарша тотчас же вернулась, держа в руке карточку.

— Удивительная женщина, — восхищенно заметил Хальшмид. — Она все знает, все помнит, все сразу находит. Без нее я бы уже давно разорился! Вы можете переписать этот номер…

Коплан переписал номер в свою записную книжку и откланялся.

Вернувшись в отель, он некоторое время провел в ожидании телефонного звонка. Позвонил Осани Коно, японский сотрудник Жерара Тайе, предложивший перенести на более поздний час ранее условленную встречу. Это означало, что за Копланом после его визита к Хальшмиду слежки не было.

Франсис положил трубку и спустя минуту набрал номер Баутена.

Никто долго не снимал трубку. Наконец, странный голос прогнусавил вереницу непонятных слов.

— Э, я не понимаю по-японски, — крикнул в трубку Франсис. — Я хотел бы…

Но голос невозмутимо продолжал свою тираду. Неожиданно тот же голос перешел на английский:

— Вашего корреспондента сейчас нет в Токио… Оставьте, пожалуйста, ваше имя и номер телефона, вам перезвонят…

Коплан дождался конца записи и сообщил автоответчику:

— Говорит Фрэнк Шарвиль из Гренобля. Я хотел бы встретиться с господином Гельмутом Баутеном по личному делу. Пожалуйста, перезвоните мне в «Империэл Хотел» по телефону 591-31-41. Заранее благодарю.

Он положил трубку.

Около четырех часов ему позвонил женский голос, принадлежащий японке. Она сказала по-немецки:

— Я говорю с герром Шарвилем?

— Да, я слушаю.

— Я секретарь «Трансконтиненталь Азия Филмз». О каком деле идет речь?

— Я хотел бы поговорить с Гельмутом Баутеном.

— По поводу какого фильма?

— Я хотел бы встретиться с герром Баутеном по чисто личному делу.

— Герра Баутена сейчас нет в Токио, — заявила секретарша.

— Когда вы сможете передать ему мою просьбу?

— Я не знаю.

— Он надолго уехал?

— У герра Баутена никогда нет точной программы.

— Это вопрос дней, недель или месяцев?

— Сколько времени вы пробудете в Токио?

— Это будет зависеть от того, как пойдут здесь мои дела.

— Я перезвоню вам, как только у меня будут новости. В котором часу вам удобнее звонить?

— Лучше вечером. Но если в ближайшие дни от вас не будет звонка, я сам позвоню вам. Спасибо.

Коплан повесил трубку, закурил и подошел к окну. Через крыши других зданий отеля он видел гигантские световые указатели Гинзы. Американские рекламы чередовались с китайскими и японскими иероглифами в бесконечном разноцветном свечении.

Коплан пытался подвести итог.

Он спрашивал себя, удастся ли ему выйти на Гельмута Баутена. Автоответчик был более серьезным препятствием, чем это казалось на первый взгляд.

Узнать адрес «Трансконтиненталь Азия Филмз» не представляло особого труда. Но где гарантия того, что эта фирма не окажется простым и легальным прикрытием?

Надо искать что-нибудь другое.

Либо придумать более привлекательную приманку, чтобы выманить дичь из норы.

Коплан установил себе срок — сорок восемь часов. Может быть, за это время Баутен объявится, кто знает?

На самом деле не пришлось ждать сорока восьми часов, события стали разворачиваться быстрее, чем предполагал Коплан.

Около семи часов вечера в тот же понедельник Коплану позвонили из холла отеля и сказали, что его ждет дама возле лифта.

Франсис накинул куртку и вышел из комнаты.

Когда он вышел из лифта, к нему смело подошла очаровательная японка, одетая в европейский костюм.

Улыбаясь, она спросила по-немецки:

— Вы герр Шарвиль из Франции?

— Да.

— Меня зовут Соко Ямаки. Я секретарша «Трансконтиненталь Азия Филмз». Мы могли бы немного поговорить, может быть, в одном из салонов отеля?

— Разрешите мне предложить вам чай, это будет удобнее и приятнее.

— С удовольствием, — согласилась она.

Они пересекли холл, столь же оживленный, как на вокзале, и сели за столик в чайном салоне на первом этаже центрального здания.

Коплан был почти уверен, что молодой японский бизнесмен в сером костюме сфотографировал его зажигалкой, когда он шел по холлу. Фотограф быстро затерялся в толпе, а Коплан не успел даже как следует его рассмотреть. Для него он был одним из двух или трех миллионов японцев.

Если он действовал по приказу Гельмута Баутена, то это был хороший знак. Франсис не фигурировал в списке объявленных противников немецкого шпиона.

Сев за столик, секретарша сообщила о цели своего визита:

— Мне еще не удалось связаться с герром Гельмутом Баутеном, но я сообщила о вашем звонке нашему директору, Сагару Тукамото… Директор хочет встретиться с вами завтра во второй половине дня, но вы должны мне сообщить о реальной цели вашего визита.

— Кто такой Тукамото? — вежливо спросил Коплан.

Хорошенькая японка очень удивилась.

— Это наш генеральный директор.

— А кто Гельмут Баутен?

— Он занимается производством и продажей фильмов в Юго-Восточной Азии и части Европы.

— Понятно… По телефону я вам уже сказал, что мое дело носит личный характер.

— Да, я поняла. Но вы должны знать, что так говорят все люди, добивающиеся встречи с Тукамото или Баутеном. Если бы они удовлетворяли все просьбы, у них бы не осталось времени для работы.

— А ваша роль заключается в отборе визитеров, так?

— Да, — подтвердила она с той же очаровательной улыбкой.

После этой прелюдии Коплан решил броситься головой в воду. Он понял, что, не найдя убедительного аргумента, он не преодолеет это препятствие.

Закурив сигарету, он спокойно продолжал:

— Поскольку я отправился в Токио по делам, я согласился оказать дружескую услугу одному коллеге. Речь идет о друге герра Баутена, скончавшемся в Европе в результате автомобильной катастрофы… Этот друг поручил мне передать герру Баутену документы.

Коплан пытался поймать рыбку, но его хитрость не удалась. Японка спросила:

— Простите, я не поняла… Это друг Баутена скончался?

— Да.

— Как его звали?

— Людвиг Кельберг.

— Вы позволите, я запишу?

— Пожалуйста.

— Вас не затруднит продиктовать мне фамилию по буквам?

— Никоим образом… КЕЛЬБЕРГ, он был немецким чиновником и работал в Румынии.

Подняв глаза на Франсиса, она спросила:

— Вы хотите передать Баутену документы, принадлежащие этому Кельбергу?

— Вот именно.

— Не могли бы вы передать их мне?

— С удовольствием, поверьте мне. Но я дал слово, что передам их в собственные руки герра Баутена.

— Я позвоню вам завтра, — пообещала она.

— В котором часу?

— Когда вам удобнее?

— Скажем, в 16 часов, — предложил Коплан. — Утро у меня занято…